[b]Этот человек – не попытка, а поступок. До встречи с ним мне казалось, что он страдает за «чрезмерный демократизм». Потирает шишки и поскуливает дома жене в передник. Отнюдь. Это сегодняшняя демократия без него норовит спрятать голову в песок. Впечатление, что ей без Шендеровича чего-то недостает. Как минимум – соли и перца.- Похоже, что вас, Виктор, и государственный бульдозер подвинуть не в состоянии на вашем мировоззренческом плацдарме. Поэтому любопытно: когда и как формировалась ваша жизненная позиция?[/b] - Жизненная позиция – понятие, пожалуй, чересчур торжественное. А свой взгляд на жизнь, на историю нашей страны, на все происходящее у меня формировался довольно долго и сформировался довольно поздно. Пожалуй, мне было за тридцатник уже.На этот взгляд повлияло многое, в первую очередь – мои родители. В детстве я обожал общаться с ними и их друзьями. Даже не общаться, а сидеть в уголке и слушать, как отец спорит о чем-нибудь с дядей Стасиком, дядей Левой... Так что во всем виноваты родители и литература. Хотя и литература в конечном счете – вина родителей.[b]- Были книги, которые вас, что называется, перевернули?[/b]- Были. Первая такая книга называлась «Король Лир».[b]- Такие читающие мальчики, каким были вы, в компании одноклассников часто смотрятся белыми воронами, правда?[/b]- Со всеми отношения складывались по-разному. Двое одноклассников остались моими друзьями на всю жизнь. А были такие, которых я до сих пор вспоминаю с ужасом. Они меня буквально терроризировали.[b]- За что?[/b]- Я думаю, правильнее поставить вопрос не «за что?», а «почему?» Это их развлекало.[b]- От каких принципов вы не откажетесь никогда?[/b]- Стараюсь не врать. Вряд ли уже начну воровать.[b]- Вам бывает тяжело с самим собой?[/b]- Случается. Хотя в общении я чувствую себя достаточно гармоничным человеком. И, по крайней, мере как литератор и общественный человек делаю только то, что хочу. Про это есть один еврейский анекдот. Еврей в субботу решил побриться. Уже намылил щеку и вдруг вспомнил, что бриться-то нельзя. Ничего по субботам делать нельзя – шабат! Бежит к ребе. А тот стоит себе и бреется. «Ребе! – говорит тот еврей. – Разве можно бриться по субботам?». Тот говорит: «Нельзя». «Но вы же бреетесь!» – «А я ни у кого не спрашиваю».[b]- Как вы считаете, у нас в принципе возможна реальная демократия?[/b]- Я не понимаю, почему у Финляндии, Новой Зеландии и Андорры получилось, а у нас – не может. Мы еще просто толком не пробовали. Мы находимся в предбаннике демократии. Нам разрешили заглянуть, посмотреть, как это – жить при демократии.[b]- И что мы там увидели?[/b]- Сами не поняли что. Мы просто не успели этого сделать. Это как человеку кислород перекрыть, а потом на секунду дать кислородную подушку. И попробуй вспомни, что тебе пришло в голову в ту секунду, когда ты пытался дышать. А дышать-то хотелось.[b]- А говорят, до большевиков мы жили ничего.[/b]- Ну положим, особого культурного счета у нас не было никогда. До всяких большевиков творилось такое, что у лучших людей волосы дыбом вставали: почитайте публицистику Чехова, Короленко, Толстого! А вообще, русский вариант свободы – это вольница. А демократии как системы цивилизационных запретов, добровольно принимаемых обществом, у нас еще не было.[b]- Вопрос к человеку, который «полетал в верхах». Что такое наша «большая» политика?[/b]- В сегодняшней российской практике чаще всего – несколько статей Уголовного кодекса.[b]- А, скажем, депутат – это профессия? Что им пишут в трудовых книжках?[/b]- Что пишут, не знаю. Вообще-то, конечно, это профессия. Надо быть хорошим юристом, разбираться в экономике, знать историю, иметь стратегическое мышление. Но поскольку мы говорим не вообще, а про частный российский случай, то наша Государственная дума – это, по-солдатски говоря, просто место поближе к раздаточному окошку.[b]- Вы сами считаете, что занимаетесь политикой?[/b]- Нет! Боже упаси! Есть куча, которую кто-то, извините, наложил. А есть медсестра, которая делает анализы. Так вот я – медсестра.[b]- Как вы думаете, каким будет нынешний год?[/b]- В 2004-м страна с большей или меньшей потерей достоинства выберет Путина. Но дело даже не в том, Путин или не Путин, а в правилах жизни, которые мы принимаем или не принимаем. Настоящий выбор человека всегда внутри, а не снаружи.[b]- Как сами оцениваете свою работу на ТВ?[/b]- Как командировку длиною в восемь лет.[b]- Командировка была удачной?[/b]- По крайней мере – запоминающейся. Это такой кайф, когда тебя слушают, слышат миллионы![b]- Вы нашли то, за чем шли на телевидение?[/b]- А на телевидение очень редко кто идет с определенными целями. Разве что некоторые – денег побольше получить. Могу многих огорчить: эта цель малодостижима. Деньги можно заработать, но суммы вполне реальные. Я получил удовольствие от работы, нервы себе истрепал очень грамотно, много книг написал. ТВ дарило мне вдохновение. Тот опыт, который я получил на телевидении, надолго подзарядил мой творческий мотор. Телевидение – это мир, объединяющий всех и вся. Для писателя это кладезь образов, сюжетов и историй.[b]- О возвращении не задумываетесь?[/b]Нет. Возвращаться я не собираюсь, да и вряд ли позовут. Я получил свою долю кислорода. Мне этого достаточно. Сейчас должны идти, мчаться вперед молодые, сильные, смелые. Но почему-то сегодня я никого из сильных-смелых на экранах не вижу. Поэтому совсем я в тень не уйду. Рано еще. Буду писать. Буду говорить. Но на ТВ не вернусь.[b]- Назовите три синонима к словосочетанию «Виктор Шендерович».[/b]- Счастливый человек. Несчастливый человек. Два – хватит?[i][b]А вам не хватает на экране Шендеровича?[/i]Эдуард ЛИМОНОВ, писатель, лидер НБП:[/b]– О, Господи! Ну хорошо, если бы он был. Я вообще телевизор не смотрю, но «Куклы» смотрел в свое время. Даже в тюрьме смотрел. «Куклы» при Путине изрядно испортились. А потом и вовсе сгинули. Шендерович сейчас ведет программу на «Эхе Москвы», я слушаю ее время от времени… Я за всестороннюю свободу. Культуру подрезать нельзя. Я говорю это все годы.[b]Александр ШИРВИНДТ, художественный руководитель Театра сатиры:[/b]– Шендеровича мне немножко не хватает как талантливого человека. Не столько на экране, сколько в его родной профессии: как замечательного писателя и острого человека. Поэтому всякий раз при встрече я пытаюсь его вернуть из борьбы в литературу.[b]Виктор ЕРОФЕЕВ, писатель:[/b]– Да, не хватает. Не хватает его «Кукол», его воображения, юмора. Мне кажется, рамки радио «Свобода» слишком тесны для него. Если наша власть будет таких людей отправлять в отстой, в России останется только одна серость.[b]Александр ГРАДСКИЙ, музыкант:[/b]– Мне нравился Шендерович. Жаль, что теперь его нет. При том, что со многими вещами я был не согласен. Мне не нравились компании, в которых он работал. Когда человек интересно, талантливо шутит, сразу хочется узнать, на кого он работает. Вот те, на кого работал Шендерович, мне не нравились. А сам он нравился.