20 октября – черный день для спартаковских болельщиков. Впрочем, цветы к памятнику погибшим в 1982 году в Лужниках на матче Спартак-Хаарлем несут люди не только в красно-белых одеждах, но и шарфах иных расцветок.

Отправился я, 13-летний семиклассник, на тот трагический матч, захватив теплое одеяло. Погода стояла холодная даже для московского октября. Термометр с утра показывал около 20 градусов мороза. Другой неприятный сюрприз ждал уже на стадионе. Из-за холода количество собравшихся оказалось ниже планируемого. И милиция, дабы облегчить себе работу, согнала всех зрителей на южную трибуну. Мой билет был на северную, поэтому пришлось делать круг через всю Большую спортивную арену.

На секторе я появился через несколько минут после стартового свистка, и места достались одни из самых неудобных – на самом краю трибуны. Что, вполне вероятно, сохранило в дальнейшем мне жизнь.

«На полупопие садись! Все так сидим...» - дохнул на меня крепким перегаром среднего возраста сосед. Алкогольный аромат на трибунах в те годы был не исключением, а скорее нормой. Современного жесткого досмотра при проходе на стадион в восьмидесятых не было, и спиртное проносили чуть ли не в авоськах. Причем, в основном, предпочитали крепкие напитки. Звон разбитых бутылок сопровождал матч частенько. А тут еще и морозец. Чем не повод...

Впрочем, разогретые традиционным русским способом были далеко не все. Самые ярые молодые болельщики, называемые ныне «ультрас», были возбужденными и без горячительного. Кричалки, песни, флаги, драки с оппонентами – все это было для многих московских школьников романтической альтернативой добровольно-принудительным комсомольским мероприятиям. Шумел стадион на полную катушку. Когда слегка спала всеобщая эйфория после первого гола "Спартака", народ повернулся в сторону верхних рядов. Картина предстала глазам – не из приятных. Милиционер схватил за волосы фаната-подростка и ударил головой об коленку. И неожиданно упал сам, получив крепкий удар в голову прилетевшим увесистым снежком. Фаны своего в обиду не дали.

В течение матча потасовки возникали то в одном секторе, то в другом. И часто заканчивались победой красно-белых. Чрезмерная, за рамками закона, активность милиции встречалась скандированием «Мы не в Чили!». Снежки летели в стражей порядка в течение всего матча. А одного из них накрыл ком диаметром аж в полметра. Контроль милиции над толпой был фактически потерян...

Посадив горло, когда радовался голу на последних секундах, простоял на стадионе не менее часа. Так как это была одна из первых моих поездок на стадион на метро, никаких подозрений у юного болельщика это не вызвало. Наверное, так на стадионе положено...

Уже в вагоне метро ко мне, вычислив своего по красно-белой «розетке», подсел ровесник :

- Трупы видел?

- Какие трупы?

- Повезло тебе. А меня сейчас возле метро полчаса тошнило...

Дальше от попутчика узнал, что после гола в концовке часть болельщиков захотела вернуться на стадион поприветствовать победителей. В свою очередь, милиция на трибуне открыла лишь одни ворота. Началась жуткая давка. Люди падали через ограждения. Наименее крепкие или осторожные были затоптаны в толпе. Мне повезло. Находился на другом конце арены и вышел значительно позже...
Вся Москва обсуждала следующие дни эту трагедию. Замалчивать властям инцидент было невозможно, а писать о подобных жертвах не было принято. Поэтому лишь «Вечерке» было разрешено опубликовать о случившемся заметку в несколько строк. Только по официальным данным в тот черный день погибло 66 человек, по неофициальным - около трехсот. И среди них – много моих тогдашних ровесников. Парней и девчонок 13-16 лет...

Мнение колумниста может не совпадать с точкой зрения редакции газеты "Вечерняя Москва"

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции