[b]Разговаривать с человеком, зная по книгам, фильмам, урокам истории его знаменитого предка, – интересно: «связь времен», знаете ли… Петр Гермогенович Смидович был заметной фигурой и в общероссийской, и в московской истории ХХ века. Сегодня – 130 лет со дня рождения одного из первых председателей Моссовета. А потому мы, воспользовавшись этим поводом, решили задать несколько вопросов его внуку, [i]ответственному работнику правительства Москвы, Сергею Глебовичу СМИДОВИЧУ[/i].[/b][b]– Поскольку наша полоса называется «Семейный круг», то хотелось бы узнать: а каковы были взаимоотношения Петра Гермогеновича со своими родными, в том числе «не пошедшими в революцию»? Ведь он был дворянином, сыном помещика и в то же время профессиональным революционером. Немало его соратников по партии рвали все отношения со своими «патриархальными предками»…[/b]– Я знаю об этом, так сказать, постфактум… Мой отец с 1939-го был в ссылке, и в Москву мы вернулись в 1954 году. Мы жили у Марии Гермогеновны Смидович, родной сестры деда и жены писателя Вересаева… И в кабинете Вересаева, где я жил несколько месяцев, было много портретов, фотокарточек писателей с дарственной надписью… И вот мне бабушка (Мария Гермогеновна была для меня настоящей бабушкой) говорит, что до революции в этой комнате «жил Петя», который работал в это время на первой Московской электростанции сменным инженером… После революции, в 1918-м, Вересаев вернулся из Крыма, а Смидовичи переехали жить как члены правительства в Кремль. Квартира осталась за Вересаевым, которому мой дед много помогал. И только благодаря усилиям Петра Гермогеновича была опубликована известная повесть Вересаева «В тупике»… Помогал он и другим родственникам. Он к ним нормально относился. И ни от кого, разумеется, не отказывался. А отказался он еще до революции от своих дворянских привилегий, от прав на имение Зыбино в Тульской губернии…[b]– А там, что – «корни», в Тульской губернии?[/b]– Да, там жили две ветви Смидовичей: «белые» и «черные». Это по, так сказать, цвету волос. «Белые» – это Вересаевские. Они были очень интеллигентные, щепетильные. Викентий Викентьевич, его отец Викентий Игнатьевич – врач… А наши, «черные», были более общительные, более предприимчивые… И еще седели «черные» Смидовичи раньше: посмотрите на фотографию Петра Гермогеновича, на фото моего отца – он был очень похож на деда, на мою голову…[b]– Ваш дед был для того состава большевистского правительства весьма образованным человеком…[/b]– Да, он прекрасно знал французский, английский… Петр Смидович окончил Высшую электротехническую школу в Париже – лучшее учебное заведение этого профиля тех лет. Проучился три курса в Московском университете. Насколько я знаю, у него даже были планы в 1920-х годах уехать послом в какую-то страну, по-моему, в Австралию…[b]– А что еще входило в круг интересов Петра Гермогеновича?[/b]– Он неплохо играл на фортепьяно. Очень любил цветы; выращивал розы. Даже какие-то свои сорта вывел! Страсть к сельскому хозяйству, видимо, в крови у Смидовичей. Родной брат Петра – Федор до революции неплохо поднял свое поместье, а после нее был в нем уже в качестве директора конезавода. Мой троюродный брат Юра Алексеев по наследству всю жизнь посвятил коневодству…[b]– А страсть к музыке – тоже фамильная черта?[/b]– Может быть… Мой отец играл на рояле. Я тоже стараюсь время от времени играть… Вон там и пианино стоит. Оно, правда, немного расстроено…[b]– Бог ты мой! Редко в каком служебном кабинете можно увидеть «действующий» музыкальный инструмент![/b]– Ну, в московском правительстве я в этом отношении не одинок. Насколько я знаю, Александр Мень играет на гитаре…[b]– Но вернемся к «семейному кругу». А кто продолжает вслед за вами семейные традиции Смидовичей?[/b]– У меня два сына. Маленький – Валя, ему четыре с половиной года. А старшему сыну, Глебу, от первого брака, 23 года. С ним мы в последнее время меньше общаемся. А с младшим сынишкой чаще: у него, кстати, неплохой слух… Жена у меня бизнес-вумен, она много ездит, много работает. Я бы не сказал, что мне это очень нравится: с моей точки зрения, жена и дом – это неразделимо…[b]– У ваших детей большая разница в возрасте…[/b]– Мой второй брак поздний… Как-то так получилось, что я почти одновременно и отец, и дедушка для своего сына. Он меня спрашивает: «Папа, а почему люди стареют?» «Да потому, что они становятся ни кому не нужны, и – старятся». «Ну, тогда, папа, – отвечает он мне, – я тебя буду любить всегда, и ты не будешь стареть».