Главное
Путешествуем ВМесте
Карта событий
Смотреть карту
Сторис
Великий пост

Великий пост

Если попали в ДТП, что делать? Полицейский с Петровки

Если попали в ДТП, что делать? Полицейский с Петровки

Теракт в Крокус Сити

Теракт в Крокус Сити

Какие профессии считались престижными в СССР?

Какие профессии считались престижными в СССР?

Выборы

Выборы

Ювелирные украшения из СССР

Ювелирные украшения из СССР

Идеальный мужчина

Идеальный мужчина

Полицейский с Петровки

Полицейский с Петровки

Фестиваль молодежи

Фестиваль молодежи

Сергей Соловьев: Хочешь быть Матиссом — стань им

Развлечения
Сергей Соловьев: Хочешь быть Матиссом — стань им

[i][b]Сергей Соловьев [/b]собирается отметить день рождения на съемочной площадке. Видать, роммовская закваска не дает покоя даже в полуюбилейную дату. На перепутье дорог, времен, имен и помыслов режиссер никогда не стоял. Объясняют это по-разному: честолюбием, характером, работоспособностью, себялюбием, талантом, упрямством. Каждый выбирает то определение, какое ему больше нравится. Или придумывает свое.Таким пасьянсом можно занять скучные часы досуга. На самом деле о Сергее Соловьеве, да простит он мне эту дерзость, говорить серьезно, с пафосом и ученическим преклонением совершенно невозможно. Как прилежная вгиковка, я шла на встречу чуть ли не с живым классиком (некоторые картины этого режиссера уже «проходят» по истории отечественного кино на всех факультетах ВГИКа). Разговор состоялся на подоконнике пятого этажа «Мосфильма», пока съемочная группа искала ключи, устанавливала аппаратуру, приводила в чувство будущих звезд, обращалась к режиссеру по делу и без, другими словами, работала.[/i][b]— Сергей Александрович, вы часто повторяете, что пришли в кино из-за фильма «Летят журавли» Михаила Калатозова...[/b]— В этом нет ничего удивительного. Конечно, приятно было бы отметить свою исключительность: все ничего не понимали, а ты оказался самым тонким, самым умным, все понял и пришел. На самом деле все мое поколение и самые близкие предшественники — Глеб Панфилов, Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский, Василий Шукшин — пришли в кино изза того, что увидели фильм «Летят журавли». Никакого исключительного художественного подвига и особенного отроческого прозрения тут, конечно, нет. Был действительно великий фильм, который воспитал и привел в кино поколение кинематографистов.Я — один из их числа.[b]— Даже сомнений не возникало: только режиссерский ВГИКа? [/b]— Ни тени сомнения. В 13 лет увидел эту картину, и все определилось. Мне было совершенно все равно, сколько лет я буду поступать: один, два, десять. [b]— Похвальное упрямство.[/b]— Не упрямство, просто знал, что ничем другим я заниматься не буду. И это не оттого, что у меня характер кремень, а вот такой магической силой обладала эта картина. Даже для тех людей, которые в то время уже были на «Мосфильме», появление этой картины ознаменовало слом эпох. Стало сразу понятно, что было время до «Журавлей» и после «Журавлей». Вообще эта лента сформировала вторую кинематографическую половину XX века.[b]— Вы поступили на режиссерский в то время, когда Никита Сергеевич Хрущев издал указ: брать во ВГИК на творческий факультет только людей с колоссальным жизненным опытом.* Однако вам еще не исполнилось и 17. Чем вы так поразили приемную комиссию? [/b]— Впервые оказавшись во вгиковском коридоре, увидел сумрачных пожилых людей, я бы даже сказал с уголовным отливом. Всем своим видом они наглядно являли суровый жизненный опыт. Тем не менее Михаил Ромм, может, потому что не мог терпеть никаких указов по отношению к себе, может, из-за упрямства или социального сопротивления, меня взял. Конечно, я отношусь к этому факту как к самому счастливому случаю в моей жизни. Мало того, что поступил во ВГИК в 16 лет, с первого раза, я поступил действительно в великую мастерскую. Учился вместе с Динарой Асановой, Виктором Титовым. В это время еще не окончили Андрон Кончаловский, Андрей Смирнов, Андрей Тарковский, Вася Шукшин. Конечно, это было великое везение, что меня приняли.[b]— С 16 лет находясь в гуще отечественных и мировых киноимен, трудно распознать «своих»? Что изначально во всем виноваты Михаил Калатозов и оператор Сергей Урусевский, уже понятно.[/b]— Я узнал их сразу. Это Андрей Москвин, величайший оператор и абсолютный гений [b](работал над такими картинами, как «Юность Максима», «Иван Грозный», «Овод», «Рассказы о Ленине». — А.Щ.). [/b]В мировом кино — Франсуа Трюффо, Жан Виго, Эрманно Ольми, практически весь Антониони, ранний Феллини, Висконти. Эти люди и заварили бульон, в котором по сей день что-то варится. Недавно по телевизору показывали «400 ударов» Трюффо. Думаю, дай посмотрю минутку — сел и просмотрел всю картину. Для меня это константы в кино. С ними ничего не происходит, наоборот, это как старое вино.[b]— Вы работали с замечательными актерами. Самый главный критерий отбора? [/b]— Уникум личности. Я всегда с большим напряжением отношусь к просьбам посмотреть того или другого очень способного и очень талантливого актера. Главный талант актера, конечно, талант преображения, но меня это никогда не интересовало в кино. Многие актеры, с которыми пришлось работать, были с гениальными актерскими способностями, но не было никакой разницы на площадке в отношении к Ульянову, Абдулову или Тане Друбич. Все были абсолютно на равных правах, несмотря на то, что одна врач по профессии, а другой переиграл тысячу ведущих ролей.[b]— Отличается ли сегодняшний ВГИК от того, в котором учились вы? [/b]— Конечно. И тоже на личностном уровне. Когда заходишь сегодня во ВГИК, то не видишь «Васи Шукшина».[b]— Может, вы его еще просто не знаете.[/b]— Нет. Его просто нет. Знаете, когда Василий Шукшин учился только на втором курсе, все во ВГИКе знали, что учится Василий Макарович Шукшин. К нему и относились как к Василию Макаровичу. Не так давно я сам вел во ВГИКе актерский курс. Вышли замечательные актеры: Ксюша Качалина, Лена Коренева, мальчики были прекрасные. Можно, конечно, винить внешние обстоятельства за то, что у них не все удачно складывается в профессии. Но и у Васи Шукшина не было уникальных возможностей проявиться после института. И «папы» с «мамой» тоже не было. Я когда окончил ВГИК, попал на улицу, два года болтался никому не нужный. Конечно, было тяжело. Когда-то Лев Гумилев написал из лагеря Анне Андреевне Ахматовой: «Мама, у меня такое впечатление, что все места в жизни уже заняты». Наверное, все когда-то сталкивались с этим ощущением. И это абсолютно естественный момент. Когда ты учишься, тебя формируют обстоятельства: надо что-то досдать, снять, прийти на лекцию. И вдруг все заканчивается. Теперь надо учиться формировать обстоятельства самому, чтоб оказаться на своем месте. Для этого необходим личностный запас прочности. Вот его-то не всегда хватает у сегодняшних ребят. Винить их трудно: они попали в сверхсложное время, в этой системе они никому не нужны.[b]— А не хочется помочь, «уступить молодым дорогу»? [/b]— Помню, на «Мосфильме» я был председателем комиссии по делам молодых и держал речь, требуя организации объединения «Дебют». Речь состояла из таких тезисов: «Со мной стоит целое поколение, которое вы лишили... они бродят по этим коридорам никому не нужные...». Объединение создали. В результате «в молодых», лет до пятидесяти ходили по «Мосфильму»: я, Никита Михалков и Коля Губенко. Куда делись и где сейчас те молодые, в поддержку которых затевалось это объединение? На том собрании сидел Ефим Дзиган, старый режиссер, который поставил «Мы из Кронштадта». Слушал меня внимательно, вдруг сказал: «Если он (указывая на меня) действительно организует объединение «Дебют», то я требую создания объединения «Финал». Конечно, бред говорить: молодое кино, старое кино. Искусство развивается по более сложным законам. Старик Матисс значительно моложе десяти тысяч молодых болванов, которые что-то окончили и кричат, что тоже хотят быть, как Матисс. Хочешь быть, как Матисс, пожалуйста, иди и становись Матиссом.[b]— Вы сейчас снимаете картину, в которой ваш сын играет одну из главных ролей. Этим обстоятельством вызвано такое любовное название фильма? [/b]— Картина называется «Нежный возраст». «Нежный», так как речь идет об отрочестве, а этот возраст самый нежный и одновременно важный в жизни каждого человека.Мне всегда казалось, что я знаю, из чего состоит жизнь моих детей. Но вот однажды мой сын сказал мне несколько вещей, которые меня заинтересовали. Разговор затянулся. В результате я понял, что вообще ничего не знаю, чем заняты голова, душа и время поколения, которому сейчас 24 года. Меня поразила история, которую он рассказал. Картина о жизни того поколения, которое в начале 80-х пришло в школу октябрятами, стало пионерами, потом поумирали все генеральные секретари. Вскоре выяснилось, что октябрята, пионеры, генеральные — никому не нужные чушь и бред. А на самом деле нужны «бабки». Основное образование было перенесено из классов, учебников и библиотек в школьные сортиры, где меняли жвачку на презервативы — практически осваивая рыночную экономику. Я поражен ценой, которую заплатило это поколение за идиотизм и бездарность взрослых. Картина об этой цене, о том, как я ее понимаю и как понимают ее они.[b]— Когда смотришь ваши фильмы, создается впечатление, что это одна очень длинная картина.Зритель увидит новое продолжение старой истории? [/b]— В общем, это верно, про длинную картину. Но на самом деле их две или три. Первая — экранизация русской классики, которую сейчас буквально вынули из культурного и нравственного багажа людей. Недавно перечитывал «Войну и мир». Ощущение, как в первый раз: страшно интересно. Хотелось, чтобы этот интерес сохранился не только у меня, поэтому время от времени снимаю экранизацию классики. Вторая — музыка в кино, в самом широком смысле этого слова. По этой картине у меня большое количество долгов. Когда-то с Булатом Окуджавой мы написали настоящий мюзикл. Назывался «Вера, Надежда, Любовь». Три новеллы о трех женщинах. Очень жалею, что его не снял. Третья — может, самая серьезная — об отрочестве. «Сто дней после детства» — картина об отрочестве начала 70-х годов. «Наследница по прямой» — о 80-х, а новая картина — об отрочестве конца 80-х. Если хотите, можете назвать это и продолжением, но я убежден, что решающим в жизни любого человека является период от 12 до 16 лет. Это или вторичное рождение, или человек остается с руками, ногами, но так и не родившимся. У меня, я помню, было ощущение, что я жил какое-то время мало того, что недоумком (это дело поправимое), но, кроме недоумства, была и катаракта. И вдруг начал различать цвета, видеть, как интересно сменяются времена года. Это было настоящее второе рождение. Но эта стабильность второго рождения всегда связана с быстротекущим временем. Поэтому я постоянно возвращаюсь к этой теме в разные временные отрезки.[b]— Не мешает работать сегодняшнее настроение в отечественном кинематографе? [/b]— Настроение такое же, как и во всем обществе. При полном безобразии форм жизни все равно все живое в России направлено на то, чтобы сберечь себя. Это сейчас самый главный процесс. Наш кинематограф бездарно, по-идиотски разгромлен, просто с точки зрения хозяйственной. Все его проблемы лежат не в сфере кинематографического сознания или кризиса художественных идей. Все проблемы — в отсутствии кинотеатров нового поколения, которые должны были быть построены еще десять лет назад. Тогда бы кинематограф был процветающей экономической отраслью России.Любому дебилу можно привести пять цифр, из чего складывается экономика кино в России, с таким количеством зрителей. Не может огромный кинематограф существовать только для ублюдочного видеорынка. Сейчас во всем мире кино развивается, и во всем мире стоят очереди в кинотеатры. Люди идут смотреть качественное зрелище, слышать звук нового типа. Мы ничего не хотим делать, поэтому и занимаемся озарениями: «А может быть, нужно снимать еще более зрительские фильмы?!». Бред какой-то.[b]— А что можете сказать о сегодняшней работе Союза кинематографистов, который вы возглавляли восемь лет до Никиты Михалкова? [/b]— Ничего, поскольку давно там не был. Я и так там очень долго сидел. Когда наконец меня оттуда выпустили, смог серьезно заняться любимым делом. Любая общественная работа, конечно, благородный поступок. Но если параллельно ты пытаешься заниматься тем, что называется искусством, любая общественная работа вредна. Трудно представить себе общественника-пианиста. Если он восемь часов в день не позанимается, он перестанет быть пианистом.Почему-то считается, что в кино можно быть общественником, не занимаясь по восемь часов в день. Потом приходится нагонять.[b]* Это не ошибка. Инициатива именно Хрущева! — А. Щ.[/b]

Эксклюзивы
Вопрос дня
Кем ты хочешь стать в медиаиндустрии?
Спецпроекты
images count Мосинжпроект- 65 Мосинжпроект- 65
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.