Как в Москве с отходами воевали

ФИЗИК Нильс Бор когда-то сказал, что «человечество не погибнет в атомном кошмаре – оно задохнется в собственных отбросах…» Вопрос о «ненужных отбросах» всегда был в повестке дня московских законодателей, но, к сожалению, чаще всего сводился к пустой болтовне. Со временем проблема обострилась, и Московская дума озаботилась уборкой мусора. Свалки переполнились, и требовались радикальные способы его уничтожения. Правда, время для реализации таких проектов было выбрано неудачное: 30 ноября 1916 года, в разгар Мировой войны, был утвержден проект Пресненской мусоросжигательной станции. Для ее постройки выбрали участок в 3,5 десятины на далекой в те годы окраине. Местность называлась Красной горкой и находилась на Звенигородском шоссе.Проектом предусматривалось строительство мусороперерабатывающего завода и вспомогательных служб. Для рабочих и служащих намечалось построить усадьбы, где каждой семье предназначался отдельный домик. Выделяющееся тепло при сжигании мусора должно было использоваться в паровых котлах как источник питания для генераторов, вырабатывающих электроэнергию… Но промышленность работала на войну, и строителям приходилось пускаться во все тяжкие, чтобы заполучить необходимые материалы и оборудование. Попытка заказать насосы за границей закончилась неудачей.Пришлось надеяться на собственные силы.Интересно, что работы не прекращались даже после Октябрьского переворота… Инженер Ф. Я. Бурче докладывал 15 ноября 1917 года, что «западное здание печей Пресненской мусоросжигательной станции почти закончено вчерне», и остались отделочные работы и установка оборудования.Но трудностей было через край. Деньги дешевели: уже в ноябре 1917 г. «на воздорожание каменных и земляных работ прибавлено… около 600%…» А потом пришли новые трудности: 21 августа 1918-го Ф. Бурче докладывает, что число рабочих с каждым днем уменьшается: «отсутствие рабочих объясняется недостатком продовольствия, и рабочие уезжают в деревню на 2–3 дня за хлебом» и не возвращаются в голодный город. Подрядчики менялись на стройке с калейдоскопической быстротой, и даже угрозами их нельзя было заставить работать. В феврале 1919-го приступили к сборке паровой машины, но «отдельные несознательные элементы», получив аванс, исчезали, а работа стояла.Наконец, «проснулся» Президиум Моссовета. Постановлением № 3683 от 5 апреля 1920 г. он «признал необходимым достройку Пресненской мусоросжигательной станции», выделив на это 10 млн рублей. Работы потребовали закончить к октябрю 1920-го, чтобы отчитаться к 3-й годовщине октябрьского переворота… Но действительность выглядела более сурово. Какие могут быть работы, когда даже сена для лошадей, работающих на строительстве, не давали? Все тот же инженер Ф. Бурче докладывает начальству: «…довожу до вашего сведения, что слагаю с себя всякую ответственность за последствия с лошадьми… Три лошади, находящиеся на Пресненской станции, дошли до такого состояния, что уже неделю не пускаются в работу…» Нехватку рабочих пытались заменить «заключенными Покровского лагеря принудительных работ при Особом отделе ВЧК», но организованной системы ГУЛАГ еще не существовало, и эксперимент закончился неудачей.Заказали две мусоросжигательные печи – одну в Германии, другую во Франции. А тем временем исследовали московский мусор.Опыты производились в 120 квартирах Пресненского района. Исследовали зимний и летний мусор. Проводили механический анализ проб, чтобы выяснить соотношение «органических и неорганических отходов»; вычисляли суточное накопление из расчета на одного жителя… Тем временем начало поступать оборудование. Но к его монтажу приступили лишь в 1925-м, а в феврале 1926 года Пресненская мусоросжигательная станция заработала. И сразу же начались проблемы «социальные».Руководители Москоммунхоза жаловались на горожан: во дворах были установлены специальные оцинкованные ящики, была проведена разъяснительная работа. Но все просьбы «не увеличивать без нужды и без того огромную влажность мусора, не выливать жидкие остатки в ящики, не бросать туда снег» не вызывали у москвичей никакого сочувствия. А тут еще и воспрянувший во время НЭПа «частный сектор» мешал. На Патриарших прудах МКХ устроил мусороприемник, который облюбовали частники, привозившие мусор целыми подводами. Ящики мгновенно переполнялись и служили приманкой для всякой хвостатой и ползающей нечисти… Пресненская станция была первой в стране, но погоды она не сделала: «мусорная программа» оказалась забытой, и станция, выработав свой ресурс, закрылась.