Виктор Сухоруков: Пусть каждый сотрудник метрополитена ездит на «мерседесе»

– Виктор Иванович, но ведь ваши поклонники не поверят, что вот так запросто вас можно встретить в столичной подземке.

– Кто хочет проверить, могу подсказать маршрут – следите за моим театральным расписанием в Театре Моссовета, в Театре На Малой Бронной, в Театре Вахтангова, и увидите, как за час до начала спектакля и через час после я иду к метро.

– Наверняка у вас есть любимая станция?

– Практически все станции Московского метрополитена – любимые. Но все-таки самая-самая у меня есть – «Новослободская». Отмечаю ее из-за мозаики. Эти узоры из стекла напоминают мне калейдоскоп, который я рассматривал в детстве, когда жил в Орехово-Зуеве. Живу недалеко от это станции – на проспекте Мира, и когда есть свободное время, то выхожу на «Новослободской» и любуюсь мозаикой. И какое красивое название – «Новослободская»!

– Почему не ездите на такси?

– Похоже, вы не понимаете, что Московский метрополитен – самый лучший метрополитен в мире. Светло, тепло, красиво, а главное – вовремя. А сколько ехать в такси, – уверенности нет. Да и кто окажется твой водитель? Может, он и водить не умеет? Незнакомый чужой человек рядом, и я не знаю о нем ничего, – страшно. А в метро, как в музее, – произведения искусства, памятники зодчества! Неспроста сейчас проводятся экскурсии для гостей столицы по Московскому метрополитену. Не могу не сказать о таком прекрасном новшестве, как концерты в метро. И на скрипках играют, и на барабанах, и на флейте, и не надо идти в концертный зал. Стою слушаю концерты, когда опять-таки есть время.

Актер Виктор Сухоруков во время сбора труппы Государственного академического театра им. Моссовета / Фото: Кардашов Антон/ АГН «Москва»

– Почему вы утверждаете, что Московский метрополитен – лучший в мире?

– Во-первых, каждая станция Московского метрополитена неповторима и уникальна, тогда как на Западе и в Америке, где я был и ездил в метро, станции однотипные. Во-вторых, только Московский метрополитен разрабатывали лучшие архитекторы и художники. В-третьих, только наше метро напоминает дворец для царей. Даже язык не поворачивается назвать Московский метрополитен «подземкой».

– В метро люди вас узнают и, наверняка, бурно реагируют?

– Мне незачем прятаться от людей. Да, меня узнают, и что? Здороваются, желают хорошего дня, что же в этом плохого?

– Актерская профессия – тяжелая?

– Наша профессия прекрасна еще тем, что нет нормированного рабочего дня. Если бы пришлось работать с 9 утра до 6 вечера, я бы сдох, простите за грубость, или спился. Но трудность в ответственности – только бы не опоздать на самолет, не подвести людей... Мы живем очень интересно, но нелегко. Где покой, а где надрыв здоровья – никто не знает. Актеры не могут даже планировать свою трудовую деятельность, потому что зачастую она сваливается как снег на голову.

– Приходилось догонять транспорт?

– Я живу на подножке последнего вагона, куда запрыгиваю на бегу. Хронология моей жизни настолько ухабистая, кочковатая, в лужах, колдобинах, разрушенных переправах... У меня ощущение, что половину жизни я опаздывал и вдруг прыгнул на подножку последнего вагона и волокусь... Оглядываясь назад.

«Я хочу поздравить работников Московского метрополитена с наступающим новым годом и пожелать, чтобы каждый из них ездил на «мерседесе» / Фото: Кирилл Зыков / АГН «Москва»

– Виктор Иванович, вы загадочный человек и хочется вас разгадать.

– Если вы меня расшифруете, то потеряю свое имя – Виктора Сухорукова... Впервые сыграл в кино героя-любовника и впервые лежал в постели с проститутками. Это происходит в фильме Елены Николаевой «Цыпленок жареный».

– Вы счастливы?

– Да, это огромное счастье, когда люди тебя признают. А меня признают.

– У вас ощущение, что вы из другого времени?

– Мы, люди, просто разные и в этом наша прелесть.

– Вы так молодо выглядите!

– Это ваше личное мнение, и мне оно приятно. Но что же все про меня! Я хочу поздравить работников Московского метрополитена с наступающим новым годом и пожелать, чтобы каждый из них ездил на «мерседесе».

– А вы не хотите ездить на «мерседесе»?

– Не хочу. Я могу задуматься, забыться, погрузиться в роль и потерять руль. Самое страшное – это задавить человека.