Демон необыкновенный

[b]Михаилу Врубелю исполняется 150 лет. В русской живописи он стоит особняком, вдали от аристократичного Брюллова, реалистичного Репина, размашистого Сурикова, печального Левитана, карнавального Сомова, ярко-буйного Ларионова и прочих мастеров. Он – Врубель. Со своими незабываемыми, неповторимыми, озадачивающими демонами.[/b]В стихотворении «Демон» (1910) Блок писал:[i]На дымно-лиловые горыПринес я на луч и на звукУсталые губы и взоры,И плети изломанных рук.[/i]Врубель много раз рисовал демона и возвращался к нему снова и снова. Сидящий, парящий, задумавшийся… Этот образ не отпускал художника, туманил ему голову. Взлететь ввысь. Воспарить. Быть свободным, как божество. Главное – подняться над суетой ничтожного мира.[i]Печальный демон, дух изгнанья,Летал над грешною землей…[/i]Так начинается «восточная повесть» Лермонтова «Демон» (1841). «И дик, и чуден был вокруг/ весь божий мир…» Демон Лермонтова появился в эпоху расцвета романтического индивидуализма, а демон Врубеля – в пору кризиса индивидуализма. Если у Лермонтова демон боролся с небом и землей, то демон Врубеля – «поверженный» – символ мятежа против обыденности, пошлости и вульгарности человеческого мира. Как писала жена Врубеля Надежда Забела: «Демон у него совсем необыкновенный, не лермонтовский, а какой-то ницшеанец…» Параллели с Ницше небезосновательны. Врубель, как и Ницше, хотел вырваться из круга серой повседневности. Он считал, что задача искусства – «иллюзионировать душу, будить ее от мелочей будничного величавыми образами».В своем таланте Врубель отмечал особый «натиск, восторг». Напряженность этого восторга была, видимо, причиной того, что многие произведения художника остались незаконченными. Он всегда был не удовлетворен тем, что делал, и часто дорисовывал и изменял свои полотна – и, к удивлению зрителей, иногда делал это прямо на выставке.Врубель был странен во всем. Он даже свои портреты, особенно поздние, писал так, чтобы быть похожим на Ницше. Отличал его и дендизм – тут уже параллель с Оскаром Уайльдом. «Врубель в жизни не был похож на художника, – писал один из петербургских обозревателей, – многие, глядя на эту лощеную фигуру с закрученными кверху а-ля Вильгельм усами, отказывались верить, что это автор «Демона», «Пана» и прочих поразительных по оригинальности, красочным эффектам картин. Только изредка на этом спокойном, даже самодовольном лице вспыхивала нервная краска, а в глазах появлялся какой-то странный, нездоровый блеск…» А вот слова Валерия Брюсова: «Это был художник, одновременно признанный и отвергаемый, ценимый и презираемый, внук прошлого, сын настоящего и отец будущего...» Стремящийся «в простор лазурности небесной/ Иль в глубину сапфирных вод», – добавлял поэт.Возможно, во Врубеле играл коктейль кровей. Среди его предков по матери были русские, татары, финны. А еще выходцы из Польши. Один из предков – Франц Врубелевский, польский дворянин, гвардеец, охранял королеву Франции Марию-Антуанетту. Влюбился в одну из фрейлин и бежал с ней из Франции обратно в Польшу. Польский норов был явно присущ Врубелю, на его лице на всех автопортретах – будто горделивая маска.Михаил Александрович Врубель родился 5(7) марта 1856 года. Его детство и юность прошли в переездах: Астрахань, Петербург, Саратов, Одесса. В Петербурге в 18 лет он поступил в университет на юридический факультет, а по окончании его – в Академию художеств. Учился у знаменитого педагога Павла Чистякова.Прославился своими первыми рисунками «Натурщица в обстановке Ренессанса» и «Пирующие римляне» (1883). И тут же последовало приглашение поработать в Киеве во Владимирском соборе. Затем Врубель реставрирует утраченную роспись в храме Кирилловского монастыря. Далее работы при содействии мецената Саввы Морозова. Знаменитая «Принцесса Греза» на фронтоне «Метрополя». Театральные работы под воздействием опер Римского-Корсакова. И демоны, демоны… Творческая судьба и счастливая, и злосчастная. Мастер, владеющий как никто со времен XV века даром монументальной стенописи, был отстранен от работ по росписи Владимирского собора. Не получил одобрения его проект росписи церкви в имении Терещенко, он был отвергнут со своими декоративными полотнами для павильонов Нижегородской выставки и ограничился лишь несколькими панно для одного московского особняка. Художник, владеющий изумительным даром декоративной скульптуры, не мог соорудить ни одного большого и подлинно монументального памятника. Список нереализованного можно продолжать долго.У Маяковского есть броские строки: [i]Говорю я тебе, начитанный и умный: Ни Пушкин, ни Щепкин, ни Врубель ни строчке, ни позе, ни краске надуманной не верили, – а верили в рубль.[/i]Владимир Владимирович ошибся. Рифма удачна, однако Врубель никоим образом не был прагматиком. Он поклонялся краскам. Они у него пылают, голубеют и лиловеют, завораживают и манят.Врубель внес в технику живописи много новых приемов, но и в том, что касается содержания, он подлинный новатор. Мало у кого из художников столько антимоний и борьбы разноречивых сил. В демоне проступают черты ангелов, в ангелах – ощущаются демоны, мужские образы – женственны (тот же «Демон»), женские – мужественны («Муза»). Пластицизм Врубеля борется с живописностью. Живопись его пластична, скульптура – живописна.Сам Врубель знал себе цену и мечтал стать великим, как Рафаэль. Но отечественная публика, за малым исключением (в основном поэты-символисты), не принимала трагических новаций художника.Маститый критик Стасов писал: «…и в самом деле, видано ли у самых отчаянных французских декадентов что-нибудь нелепее и отвратительнее того, что нам дает г-н Врубель?..» Показанные в Париже полотна Врубеля тоже не произвели особого впечатления на французских любителей живописи. От мании величия Врубеля пытались исцелить в лечебнице для умалишенных.Врубель не выносил общества художников. Бедствовал всегда, даже если получал гонорары, ибо тут же их тратил. Вдруг бросал работу (а он иногда работал без перерыва по 15–17 часов), нанимал лихача и отправлялся кутить в знаменитый «Яр», а оттуда, протратившись, опускался до третьеразрядного трактира. Мог занять денег и истратить их не на еду, а на флакон дорогих духов. Одевался Врубель всегда изысканно и поражал шиком.Когда художник работал в Киеве, влюбился в дочь соседнего помещика Марцеллу Соколовскую. Та даже родила сына от Врубеля, но богатый родитель решил уберечь ее от беспутного живописца и вскоре выдал замуж за богатого американца польского происхождения. Любовный роман был у Врубеля с Марией Симонович. Мария – это Офелия на врубелевской картине «Гамлет и Офелия». Но и тут произошла осечка: в 1890 году Мария вышла замуж за иммигранта царского правительства Львова и уехала с ним во Францию. Еще был другой киевский роман, когда художник влюбился в жену своего патрона – Эмилию Прахову. Импозантная и красивая женщина, мать троих детей, была избалована вниманием, истерична. Она была старше Врубеля, но он этого не замечал – видел в ней Богоматерь и упоенно ее рисовал. Праховой ухаживания Врубеля в конце концов надоели, и она открыто ему сказала: «Вы мне прискучили своим обожанием. С чего вы взяли, что я когда-нибудь любила вас?» Было еще увлечение итальянской наездницей Анной Гаппе. Однако любовью его жизни стала певица Надежда Забела.С ней Врубель познакомился случайно. Ему было уже 40 лет, ей 28. С первой встречи они открылись друг другу. Они гуляли по Петербургу, Врубель читал Забеле Лермонтова и Байрона, сорил деньгами. 28 июля 1896 года они обвенчались в Швейцарии. Надежда писала своей сестре: «Вот уже четвертый день, что мы женаты, а мне кажется: очень давно, мы как-то удивительно сошлись с Михаилом Александровичем. Конечно, Бог знает, что будет, но начало хорошо…» Забела много гастролировала, выступала на сцене частной оперы Мамонтова.Пела в «Псковитянке», «Царской невесте», но особенно ей удалась партия Волховы в опере «Садко». Костюм для морской царевны был сделан по эскизам Врубеля. Он состоял из многих полупрозрачных и разноцветных чехлов, и Михаил Александрович, не доверяя костюмершам, сам одевал жену перед спектаклем, «от чулка до головного убора». «Времена счастья» – так называли супруги первые совместные годы. Врубель часто бывал в театре и слушал Морскую царевну, не переставая восторгаться пением жены. Он придумывал ей изысканные и эффектные туалеты – в свою очередь Забела охотно служила мужу моделью и позировала ему.В 1901 году родился долгожданный сын, его назвали Саввой. Огромные синие глаза и заячья губа. Для поклонника красоты Врубеля это был настоящий удар. В уродстве сына художник увидел дурное предзнаменование. Именно в это время он погружался в стихию «Демона», бросающего вызов Богу. У Врубеля начинался переход от депрессии, которой он страдал, в маниакально-возбужденное состояние. Знаменитый психиатр Бехтерев находил у него развитие прогрессивного паралича. Художник чувствовал приближение безумия и очень его боялся.В 1903 году умирает маленький Савва, и Врубель сам просит отправить его в лечебницу. Бороться с болезнью в одиночку он уже не мог. Он был не в состоянии вырываться из цепких лап неврастении и безумия. Ему все время мерещится дьявол, который якобы исказил его картины.Врубелю кажется, что он слишком грешно прожил свою жизнь, и вот пришло возмездие. В психиатрической клинике Усольцева он рисует и пишет письма жене. Его портретируемые – либо пациенты, либо персонал. У одной из надзирательниц на рисунке – глаза Эмилии Праховой, а одному из санитаров художник приписывает тяжелый взгляд: недремлющее око дьявола. На обороте рисунка – подпись «Игра в шахматы». В письме к жене: «Дорогая моя женщина, спаси меня от моих демонов…» И порывы нежности: «Фиалка моя, роза моя Ширазская… Ни йоты не возьму назад, из моего последнего письма; еще прибавлю: я раб твой, что подумаешь только, сделаю… Я не способен и несколько часов провести в разлуке с тобой…» Жена пыталась помочь, часто приходила, читала ему вслух, пела ему романсы, но все тщетно. В 1906 году болезнь Врубеля привела к слепоте. Отчаянные попытки писать вслепую. И художник понял, что это конец. «Устал жить», – говорил он. И сознательно лишил себя жизни: в феврале 1910 года постоял у открытой форточки и простудился. Простуда перешла в скоротечную чахотку, и 1 апреля 1910-го его не стало. Он скончался в возрасте 54 лет.«Всю жизнь Врубель предлагал себя всем, – писал в некрологе Александр Бенуа. – Возвращаясь в своих созданиях к «Демону», он лишь выдавал тайну своей миссии. Он сам был демон, падший прекрасный ангел, для которого людское общество было и братски близко, и безнадежно далеко». «Врубель был одинок не только в России, но и в Европе, и был преждевременным…» – слова Кузьмы Петрова-Водкина. А Игорь Северянин написал печальные строки:[i]Так тихо-долго шла жизнь на убыльВ душе, исканьем обворованной…Так странно тихо растаял Врубель,Так безнадежно очарованный.[/i][b]На илл.: [i]Один из символов Москвы начала XX века – мозаичное панно «Принцесса Греза» по эскизу Михаила Врубеля на «Метрополе».[/b][/i]