Игорь Верник как женатый Казанова

Найти время для интервью c Верником было непросто: спектакли, кино, телевидение… Игорь всегда в движении. Поэтому мы беседовали с артистом… во время спектакля «Татуированная роза», после того как он отыграл сцену и ждал следующего выхода. [b][i]Вести, но не завести[/i] – Игорь, вы вели программу «Доброе утро» на ОРТ. Но уже имели опыт телеведущего. Как вообще вы пришли на телевидение?[/b] – Первый проект, который я вел, был «Регтайм» – программа о рекламе на РТР. Это было, наверное, лет десять назад. Потом была программа «Проще простого». Я ее вел чуть больше года. Затем она поменяла название на «Крестики-нолики», ее стал вести Николай Фоменко. Я ушел на другой проект, который назывался «Субботний вечер со звездой». Потом был проект «Ночная жизнь городов мира», я ездил по разным странам и городам, представая перед зрителями литературным героем той или иной страны. В Испании – Дон Кихотом, во Франции – Д’Артаньяном, в Германии – бароном Мюнхгаузеном… Я переиграл столько ролей! Наверное, ни у одного актера не было возможности сыграть такое количество любимых персонажей. «Ночная жизнь городов мира» предполагала, что я буду ходить по злачным местам. Все, что касалось «Ночной жизни», – это были сплошные дискотеки, клубы для геев и лесбиянок. Это были люди с невероятными увлечениями, может, с не очень нормальной психикой. [b][i]Готов соблазнять[/i][/b] – Вот в Италии я был, естественно, Казановой. Был случай. В Венеции оператор поскользнулся на тине и упал во время съемок в воду, я пытался его спасти и полетел за ним. В канаве там вода, надо сказать, далеко не родниковая. А я играл Казанову, был в соответствующем костюме. Мой плащ, шляпа покачивались на воде. Камера ушла под воду. Я кричал: «Люди! Спасите Казанову!» Потом был проект «Седьмое чувство» на Первом канале – целиком мой проект. Я его придумал, спродюсировал, сам вел. [b]– А какие чувства остались от «Доброго утра»? Добрые?[/b] – «Доброе утро» – это трехчасовой прямой эфир. Новое качество, другая энергетика, другой посыл. Программа, как бы в противовес «Ночной жизни», очень добрая, светлая. Как-то мы снимали полет на воздушном шаре. Во время съемок, пока я там находился и что-то говорил, его держали за канаты. Было холодно, ветер. Я должен был сказать: «Мы улетаем», на шаре должны были полететь каскадеры, а я – продолжить программу. Я сел в корзину для путешественников – кстати, там места не так уж много. У меня в руках микрофон, который подключен к камере шнуром. Я говорю что-то очень радостное. У меня за спиной поджигают фитиль так, что я жар чувствую затылком. Со спины – жарко, в лицо – ветер. Вдруг шар начинает подниматься. Люди, оставшиеся внизу, становятся меньше и меньше, а те, кто держат шар за канаты, удержать его не могут. Последнее, что я успеваю, – бросить микрофон, потому что иначе я с собой утащил бы камеру. Я понимаю, что мы поднимаемся вверх. В тот момент до конца еще не понял, что произошло, но меня несколько насторожило, что лица моих коллег-каскадеров довольно озадаченные. На тросах изо всех сил повисают могучие люди, которые сверху кажутся лилипутами. К счастью, шар удается удержать. Тут с высоты мы начинаем падать вниз. Мне говорят: «Аккуратно, ноги!» И тут раздается удар чудовищной силы. Тогда я подумал, что те, кто этим занимается, очень смелые, отчаянные люди. [b][i]Эфир – как часы[/i] – В чем специфика прямого эфира?[/b] – В прямом эфире счет идет на секунды, и тебе во время интервью в «ухо» говорят, сколько времени осталось. Прямой эфир – это как швейцарские часы со сложнейшим механизмом, работу которого обеспечивают десятки людей. Очень важно вовремя сориентироваться, выйти из эфира, потому что потом сразу начинается сюжет или новости. Я как-то в кадре беседовал с человеком, «ухо» молчит, разговор интереснейший. Вдруг оператор начинает чертить круги в воздухе, высовывается изза камеры, а я понять не могу, что он имеет в виду. Это был один из первых моих эфиров. Потом выяснилось, что я общался двенадцать минут вместо пяти. Когда я вышел из студии после разговора, редактор был белого цвета. Прямой эфир принципиально отличается от записанной программы. Нужна мгновенная реакция, умение импровизировать, быстро находить выход из любой ситуации. Конечно, работа на телевидении предполагает в первую очередь журналистские навыки, опыт. Моя актерская профессия – это, скорее, дополнение, но никак не главная составляющая. [b][i]Мои города[/i] – А какая страна поразила больше всего?[/b] – Мне сложно выбрать – это свойство моего характера. Я весь на Весах. Как могу сказать, что Лондон мне нравится больше, чем Париж? Очень понравились Амстердам, Куба, Лас-Вегас. Лас-Вегас и городом не назовешь. Это мираж в пустыне. Красивых городов много, но «своим» городом я могу назвать только Москву. А ночная жизнь в Москве самая потрясающая. [b]– Обычно запоминается либо самая первая поездка, либо экзотика.[/b] – Конечно. Я был на Мальдивах, где рыбы выскакивают из воды. Идешь, а она прыгает тебе в руки. В это поверить невозможно. Первый город в этой серии был Амстердам, его я очень хорошо помню. Скажем, как мне надевали наручники. По сюжету, конечно. [b][i]Мужской интерес[/i] – Вы в свое время были вице-президентом модельного агентства Red Stars…[/b] – С этой должностью я благополучно расстался. Страна тогда менялась. Только начали появляться реклама, музыкальные клипы, модельные агентства, презентации, клубы. Сейчас уже трудно представить, что пятнадцать лет назад этого не было. Наверное, мое «вицепрезидентство» больше было связано с моим мужским интересом, чем с профессиональным. Я не собирался серьезно заниматься модельным бизнесом. Но тем не менее я вел конкурс Elite Model Look – самый большой, престижный конкурс в модельном мире. Я много общался, встречался с моделями. Я был погружен в жизнь не столько модельного бизнеса, сколько самих моделей. [b]– Вас окружали всемирно известные красавицы. Жена не ревновала?[/b] – Моя жена прекрасно понимает, что в моей жизни был довольно большой период, когда мы не знали друг друга и к которому она не имела никакого отношения. Когда я пошел в первый класс, Маши еще на свете не было. Когда я окончил институт, она пошла в первый класс. Как она может переживать, что у меня был опыт женитьбы? Да, рядом со мной были очень известные женщины. Я бы на ее месте радовался. Это подтверждает мой вкус. Мне нравятся красивые женщины. Маша – красивая женщина. [b][i]Братья по ТВ[/i] – Вы с братом похожи?[/b] – Мы очень разные. Это связано с характером, темпераментом, энергетикой, подходом к делу. Мы занимаемся, в общем-то, одним делом – телевидением. Он очень сосредоточен, любит погрузиться в материал. Очень ответствен. Я более реактивен. Но мы одинаково воспринимаем многое, у нас одно воспитание, оба любим то, что делаем, уважаем людей, с которыми работаем. Разница-то у нас всего пятнадцать минут. [b]– А кто из вас лидер?[/b] – У нас никогда так вопрос не стоял. Вадик более созерцателен, а я более активен. В детстве он любил собирать открытки с изображением актеров, театральные программки. А я в это время играл в футбол, в пинг-понг, в мушкетеров, дрался на шпагах. Я вообще дрался. Но я не помню, чтобы кто-то из нас говорил: «Как я хочу, так и будет». В детстве этого, наверное, еще не осознаешь, но теперь я сказал бы так: он мягкий, но с характером. Я с характером, но мягкий. По-другому расставлены акценты. Вадим совсем не шоумен. Он кулуарный человек. А я, наоборот, больше на виду. Мы работаем в разных плоскостях. Мы ничего не делим. Мы помогаем друг другу, советуемся, можем сделать друг другу замечания. Я очень прислушиваюсь к тому, что он говорит. [b][i]Модный договор[/i] – Вы Весы. А они чаще выбирают профессию, связанную с театром или с модой…[/b] – Действительно, среди Весов много людей, связанных с искусством, модой. Большую часть суток я погружен именно в этот мир. Мода для меня тоже не пустой звук. Я слежу за модой, стараюсь ей следовать. Два раза в год выходят новые коллекции. И два раза в год я обновляю гардероб. Если говорить о том, профессия меня выбрала или я ее, – другой дороги, в общемто, у меня не было. Папа – актер по образованию, режиссер по профессии. Долгое время был главным режиссером литературного вещания Всесоюзного радио. Его спектакли слушала вся страна. У мамы юридическое и музыкальное образование. В доме всегда звучала музыка, бывали актеры, разговоры о театре. [b][i]Мой путь[/i] – Легко идти по жизни – это талант?[/b] – Я думаю, что характер – это судьба. Это генетически заложено. С другой стороны, многое зависит от того, что человек впитывает в сознательной жизни. Это тоже создает личность. Ты всегда выбираешь путь, оптимальный только для тебя. Кто-то пройдет его иначе, чем ты. Эта легкость или кажущаяся легкость дарована тебе твоим внутренним ощущением. Все зависит от того, как ты относишься к жизни. Выход есть из любой ситуации. Все зависит от того, готов ли ты искать этот выход, в чем ты его видишь. Я очень люблю людей, радуюсь за них. Радуюсь успехам коллег. Это тоже позиция. Это происходит не потому, что я решил так поступать. Это внутреннее ощущение. Это не значит, что у меня в жизни не было сложностей, проблем, неудач. Идти легко по жизни – это талант, очень счастливый дар. С ним надо быть очень бережным. Иногда мне говорят: «Я думал, что ты – «звезда», что с тобой будет невозможно общаться, но оказалось иначе». Когда ты превращаешь себя в каменное изваяние, ты теряешь нити, связывающие тебя с жизнью, удовольствие, наслаждение жизнью. [b][i]Жираф большой...[/i] – Вы вели передачу «Седьмое чувство». А шестое чувство, интуиция, вам часто помогает?[/b] – Думаю, что интуиция у меня довольно хорошо развита. Меня в детстве звали Жираф, потому что он большой и ему сверху все видно. Я вижу многие вещи. Часто это очень интересно, но иногда лучше бы не видеть. Наверное, знакомству с Машей во многом способствовало шестое чувство, хотя подобные вещи вообще очень сложно объяснить. Я ее увидел в магазине. Не знаю, что это было. Я ее увидел и подумал: «Вот она». Но в тот раз я к ней так и не подошел. Она ушла. Я помнил это чувство и вспоминал ее. Мы встретились через месяц в этом же магазине. Я был с братом. С ней были подружки. Думал, что буду говорить с ней наедине, но получилось совсем иначе. Понял, что теперь нельзя упускать шанс. Я подошел, начал чтото говорить. Потом, когда мы вышли из магазина, я предложил куда-нибудь пойти выпить кофе. Мы с ней и ее подругами поехали в кафе. В тот день вышло мое большое интервью с фотографиями из разных спектаклей. Я его непринужденно достал: «Вот, кстати, ознакомьтесь». Они, конечно, знали, с кем общаются. В интервью был подзаголовок: «Игорь Верник – одинокий волк». Она спросила: «А почему одинокий волк?» – «Не могу найти свою волчицу». Я успел дать Маше свой телефон. Через какое-то время она позвонила, я пригласил ее на свой спектакль, мы стали встречаться. Так я нашел ее. [b]– Относительно недавно у вас появилась еще одна роль: мужа и отца.[/b] – Я уже был в этой роли. В двадцать два года я женился, через какое-то время мы расстались. Был перерыв в десять лет моих скитаний. Актеры, конечно, мечтают о ролях, но я этой роли себе не желал. Напротив. Наслаждался ее отсутствием. Но когдато в твоей жизни появляется женщина, с которой тебе необходимо быть рядом. Ты не хочешь с ней расставаться. Ты понимаешь, что она разделяет твой мир, а тебе нравится ее мир. Эти два мира могут жить без войны, они сливаются друг с другом. Большое счастье, удача – встретить такого человека. Особенно это начинаешь понимать с возрастом, потому что ты уже много что видел. Мы поженились уже после того, как сыну исполнился год. В сущности, это был формальный шаг. [b]– Какие черты вашего характера вы бы хотели, чтобы сын унаследовал?[/b] – Мне бы хотелось, чтобы он нашел себя, занимался тем, что доставляет ему наслаждение. Тогда он будет себя чувствовать в гармонии с миром, с самим собой. Это нельзя унаследовать, это должно сложиться.