Ровно полжизни тому назад, то есть минус тридцать один год, многие ровесники в глубине души были мизантропами и нигилистами. Несмотря на честолюбивое рвение и молодую прыть, мало на что надеялись в будущем.

Не верили, что когда-нибудь дорастут до собственной квартиры, дачи, машины. Всей жизни и всех зарплат с халтурами не хватит, чтобы скопить денег.

При этом какой-то материальный знак успеха все же требовался. Внушительный, но доступный. Наручные часы (на жаргоне – котлы). Не советские, вестимо, не «Слава»-«Луч»-«Полет», а заграничные. То есть японские - других попросту не водилось, о швейцарских ходиках мы только слышали. Такие часы можно было купить в комке - в комиссионном магазине, куда их сдавали дипломаты и разные торгпреды.

Скопив за полгода 170 рублей, я отправился за часами, взяв с собой приятеля, который уверял, что в этом деле понимает. Комок размещался в конце Ленинского проспекта. Был февраль, жуткий мороз, даже в магазине изо рта шел пар, сквозь который поблескивали на прилавке две «Сейки» и два «Ориента».

Самая дорогая «Сейка» за 200 рублей была очень хороша, но я не дотягивал целых 30 рэ; ее сестрица за 160 была попроще, зато укладывалась в бюджет и даже оставалась десятка, чтобы отметить знатную покупку. Еще за 160 и за 140 рублей шли «Ориенты»; первые были неплохи, а вот вторые совсем не глянулись – форма овальная, не мужская, циферблат блеклого серо-зеленого цвета и царапина на боку. Не то.

«Вопрос надо обдумать, предварительно согревшись», - сказал приятель и завел меня в соседнее заведение общепита, где за полчаса мы просвистели 13 рублей, и часы за 160 стали недоступны. «Бери «Ориент» за 140, мировые котлы, - надавил приятель. – И еще восемь рублей останется».

Я надел часы и окинул запястье помутившимся взором. Овал – а что, даже оригинально. Серо-зеленый циферблат – под коричневый костюм будет неплохо. А царапина почти не заметна. Да и что раздумывать-то, когда выбор прост – или берешь эти часы, или уходишь пустой. В последнем случае высока вероятность, что приятель по дороге разведет еще рублей на тридцать - тогда начинай копить сначала. И я сказал: «Выписывайте».

На следующий день часам был устроен тест на чьем-то шумном и многолюдном дне рождения. Я демонстративно жестикулировал левой рукой, а во время танцев (был в прежние времена такой обязательный атрибут праздника) снял пиджак и подвернул манжеты, выставив на обозрение обновку. Но эти гады даже глазом не повели и словом не обмолвились. Мои японские ходики просто не заметили. Или не заценили. Какая боль, какая боль.

Я носил эти часы еще восемь лет, совершенно их не любя. Каждое утро, застегивая браслет, злился на форму, цвет и царапину и вспоминал те бездарно потраченные 13 рублей, они были мне костью в горле, бельмом в глазу, гвоздем в пятой точке. Сменить часы на вполне симпатичную «Славу» не позволяла гордыня, копить же на новые япошки было глупо - а «Ориент»-то куда денешь? Тогда не было такого, чтобы переодевать котлы, подбирая цвет кожаного ремешка под обувь или совмещать цвет корпуса с металлической оправой очков и замком портфеля. Те, кто желали считаться преуспевающими денди, вполне обходились одними единственными часами.

Злосчастный «Ориент» по сей день валяется в коробке со старым хламом, время от времени попадаясь мне на глаза и напоминая о давней ошибке, стоившей столько крови. Выкинуть бы его к чертям, но в голове не укладывается: как это так - выкинуть японские часы?

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции