[b]Расположены кафедра и клиника в 12-м корпусе 1-й Градской больницы. Всех «титулов» и званий доктора Мазо я перечислять не буду, скажу лишь, что в профессиональных медицинских кругах у него репутация смелого ученого, воспитателя молодых ученых, искусного хирурга.[/b]— Я со студенческих лет мечтал стать хирургом. Правда, мои однокашники (и однокашницы в особенности!) считали, что в хирурги я не гожусь, так как в их представлении это должен быть человек жесткий, суровый… У меня этого не было. Поэтому распределили меня участковым терапевтом. Но в то же время я восемь раз в месяц дежурил в Басманной больнице, где моими наставниками были блестящие хирурги Михаил Ильич Кузин, ныне академик, и Алексей Сергеевич Ровнов, предоставивший мне возможность сделать научную работу. Он ее опубликовал в журнале военно-полевой хирургии.Потом я устроился на полставки в отделение хирургии Кожуховской больницы. В общем, через три года я умел делать почти все операции на брюшной полости, но по разным причинам на постоянную работу ни в одно хирургическое отделение меня не брали. Однажды в медицинской библиотеке я встретил своего институтского преподавателя урологии Мамеда Джавад-оглы (сейчас он академик Азербайджанской академии и членкор РАМН), который уговорил меня пойти в клиническое урологическое отделение 1-й Градской. С тех пор я здесь. Последние шесть лет заведую кафедрой.Помню, Мамед Джавадович тогда сказал мне: «Иди в урологию, там не хватает врачей». Но дело в том, что я не любил две отрасли медицины: урологию и анестезиологию. И вот парадокс: моя кандидатская диссертация посвящена проблемам анестезиологии в урологии! Моим учителем был профессор Антон Яковлевич Пыталев.Однажды он вызвал меня к себе и спросил, хочу ли я заниматься наукой. Я ответил какой-то не очень пристойной поговоркой, которой научился у коллег, вроде того, что даже готов исследовать «влияние мочи на солнечные лучи». Антон Яковлевич поморщился, поскольку был интеллигентным человеком и не терпел такого фольклора. Он дал мне тему и назначил научным руководителем доцента Николая Алексеевича Лопаткина, ныне широко известного и в России, и за рубежом уролога. Так у меня появился второй учитель… Под его руководством я постигал тонкости урологических операций. Сорок с лишним лет я работаю с Николаем Алексеевичем, вместе мы написали семь книг.[b]— Прошли годы, вы стали доктором медицинских наук, профессором, заведующим кафедрой… Чем занимается ваша кафедра, как вы лечите своих больных?[/b]— Мы разрабатываем новые методы диагностики и лечения урологических заболеваний. Применяем все виды оперативного лечения, например, удаление предстательной железы.[b]— А разве человек может жить без предстательной железы?[/b]— Может. Он вряд ли сможет иметь детей, но жить ее отсутствие ему не помешает. Мы лечим и различные нарушения мочеиспускания, в частности, доброкачественную гиперплазию, как раньше ее называли — аденому предстательной железы.[b]— Значит, операция…[/b]— Мы применяем и неоперативные методы лечения. Во многих случаях используем низкоэнергетический гольмиевый лазер (гольмий — элемент Периодической системы). Этот метод возник одновременно в России, в нашей клинике, и в США, потом его стали применять в Германии. В других странах гольмиевых лазеров пока нет. Преимущество этого метода состоит в том, что благодаря специфической длине волны не повреждаются соседние ткани.С помощью гольмиевого лазера мы лечим мочекаменную болезнь, сужение мочеточника, используем лазер для испарения опухолей в мочевом пузыре, в том числе злокачественных, для резания мягких тканевых структур. У этого лазера есть еще то преимущество, что он не вызывает кровотечения. А еще он побеждает боль! Одна-две процедуры — и боль ушла! Боль, как говорили еще мои учителя, это та химера, которую мы обязаны немедленно изгнать. Врач не должен быть спокоен, если пациент испытывает боль! По гольмиевому лазеру у нас защитил докторскую диссертацию профессор Александр Константинович Чепуров, замечательный специалист-уролог.Больше того, мы принимали участие в разработке самого прибора. Кстати, к этой работе имели отношение создатели первого лазера — лауреаты Нобелевской премии, ныне покойные академики Басов и Прохоров. Причем создавался наш метод в ту пору, когда многие ученые вынуждены были торговать цветами. Не в переносном — в буквальном смысле! [b]— Как я понимаю, перечень проблем, которыми занимаются ученые вашей кафедры, этим не ограничивается.[/b]— Можно добавить проблемы эндоурологии. Это когда оперативное вмешательство осуществляется без скальпеля через прокол в коже, будь то удаление опухоли или дробление камня в почке. Можно назвать еще такие серьезные проблемы, как различные нарушения эрекции или лечение мужского бесплодия.[b]— Извините, Евсей Борисович, но при чем тут урология? Есть ведь сексопатология…[/b]— Эти заболевания имеют прямое отношение к урологии. Из многих систем организма человека, взаимодействующих при подобных недугах, исключить урологическую невозможно. Здесь исходный уровень! Поэтому мы исследуем и лечим такие болезни, даже делаем в случае необходимости пластические операции.[b]— Что вы больше любите — учить или лечить?[/b]— Я люблю учить, люблю читать лекции студентам, хотя при этом устаю больше, чем на операции. Не могу сказать: «Люблю лечить» — ведь это смысл моей и моих товарищей жизни. И, конечно, очень люблю заниматься наукой — заглядывать в завтрашний день.…Перед кабинетом заведующего кафедрой на стене большой стенд с надписью: «Древо целей наших научных исследований». Вместо листьев у «древа» — разноцветные каталожные карточки. На каждом листочке — название темы, над которой работает тот или иной сотрудник кафедры и клиники. За последние шесть лет здесь защитили 20 кандидатских диссертаций и одну докторскую. В работе еще столько же кандидатских и пять докторских. Интересное «древо» выращивают здесь…