[b]– Это он молодец![/b]– Все это, конечно, немного сентиментально, но что тут поделаешь… Петр Гермогенович был, как мне представляется, тоже достаточно сентиментальным человеком…[b]– Значит, наследственное сходство характеров налицо! А кстати, о характерах… Он был жестким, если ориентироваться на некоторые литературные, киношные источники (был старый фильм, где Петра Смидовича актер Коршунов играл достаточно мягким, компромиссным человеком)?[/b]– Мы обсуждали это с отцом, когда он был еще жив. Это, конечно, кинематографическая придумка. Если бы они были такими мягкими, они вряд ли смогли захватить власть. В Москве переворот прошел довольно жестко. Хотя Ленин нередко и критиковал деда «за мягкость».[b]– Но ведь некоторые из «участков», где Петр Гермогенович работал, предполагают весьма безжалостное отношение к людям. Он был, например, председателем Ревтрибунала Южного фронта. Да и многие решения Моссовета образца 1918 года «мягкими» не назовешь…[/b]– Но в то же время, я знаю, что он, когда был членом Помгола – комиссии помощи голодающим Поволжья, ездил по поручению Совнаркома, какие-то инспекции проводил. А потом его вызвал Ленин с отчетом, и спрашивает: «Петр, а скольких ты расстрелял?» Он говорит: «Я никого не расстрелял». А Ленин ему: «Я так и знал!» Владимир Ильич всегда поддерживал достаточно узкий круг людей, которые поступали очень жестко, а остальных критиковал за «мягкотелость»… Я не думаю, что Смидович был таким фанатиком, как Ленин.[b]– А с кем из тогдашней партийной и советской «верхушки» он был наиболее близок; с кем, может быть, дружил?[/b]– Он дружил с Дзержинским; он дружил с Ногиным, с Розенгольцем. Он был в хороших отношениях с Калининым, с Кржижановским, со Стекловым… А отец очень дружил с сыном Стеклова, а я – с его внуком; он умер, к сожалению. С Антоновым-Овсеенко он был в очень хороших отношениях… А вот с Владимиром Ильичем у него теплых отношений не было; он к нему относился достаточно жестко. Но я знаю, что его жена, моя бабушка Софья Николаевна Черносвитова была в очень хороших отношениях с Крупской. Отец мне рассказывал, что он был с матерью на 50-летии Ленина, которое отмечалось в очень узком кругу, кулуарно. И там в основном одни женщины были…[b]– А его взаимоотношения со Сталиным?[/b]– Они были очень непростыми. Как-то, как вспоминал мой отец, Петр Гермогенович направил в ЦК ВКП(б) письмо по вопросам «перегибов» в отношении крестьянства, а как-то прямо в холле Большого театра, во время антракта, попытался высказать вождю свои сомнения по поводу методов коллективизации. «Твои закадычные друзья, Рыкови Бухарин, сыграли с тобой злую шутку – заразыли тебя кулацким духом», – ответил ему Сталин. И Смидович вдруг увидел, как все, кто был свидетелем этого разговора, стали поспешно уходить из холла. После этого он, забрав сына, ушел с представления…[b]– Смидович умер в 1935-м, когда террор против верхушки партии не приобрел еще характера настоящего «разгула». В 1936–1938 годах, чтобы выжить, нужно было ставить свои автографы на расстрельных списках, где значились имена твоих товарищей. Как вы думаете, он бы смог это сделать? И как могла бы повернуться его судьба, проживи он еще 3–4 года?[/b]– Я думаю, что его ранней смерти – он ведь умер в 61 год – и способствовала такая ситуация. Он видел, как его друзей и товарищей втаптывают в грязь, он очень переживал. В общем, я думаю, что Бог его миловал, и он успел умереть своей смертью…[b]– И последний вопрос: вы работаете в московском правительстве. А тот факт, что вы – внук того человека, который был когда-то «главным» в этом городе, что МОГЭС носит имя вашего деда, что на одном из домов висит мемориальная доска, напоминающая о нем, вам помогает? Мешает? Обязывает?[/b]– Во всяком случае я постоянно чувствую, что есть какая-то черта, за которую я перейти не могу… Положение «внука» обязывает.[b]ДОСЬЕ «ВМ»[/b][i]Смидович Петр Гермогенович (1874–1935). Родился в Рогачеве Могилевской губернии. Профессиональный революционер, прошедший аресты, ссылки, эмиграцию. Участник вооруженного восстания в Москве 1905 года и событий октября 1917-го в Москве. В 1918–1919 годах возглавлял Моссовет и Мосгубсовнархоз, был членом Президиума ВЦИК, заместителем Калинина. Урна с прахом в Кремлевской стене.[/i]