Недавно на очередном занятии школы-студии юных корреспондентов "ВМ" я, как их куратор, объявил, что этим апрелем, скоро уже совсем, повезу несколько человек на Смоленщину в поиск, на раскопки (главный редактор сказал: ты ведь поисковик с опытом, возьми пацанов, пускай попробуют, что к чему). И тут же посыпались вопросы от прекрасной половины наших юнкоров «А девушек вы копать берете?» В этот раз нет, отвечаю, а так – да.

На копе каждому своя задача, своя работа найдется. Парни с миноискателями, щупами и лопатами бегают. Долбят ямы, откапывают разные военные железки, достают останки бойцов. Счет нехитрый: две берцовые кости и череп – один человек. Девчонки – на отвале, на переборке. В смысле, выбирают из отброшенной земли и остатков одежды с обувью самые мелкие косточки, которые мужики пропустили. Что, вот прямо так, руками? Ага, говорю, прямо вот так. Руками. А чем еще?

Ленивых, брезгливых и невнимательных на переборку не ставят. Теми же, которых ставят, поисковые отряды законно гордятся и охотно хвастаются. В отвалах не только ведь косточки – мужики в запале могут на лопате медальон или даже медаль, не заметив, в сторону отбросить. А девчонки – эти обязательно увидят и подберут.

Вот только когда я порой оглядываюсь на сидящих на краю ямы девчонок, на их исцарапанные, испачканные руки, видится мне и иной, скрытый смысл их кропотливой работы.

«Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел, нам на долю досталась суровая участь солдат…», - писал фронтовой поэт Семен Гудзенко в своем стихотворении «Мое поколение». Писал о том поколении мальчишек, что прибавив себе в анкете один-два-три лишних года, прорывались на фронт. Бить фашиста. Бить гада.

Где-то там, за ленточкой, за линией фронта оставались матери, сестры, так и не ставшие женами невесты. Оставалось тепло их рук, тех самых, которыми они собирали своим мужчинам в дорогу вещмешки, украдкой, быстрым взмахом крестили в спину…

Неженатые, да даже нецелованные, быстро и резко повзрослевшие мальчишки легко, не торгуясь, разменивали свою молодую, едва начатую жизнь на нечто большее. Важное. Главное. Выскребали себя до донышка. И укладывались в родную и чужую землю да сухие краткие строчки сводок о потерях.
Пропал без вести. Убит.

А женщины ждали. Шили кисеты под махорку, складывали треугольники писем.

Спокон веку у нас на Руси покойника в последний путь собирали женщины. Обмывали. Обряжали. Оплакивали. Есть в этом всем какая-то дремучая, додревняя, высшая правда. Те, что в эту жизнь приводят, из нее и провожают. В жизнь другую, вечную. Провожают, отдавая легкими касаниями рук последнюю грустную женскую ласку.

Ступай с Богом, милый. Лети, сокол ясный.

Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции