Перейдем ли на четырехдневку

Премьер-министр России Дмитрий Медведев, выступая на Международной конференции труда, заявил, что рабочая неделя в будущем может стать четырехдневной: «Технологический процесс приводит к сокращению не только рабочих мест, но и рабочего времени. К расширению досуга. Весьма вероятно, что будущее за четырехдневной рабочей неделей как основы социально-трудового контракта».

Это фантазии или смелый прогноз уже недалекого будущего?

Делая экскурс в историю трудовых отношений, российский премьер напомнил, что столетие назад Генри Форд на своих заводах пошел на сокращение рабочей недели с 48 до 40 часов и получил впечатляющий рост производительности труда. Правда, тут же оговорился: мол, это все пока «не до конца проработанные идеи — еще предстоят серьезные дискуссии». То есть пока нам четырехдневка не грозит. Премьеру косвенно (прямо с ним спорить напрямую было бы неэтично) ответила его заместитель Татьяна Голикова. Она «приземлила» рассуждения о четырехдневке, заметив, что это потребует серьезных изменений в трудовом законодательстве: «На первое место при постановке вопроса о четырехдневной рабочей неделе встает вопрос социальных гарантий граждан и какую заработную плату они будут получать».

Это прагматичное суждение. Поскольку сейчас и у нас, и во многих других странах сокращенная рабочая неделя по большей части ассоциируется не со свободным временем, которое некуда девать, а с вынужденным сокращением производства в связи с экономическими трудностями или проблемами со сбытом продукции. Так, три года назад как раз на четырехдневную неделю переходил АвтоВАЗ с соответствующим сокращением зарплаты на 20 процентов.

Да и в той же Америке (как и в других странах), с одной стороны, введение 8-часового рабочего дня было постоянным требованием пролетариата чуть ли не с 80-х годов ХIХ века — как социальная мера. С другой стороны, переход на него оказался не только мерой социальной, но и вполне технократической, направленной как на повышение производительности труда, так и на сокращение безработицы во имя политического спокойствия.

Заметим, что советская власть, при том, что большевики выступали за 8-часовой рабочий день с начала ХХ века, совершила переход (в том числе на 40-часовую неделю) далеко не сразу и уж точно позже капиталиста Форда. Одним из первых декретов Совнаркома в ноябре 1917 года действительно был учрежден 8-часовой рабочий день (вместо 9–10-часового), но с одним выходным при 48-часовой рабочей неделе. С 1929 по 1933 год в СССР рабочая неделя была 42 часа (по 7 часов шесть дней). В 1930-е вообще много экспериментировали с календарем, вводя в том числе пятидневку со скользящими выходными. С 1940 года страна работала в режиме военного времени: один выходной, шесть дней по 8 часов, в 1941-м к этому добавили обязательные сверхурочные, отменив отпуска. С 1956 по 1960-й в разных отраслях рабочую неделю сократили снова до 42 часов (по 7 часов рабочий день). Пятидневка с двумя выходными по типу «фордовской» в СССР установилась только с 1967 года. И лишь в апреле 1991 года был принят закон, по которому была зафиксирована предельная продолжительность рабочего времени до 40 часов в неделю. Уже после падения социалистического строя.

Об этом глава правительства заявил во время выступления на Международной конференции труда / Фото: официальный сайт правительства РФ

На Западе в странах с высоким уровнем жизни действительно сейчас обсуждают возможность перехода на четырехдневку. Есть и прецеденты. Медведев ссылался на «одну новозеландскую фирму», где переход на четырехдневку (при 30-часовой рабочей неделе) привел к 20-процентному росту производительности труда, самым благоприятным образом повлиял на моральное состояние работников и увеличил прибыль компании. Речь идет, насколько можно судить, о компании по оказанию финансовых услуг Perpetual Guardian, число сотрудников которой составляет 240 человек. Их «кейс» еще в 2017 году изучал университет Окланда.

Эксперимент действительно удался, даже было констатировано снижение уровня стресса работников с 45 до 38 процентов. В то же время эксперимент этот не уникален. Сокращение рабочей недели практикуют в основном мелкие компании. И в основном в странах с высоким уровнем достатка и высокой производительностью труда, лежащей как раз в основе этого достатка. Практически везде производительность труда действительно сначала резко растет, а затем немного снижается. Люди привыкают к четырехдневке и начинают воспринимать как должное.

К опыту новозеландцев присматриваются в других странах, университет получил уже несколько сотен запросов на результат исследований из 28 государств. Из России пока ни одного не было. Поскольку эта проблема для нас неактуальна.

Применительно к России сразу напрашивается главный вопрос: можем ли мы себе это позволить в обозримом будущем, имея столь низкую производительность труда, которая из года в год практически не растет. По производительности труда СССР так и не догнал ни Америку вообще (хотя был намного ближе к ней по этому показателю, чем мы сейчас), ни заводы Форда в частности. Она сегодня составляет в среднем 25–30 процентов от американской в разных отраслях экономики. Автоматизацию у нас заменяет дешевая рабсила гастарбайтеров, стимула внедрять дорогие машины у работодателя нет. За рост безработицы в том или ином регионе лично отвечает (своей должностью) губернатор — во имя социальной стабильности. А потому он будет давить на местные компании (в том числе через Москву) с тем, чтобы они не увольняли «лишних людей», сохраняя подчас даже искусственную занятость при низких зарплатах.

При этом по количеству рабочих дней в году Россия обгоняет многие развитые страны. Невольно вспоминается — «мы мерилом работы считаем усталость». При 40-часовой неделе благодаря совместительству и сверхурочным. Потому что на одну ставку обычному человеку подчас не прожить и семью не прокормить. Среднее число рабочих часов на одного работающего (при 40-часовой рабочей неделе) у нас 1980. Больше нас «вкалывают» лишь немногие страны. Например, Мексика — аж 2250 часов (она рекордсмен за счет сверхурочных). А вот американцы работают в среднем 1790 часов в год, при этом там наши привычные двухнедельные отпуска, скорее, исключение из правил (слишком длинные). А в Германии, которую мы собираемся обогнать по размерам ВВП, вообще «не парятся» — 1370 часов в год. Тамошняя привычная картина: супермаркеты, скажем, работают в субботу только до обеда, а в воскресенье даже хлеба подчас не купишь. При этом ВВП на душу населения в Германии по паритету покупательной способности превышает 50 тысяч долларов (22-е место в мире), а в России он лишь 26,5 тысячи (55-е место). В США, кстати, 61 тысяча долларов (13-е место).

А еще есть как минимум 15 млн человек (это по оценкам Голиковой, другие оценки дают цифру до 22 млн), которые работают «в тени» и выходить оттуда не собираются. И порой вкалывают там без выходных. И переходить на четырехдневку тоже не собираются. Даже если Дмитрий Медведев разрешит.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции