Анна Дубровская: Актёрское время проходит быстро

«Театральная компания Вадима Дубровицкого» совместно со студией «Полонез» представляет фильм «Иванов», снятый по одноименной пьесе Чехова. В главных ролях – трагический Алексей Серебряков и актриса Вахтанговского Анна Дубровская. Роль Сарры, умирающей от поруганной любви и чахотки красивой женщины, вероятно, станет лучшей в коллекции ролей Анны в кино. В театре же она собрала целое ожерелье женских загубленных судеб: от Елизаветы в «Царской охоте» в постановке своего учителя В. В. Иванова до Елены Андреевны в «Дяде Ване» Р. Туминаса.О том, как пересекаются линии судеб ее героинь и собственной судьбы, актриса согласилась рассказать «Вечерке».[b][i]Где молодые драматурги?[/i][/b]– Такая роль – подарок судьбы для любой актрисы. Это счастье, за которое я благодарю Бога. В основном сейчас ведь предлагают сыграть такое, от чего приходится отказываться. Это стыдно читать, и просто невыносимо было бы играть…[b]– Это проблема драматургии? Вам сегодня приносят хорошие пьесы?[/b]– О жизни человеческого духа – что-то не видела. Я мало читала современной драматургии, но то, что читала, мне не нравилось. Эпатажные, шокирующие постановки я смотрела, а вот просто о людях – не видела. Гришковец в своих первых работах об этом писал, и я с ним работала на его спектакле «Планета». Он человеческим языком говорит о человеческих же вещах.Но вот больше никого я не припомню. Поэтому театры и ставят классику. А ведь было время, когда ставили Володина, Зорина, Арбузова, Вампилова, Петрушевскую, которые приносили свои пьесы в театр, и они были о том, что происходит сегодня… А где сегодня молодые драматурги? Мне кажется, с этим огромная проблема.[b]– Все слопал телевизор?[/b]– Телевизор – лишь отражение состояния общества.[b]– А вы его смотрите?[/b]– Смотрю канал «Культура», там идут хорошие фильмы. Профессия актрисы ведь ночная, пока придешь со спектакля, пока уснешь… Вот по ночам и смотрю.[b]– За кем из коллег по цеху следите с удовольствием?[/b]– Мне нравятся актрисы из «Мастерской Петра Фоменко». Его женщины негромко успешны, но они так хороши.Мы начинали в одно время, а недавно я смотрела премьерный спектакль Каменьковича и увидела, как они мощно выросли.[b]– Вам не хотелось бы с ними поработать?[/b]– Не думала об этом, мы никогда не пересекались. Но мне нравится успех этих людей. Я смотрю на их работу, и это как-то оправдывает мою профессию. Потому что временами профессия утрачивает ценность.[b]– Почему?[/b]– Потому что я вижу, сколько в ней случайных людей, случайного успеха. Это тот случай, когда «за державу обидно». Мы ведь в юности мечтали быть похожими на Фрейндлих, Неелову, Демидову, Терехову… Ориентировались на Даля, Смоктуновского, Борисова, Миронова. А чья игра сегодня станет критерием для молодых актеров? Мне обидно, потому что есть еще молодость и уже зрелость, и это время скоро пройдет, оно будет упущено, а материала нет.[b][i]Такая роль выпадает раз в жизни[/i]– Ну вот вам дали прекрасный материал – Чехова. Вам понятна ваша героиня? Женщина, которая отреклась от веры и родителей, чтобы пойти за любимым человеком, отрезав себе все пути к возвращению…[/b]– Эта женщина просто позволила себе так полюбить. Впасть в такую эмоциональную зависимость от мужчины.[b]– Ваша героиня – умная женщина. Откуда такие иллюзии?[/b]– Ум тут ни при чем. Это вопрос сердца. От сильной женской любви очень трудно излечиться. Люди кончают жизнь самоубийством.А в случае с Саррой все усугубляется тем, что ей некуда вернуться. Ее прокляли в семье родителей, и Иванов ее разлюбил. И чахотка, от которой она умирает, становится ее спасением, ее программой по самоуничтожению. Ей просто незачем больше жить.[b]– Вы не боитесь, что роль, где героиня гибнет, может как-то отразиться на вашей жизни?[/b]– Я уже взрослый человек, давно сформировавшаяся внутренне. Я переросла это все. Мне кажется, что это так. У меня есть то, что не позволит мне оказаться на месте Сарры. У меня есть уже взрослая дочь, ради которой стоит жить, пожилые родители, которым надо помогать.Я думаю, что предательство мужчины меня бы убить не смогло, хотя не дай бог, если такое случится. Такая роль, как Сарра, выпадает раз в жизни. Играя ее, я испытала такое очищение, катарсис, что очень хочется это повторить.Актрисы меня поймут. Это такой чисто актерский крючок.[b][i]К разговору о цинизме[/i]– Мне кажется, эта роль в чем-то перекликается с вашей ролью Елизаветы в «Царской охоте» Иванова. Кстати, какой театр вам ближе: театр Иванова или театр Мирзоева, у которого вы сыграли Алкмену в «Амфитрионе»?[/b]– Вы знаете, на роль Алкмены я вводилась, потому что Юлия Рутберг ушла, у них были разногласия с Мирзоевым. Я ввелась за несколько репетиций. Поэтому я не взяла бы на себя право говорить, что я постигла стилистику театра Владимира Мирзоева, времени было мало. А театр Иванова – это театр традиционный, человеческий. И в нем интереснее проживать жизнь своего героя. Вы знаете, одна лишь форма не дает мне смысл. Я не хочу, идя в театр, разгадывать ребусы. Тем более, если в них нет ответа.[b]– Почему из театра вообще исчезает желание играть, пропуская роль через душу?[/b]– Потому что наша душа так глубоко сегодня запрятана, что до нее уже не добраться. Надо приложить к этому много усилий. В сегодняшнем мире человек так заморочен всякой шелухой, пустотой какой-то запредельной… И если ты идешь в театр, и артисты рвут перед тобой душу, ты должен уважать это, даже если тебе не нравится то, что они делают.А мы сегодня смотрели наш фильм на пресс-показе, а сзади сидел известный критик, и он весь фильм отпускал такие чудовищные комментарии по своей глупости, пустоте и хамству, что мне бежать хотелось…Это к разговору о цинизме человеческом, о культуре поведения. А что уж тут говорить о душе?