Три дня дождя

[b]ТРИ… Или сбилась со счета, четыре дня бесконечного дождя? Откуда в небе столько воды? Льет и льет, и не кончается никак, город умылся, захлебнулся; в парке возле работы – аромат прели, точно осень пришла. Но ощущения от дождя – такие разные…[/b] В минувшую пятницу после работы попала под локальный ливень. Погрузившись в воду, что понеслась к набережной с Садового кольца, туфли-лодочки, склеенные умелыми руками китайских мастеров то ли из картонки, то ли из ласточкиной слюны или еще какого дива, вмиг разбухли на ногах, а затем растворились и утекли в неизвестность. Но оставшись босиком в центре Москвы, я вдруг ощутила непередаваемое счастье, образовавшееся как-то вдруг и взахлеб – острое, щекочущее горло, хулиганское. И важно вышагивая едва ли не по колено в холодной воде сомнительной чистоты, я думала, что все это пройдет, а вкус неожиданно подаренного приключения останется со мной навсегда… А потом было другое. Суббота. Когда под проливным дождем рассмеялась от неожиданного подарка природы – россыпи пузатых белых в лесу. И, укладывая их в корзинку, размышляла, как немного нужно, чтобы ощутить себя счастливой… И тут же обожгло – вдруг стало неловко за это дурацки-счастливое чувство, маленькую радость, выпавшую мне в день большого горя – ведь как раз в субботу хоронили «локомотивцев». И ревмя ревя позже, когда на экране мелькали лица тех, кто ушел так нелепо и неожиданно, задыхалась от очевидного факта – как же все рядом, горе и радость. А дождь продолжал идти. Его было как-то уже по-маркесовски много. А может, он просто хотел меня остановить? Удержать подольше в доме, куда возвращаюсь лишь под ночь? Чтобы остановилась и вспомнила что-то – забытое в суете и спешке? Вспомнила. Не сама, каюсь, – напомнили. Каширка. Господи, ну как же! Конечно – 12 лет назад роковым утром 13 сентября Москва содрогнулась. Дом номер 6/3 – 8-этажный кирпичный дом, где жили самые обычные люди, как и любой другой, наполненный детским смехом, запахом жареной картошки и котлет, надеждами и мечтами, взорвался в пять утра. 119 пострадавших семей, 124 смерти… А накануне мы с дочкой ходили в кино и с утра много хохотали, а когда включили телевизор – отказывались верить, что такое возможно. Я помню, она, маленькая еще, спросила тогда: а ничего, что мы смеялись? Когда такое горе – ничего? …Говорят, чужое горе не живет в сердце долго. Если оно чужое… Как дождем смывается лето, так и время стирает из памяти даты событий, причем как печальных, так и радостных. А давайте пытаться помнить. Удерживать счастье – даже крошечное его ощущение, миг, даже мимолетную улыбку того, кого любишь, касание пальцев, взгляд… И не хоронить себя в горе, но помнить о потерях. В этом городе, какого бы размера он ни был, мы все – соседи. И чужого горя тут нет. Есть – когда случалось – общее. …А вот дождь и кончился. На запотевшем стекле троллейбуса проступает выведенное чьей-то рукой «люблю». Продолжается жизнь.