Игорь Ивандиков – старший фотокорреспондент «Вечерней Москвы». В газете работает с 1991 года. Поклонник рок-н-ролла и Кирила Бонфильоли. / Фото: Олег Бурнаев, «Вечерняя Москва»

Хромой, как беременная, капризен и нелогичен. Вот иду я такой с палочкой, молодой и увечный, стараясь казаться таким же, как остальные, но подчеркивая, что боль еще не прошла. Спина прямая, трость ореховая; гримаса невидимых переломов.

Не обращайте на меня внимание! Обращайте на меня внимание! Внимание: вот идет хромой человек с переломанной правой ногой, он ходит так временно, он такой же, как все, но вы имейте совесть и уступите место в трамвае. И уступают, но я отказываюсь и обижаюсь, если не настаивают. Любят в Москве хромых. Я точно знаю, я сам такой.

Доктор Сапрыкин мне понравился сразу. Немолодой и бритый, в модных кедах, он, пританцовывая, вернулся с перекура и поприветствовал нас в приемной травмопункта: «Явились, алкоголики? Заходите по очереди». Я был третьим. Передо мной были Дмитрий с бинтом на лбу и говорливый Валера с вывихом кисти.

«Все отлично, Игорь Евгеньевич, — сказал Сапрыкин, когда посмотрел рентгеновский снимок, — внешняя и внутренняя лодыжки сломаны, но гипс на Кипре вам положили хороший. Следующий!»

— Погодите, но у меня там опухоль.

— Опухоль у онкологов, а у нас гематома. Скоро сойдет. Следующий!

Через шесть недель гипс сняли, родители привезли мне приятно потрепанную деревянную трость примерно моего возраста, но с интересной судьбой, и я был готов выйти на улицу.

Путь до остановки занял в три раза больше времени. Зато я успел заметить вещи, которые не замечал раньше: как чисто убирает наш дворник снег во дворе; что медленно идущий человек в пальто и с тростью может остановить любой автомобиль за десять метров до выхода на зебру. У меня обострился слух. «Смотри, какой хипстер», — услышал я, стоя на платформе в метро, элегантно и непринужденно опершись на трость. «А не, не хипстер, просто хромой», — продолжили за спиной, когда я как смог шагнул в сторону поезда.

К концу января я знал не меньше 23 оригинальных методов лечения, которые гарантированно избавят меня от хромоты, мне их рассказали знакомые и друзья. И все подбадривали меня и интересовались здоровьем лодыжек. Только Синяков помалкивал. Но если мы вместе поднимались по лестнице, он скакал вверх не через две ступеньки, как обычно, а через целых три. Или просто так любил попрыгать на месте, как будто заскучав. Или мягко укорял меня, что я разъездился по району на такси: «Ты прям как Ахматова, она тоже любила такое. Только ты ж не Ахматова». Но вообще был очень деликатный.

Через три недели стиль моего хождения улучшился до походки капитана Барбоссы и я, не без сожаления вернув трость родителям, явился к Сапрыкину на последний прием. Доктор был в превосходном настроении. «Пройдитесь до двери и обратно. Отлично, только ногу не отклячивайте. Все срослось, продолжайте есть витамины, какие вы там ели, и мажьте мазью, какой хотите. И вот вам рентген на память». Растроганный, я спросил на прощанье: «Андрей Алексеевич, может, посоветуете, к кому бы мне из специалистов обратиться, чтоб больше ноги не ломать?»

Доктор Сапрыкин выдержал паузу и ответил: «Конечно, посоветую, голубчик. Обратитесь к окулисту».

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции