А смычка пришла, откуда не ждали. Молодой москвич Леша приехал в Тверскую область с семьей - симпатичной жене Алене двадцать один, дочке - два года. Алена ждет второго. Леха ходит, по деревенской моде, в резиновых галошах и бриджах. На голове - бандана. Вид умиротворенный. Не пьет.

Несколько лет назад началось это поветрие. Москвичи приезжают в отдаленные деревни. Ведут жизнь вольную, господскую. В городе сдают квартиру и на вырученные деньги живут на природе. Ходят ловить рыбу и за грибами. Огородом занимаются без фанатизма: проще купить картошку и огурцы у местных, а "для души" разводят цветы и клубнику. Сначала это были исключительно пожилые люди - на пенсии уезжали жить в деревню.

Эдакий заслуженный отдых с материальным бонусом от сдачи квартиры. "Я - рантье", - с гордостью говорил москвич Макарыч. Слово "рантье" в деревне звучало глупо. Местные жители органически не хотели воспринимать ни новые слова, ни новых жителей. Когда Макарыч уезжал изредка в Москву, его дом всенепременно грабили и вырывали с корнем розы в саду. Но потом началась она - смычка. Потихоньку привыкли к Макарычу. Стали даже давать задания - привези, Макарыч, хлеба московского. Или там колбасы копченой... Хотя есть сейчас в деревне все. И магазин забит московскими же товарами, и ездят два раза в неделю автолавки. Привозят даже нежные персики и черешню, а уж про куриные тушки и всевозможную бакалею молчу. Изобилие! Были б деньги.

Приезд автолавки это событие. Даже если и не на что купить товар, народ обязательно выйдет заранее. Сидят на лавке, ждут. Бабки в платках озабочены: "Чавой-то задерживается". Собаки тут же, в дорожной пыли. Деревенские детки ждут своего чупа-чупса. Но главные покупатели - москвичи. Со времен появления одинокого рантье Макарыча прошло уже лет пятнадцать, и за это время многое изменилось. Теперь сюда приезжают жить не только пенсионеры. Но и молодежь приезжает, рожает здесь детишек. Алексею посоветовал сюда перебраться его друг Игорь. Игорь имеет судьбу по-мужски сложную и запутанную. Не вдаваясь в подробности - сейчас ему сорок пять, а жене двадцать пять. Их двое малышей родились в деревне. Где-то в Москве остались прошлые Игоревы жены и уже взрослые дети. А здесь, можно сказать, жизнь началась с нуля. Я спрашиваю у Насти - жены Игоря:

- А как же дети? Как они будут учиться? В деревне все-таки так скучно, особенно зимой...

- В Москве у нас все равно никаких перспектив в плане жилья. А здесь на детские пособия с московской надбавкой (прописаны-то в Москве), да плюс родители мои помогают, как-то можно жить. Наперед не загадываю - как дети будут учиться. Пока маленькие... Но воздух чистый, вода, простор. Мы третьего ждем, кстати.

- А не скучно вам?

- Нет, а что скучать-то – теперь, где есть интернет, там есть все твои одноклассники и родственники. Да вот еще приехали друзья жить.

Действительно, на домике Игоря и Насти большая тарелка-антенна. А где интернет, там и жизнь.

Уже три молодые семьи живут в деревне. У всех - маленькие дети. Практически коммуна: стараются держаться вместе. С местным населением тесно не дружат, и даже малыши стараются тусоваться своей маленькой стайкой. Так что смычка города с деревней только территориальная. Город поехал в деревню, но не смешался с ней...

Такая вот новая форма существования. Мне почему-то пришло на ум слово "господа" - не работают, но имеют возможность покупать и парное молоко, и даже за ягодами не ходят: все приносят "деревенские". У всех своя история и свои мотивы отказаться от "жизни московской". Макарыч приехал в деревню, потому что вышел на пенсию. Игорь – потому что в Москве с молодой женой жить было негде. Леша - потому что не хочет работать, а хочет жить для семьи, больше общаться с женой и детьми. Это одна лишь маленькая деревенька в Тверской области.

Думаю, и в другие полузаброшенные деревеньки потянулись москвичи. Это такая тенденция. Смычка города с деревней... Которая не сглаживает, а обостряет противоречия.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции