ВЦИОМ утверждает: 58 процентов россиян считают видеоигры вредным занятием, и лишь не более 5 процентов опрошенных видят в этом занятии больше пользы, нежели вреда.

Кто же эти пять процентов? ВЦИОМ категоричен: молодежь в возрасте от 18 до 24 лет. Ну, и еще 19 процентов тех, кого спросили, полагают, что вреда и пользы примерно поровну.

Вот эти 19 процентов, думаю, в народе и называют «ни рыба ни мясо». То есть люди, своего мнения не имеющие и иметь не желающие.

А что говорят врачи, психологи и люди иных специальностей, призванные заниматься душевным здоровьем нации? И, в частности, что они думают о «стрелялках» — наиболее популярных играх у подростков?

Здесь все эксперты единодушны: «стрелялки», оттачивая реакцию, нивелируют гуманистические представления о человеческой жизни.

Почему же это происходит? Хотя известно, что подростки часто глухи к чужой боли. Дофамин — вот ответ. Это нейромедиатор, который вырабатывается в человеческом организме и служит важной частью «системы вознаграждения», вызывая чувство удовольствия. А в играх, в которых существует система вознаграждения — новые уровни, бейджи, трофеи и т. д., прилив дофамина предусмотрен. То есть организм требует еще и еще, и это уже схоже с зависимостью.

А если появляется зависимость — плевать на чужую боль.

Несколько цитат: «Обезумевший китайский геймер приговорен к смертной казни за то, что что убил друга, продавшего без его согласия виртуальный меч, которым они владели в игре Legend of Mir 3».

Раньше игры были куда проще и понятней

«В Великобритании одурманенный игрой Manhunt 17-летний юноша заманил приятеля в парк и зарезал».

«В Туапсе подросток из-за того, что родители отобрали у него клавиатуру компьютера, чтобы он не смог ночью играть в любимую игра «Готика», убил спящего отца, нанеся ему шесть ударов молотком по голове, а затем позвал мать и под страхом смерти заставил ее вернуть отобранную клавиатуру, после чего спокойно пошел доигрывать».

Одновременно среди врачей бытует мнение, что игры в солидном возрасте замедляют старение — как физическое, так и психологическое.

Но и здесь не все просто — любое занятие, дающее цель жизни или имитирующее ее, старение замедляет. Тогда, может, уж лучше ушу или скандинавская ходьба, чем компьютерная лихорадка?

Прикованный к компьютеру подросток не пойдет ни в спортивную секцию, ни в развивающий кружок, как не пойдет и в армию, оставаясь виртуально крутым. Но это и есть принцип достижения всего путем наркотика, а не долгого труда — укол, и весь мир в кармане. Только здесь вместо шприца — компьютерная мышь.

Вопрос: почему же, если более половины населения против, законодательно не ограничивается доступ к «стрелялкам»? Или хотя бы не регламентируется — с учетом возраста и индивидуальных особенностей. Статистика неумолима: «Современный ребенок до 21 года в среднем за свою жизнь накапливает 10 000 игровых часов. То есть примерно столько же, сколько они бы потратили на среднюю и старшую школу при идеальной посещаемости. Это равноценно полной занятости при 40-часовой рабочей неделе».

Ответ банален: рынок видеоигр, появившийся в 1972 году, только в США превышает 19 млрд долларов в год.

Сколько у нас?

Не знаю.

Но салон игр напротив моего дома не пустует. И разборки подростков у входа происходят чаще по ночам.

Что же родители? Они спокойны — сынок ведь не в дурной компании, а в компьютерном клубе...

Мнение автора колонки может не совпадать с точкой зрения редакции «Вечерней Москвы».

ДРУГОЕ МНЕНИЕ

Геймеры не нравятся? На себя посмотрите

Колонка обозревателя «ВМ» Кирилла Янишевского

Многие из категории «недовольных» пусть неосознанно, но лукавят. Ведь закончив обсуждать людей, уткнувшихся в свои домашние и портативные игровые приставки или компьютеры, старшее поколение садится за все тот же ноутбук или достает подаренный детьми смартфон, открывает популярную среди этой возрастной категории оранжевую социальную сеть и… начинает увлеченно выращивать морковку с капустой в очередном «Веселом фермере — 10» (далее…)

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции

Компьютерные игры