[b]Перебирая в Историческом архиве бумаги дореволюционных московских властей, то и дело натыкаешься на упоминание фамилии гласного (так в те годы назывались депутаты городской Думы) Николая Шамина. Он чуть ли не каждый месяц что-то требовал, что-то предлагал, о чем-то напоминал…Причем, поводы для активности он находил и весьма значительные, и просто курьезные.[/b]Появление в рядах московских думцев в начале 1905 года нового гласного – владельца скорняжной мастерской прошло и для общественности, и для самой Думы вроде бы незаметно. Но уже первое выступление Шамина на заседании Думы, посвященном «вопросам гигиены тела» для простого народа, вызвало в зале веселое оживление.По словам Шамина, обыватель не только должен, но и может соблюсти чистоту, не затратив на это «особенных капиталов». Для этого, предложил Николай Андреевич, городская Управа должна поставить по берегам Москвы-реки (не огражденных в то время каменными набережными) скамейки, отделив их от набережной щитами с известными всем символами – «М» и «Ж». Скамейки эти предназначались не для того, о чем вы, возможно, подумали. Они нужны были купающимся в водах главной московской «банщицы» – Москвы-реки.Обывателю (или обывательнице) оставалось только, скинув на скамейку, у самого уреза воды, исподнее и, оставшись в чем мать родила, нырять в речку. Щиты с буквами «М» и «Ж» позволят соблюсти приличия, а речная вода смоет пыль и пот с натруженных тел.К сожалению, тогдашние депутаты не оценили всей заманчивости такого предложения, чем поставили обывателя в трудное положение. Москвичи были вынуждены или ходить грязными, или купаться попрежнему «совместно» – не отделяя «М» от «Ж».Не надо думать, что гласный Шамин был человеком недалеким. Он был мало образован, но весьма приметлив и жаден до всего нового. Ведь именно благодаря его инициативе и настойчивости были реализованы многие полезные для города и его обитателей дела: открыта библиотека в Рогожской части, выстроен каменный Ново-Спасский мост, организован Рабочий театр при Рогожском народном доме, заведены дополнительные муниципальные аптеки… А в 1910 году он убедил тогдашнего Городского голову Н.И. Гучкова организовать при городских школах «праздник древонасаждений». Вот так-то, граждане! А вы думали, что всякие субботники и воскресники с посадкой на пустырях и вдоль улиц зеленых насаждений придуманы во времена советской власти? Николай Андреевич слыл большим любителем российской словесности.Он очень уважал литераторов. Так часто бывает у малограмотных, но тянущихся к слову, к знанию людей. Ни одна юбилейная дата того или иного заметного писателя, общественного деятеля или ученого не проходила без того, чтобы Шамин не напомнил о ней народным избранникам. Он не только напоминал, но и добивался того, чтобы юбиляр был отмечен с соответствии с его заслугами перед Москвой.Оставил Шамин след и в московской топонимике. Всем известно, что свое новое имя площадь Революции получила в 1918 году. Но мало кто знает, что и в этом успел поучаствовать Николай Шамин. Документально подтверждено, что именно он весной 1917 года (задолго до прихода к власти большевиков) поднял в Думе вопрос о переименовании тогдашней Воскресенской площади в площадь Революции. Естественно, думский гласный имел в виду только что свершившуюся Февральскую революцию. Февраль в Москве проходил бурно: с митингами, с шествиями под приветственными лозунгами, многочисленными стычками между теми, кто был «за» и кто «против» республики… Старое название площади было дано в 1819–1823 годах, при постройке новых Воскресенских (Иверских) ворот в стене Китай-города, которые на нее выходили. Дума заседала рядышком с этими воротами, выходя окнами на Воскресенскую площадь.Как было не переименовать? И 14 марта 1917-го Шамин обратился с заявлением на имя тогдашнего городского головы Челнокова: «Гражданину Городскому голове М. Челнокову. Прошу Вас поставить на рассмотрение городской Думы вопрос о переименовании Воскресенской площади в площадь Революции… Гражданин Н.А. Шамин».Гордума это заявление рассмотрела и «единогласно постановила: передать означенное заявление на рассмотрение Комиссии о пользах и нуждах общественности» (была такая в недрах Думы). Власть в тот год в городе менялась часто, а потому 30 марта уже новый городской голова Н.И. Астров направляет письмо председателю Комиссии о пользах и нуждах общественных – Д.Е. Горохову, где «имеет честь просить… рассмотреть данный вопрос…» И пошла писать губерния! Бумага даже в революционной Москве шла по веками привычному пути – от инстанции к инстанции, от резолюции к резолюции! В письме на бланке уже третьего в том году по счету городского головыВ.В. Руднева, датированном 12 октября 1917го, было сказано, что «делопроизводство по заявлению Н.А. Шамина… передать в городскую Управу…» А через неделю начались известные события, которые именовались тогда и сейчас «октябрьским переворотом», а в не столь давние времена называвшиеся Великой Октябрьской социалистической революцией…Но переименование все же состоялось. В газетных репортажах о праздновании 1 мая 1918 года площадь именуется уже по-новому – площадь Революции.Кстати, это было, скорее всего, первое переименование новых властей в Москве. Таким образом, предложение Шамина было принято ровно через год после внесения, но уже без упоминания инициатора. Да и официальных документов об акте переименования в архиве нет.Несколько слов о дальнейшей судьбе Николая Андреевича. При советской власти его не трогали; он в 1920-х активно трудился в обществе «Старая Москва» (тогда еще не разогнанном), возглавлял Мемориальную комиссию и умер в 1933 году, в возрасте 70 лет.А название площадь Революции в наши дни не тронули: то ли сочли его «историческим», то ли разобрались, что оно связано не с Октябрем, а с Февралем 1917-го…