«Напомним миру, что русские не сдаются»: актриса Евдокия Германова считает глупостью запрет нашей культуры

В Новом театре Эдуарда Боякова готовится премьера спектакля «Скупой». «Вечерняя Москва» пообщалась с исполнительницей одной из главных ролей Евдокией Германовой.

— Евдокия, в чем особенность спектакля «Скупой»? Он тоже будет иммерсивным (зрители становятся соучастниками постановки. — «ВМ»), как и «Лубянский гример»?

— Спектакль «Скупой» будет играться в привычном традиционном формате — ее высочество сцена и его величество зритель. Особенность в другом — в соавторстве с господином Мольером выступит великолепный ведущий Леонид Якубович. Вы сможете убедиться, что написанные им четыре философских монолога вызвали бы зависть самых великих классиков.

Мало того, что в «Скупом» очень узнаваемая семейная ситуация, но это еще и очень веселая история по-своему чуткого, заботливого, умного главного героя, который вопреки названию не скупится на… А вот на что именно щедр господин Гарпагон в исполнении Якубовича, зрители увидят на премьере. И это будет не просто поле, а целая плантация чудес.

— «Новый театр» Эдуарда Боякова не имеет постоянной труппы. С точки зрения актерской работы — так комфортнее или нет?

— Юридические договоры сейчас везде подписываются только на сезон. Они расторгаются на летнее время и перезаключаются заново.

Понятие «труппа» постепенно нивелируется, но это не значит, что в театральном организме отсутствует творческий костяк. Я, например, многолетний «почетный труппач» Театра Олега Табакова. Но, по моим наблюдениям, многих артистов существование в труппе в каком-то смысле расхолаживает — «я уже в штате, все хорошо».

По-моему, контрактная система мобилизует, ведь у артиста больше ответственности — если ежедневно он не будет доказывать свою профпригодность и стремиться к тому, чтобы помогать театру, в любой момент его могут «попросить на выход». Мобильная договорная система важна как в театре, так и в кино. Очевидна востребованность в многофункциональном актере, в его владении темой самопродюсирования и в его умении работать «вширь». Самодисциплина в любом контексте — основа успеха.

— А не сложно совмещать съемки, репетиции, разные проекты?

— Современные люди привыкли быть гибкими. Это психофизическое качество — умение быстро переключать внимание и полностью погружаться в проекты — важный навык для актера, и я тщательно тренирую его со своими студентами. Этим оснащены сполна мои ученики — германовцы.

— Мир ускорился и в сфере искусства?

— Да, и всех нас мобилизовал, потребовал многофункциональности. Уже в перинатальном периоде зародыш улавливает скорости матери, просматривающей WhatsApp или Instagram (запрещен на территории РФ. — «ВМ»). Современный мозг имеет другие скорости. У всех нас уже клиповое мышление. Как говорил мой учитель Олег Павлович Табаков: «Короткие мысли и короткие чувства, как у Буратино!» Это одновременно и плохо, и хорошо, ведь многие разучились говорить и выстраивать множественные логические цепочки, но зато усилилась частота переключений. Сейчас кто не успел — проиграл.

— Вы своих студентов учите мобильности или сохранению такой «игры вдолгую»?

— Я вплотную занимаюсь изучением Станиславского с точки зрения нейролингвистического программирования, возможностей психики, стратегий гениев и успешных людей. Станиславский уже 100 лет назад впервые сформулировал, что внимание является модулем, матрицей таланта, его энергией. Поэтому нужно тренировать внимание, и для этого есть разные способы. Важны три функции — фокусировка, долговременная концентрация и скорость переключения внимания. Эта тренировка заставляет психику быть почти совершенной и формирует код таланта.

— Но Станиславский же очень долго настраивался на роли, а сейчас у артистов нет такой возможности?

— Вот именно поэтому появились им же разработанные техники, которые позволяют настройку психики сделать быстрее. Например, можно быстро вынуть из эмоциональной памяти необходимый случай, который поможет настроиться на ту или иную волну, или настроиться музыкой, надо иметь «библиотеку триггеров». Нейронная сеть нам позволяет активировать эти скорости. На спектакль «Последние» в Театре Олега Табакова я настраивалась с вечера предыдущего дня, и все знали, что меня в это время вообще нельзя трогать. Я накапливала то самое состояние, которое потом «выплескивала» в игре, и, без преувеличения, уползала со сцены — меня подхватывали монтировщики.

А ведь это можно было сделать и быстрее. Не всегда этому подробно учат студентов, и в основном получается «приблизиловка» — говорящие головы. Текст озвучивают, и слава богу. Как говорил Олег Табаков: «Артисты — это люди, говорящие по очереди».

Фото: Вячеслав Прокофьев/ТАСС

— Кто из театральных деятелей вас вдохновляет?

— Все классики! А это личности разных эпох и контекстов: Моцарт, Леонардо да Винчи, Станиславский, Роберт Дилтс, Олег Табаков, Чарли Чаплин, Мария Кнебель, Эфрос, Мэрил Стрип, Слава Полунин, Марк Захаров... Меня очень вдохновляет Эдуард Бояков. Когда я увидела его спектакль «Красный Моцарт», я была потрясена кипением здоровой творческой энергии этой умной зрелищной театральной постановки. Это передавалось и по азартно вдохновленным актерам, почувствовавшим, что они интересны миру. Эдуард очень грамотный воспитатель и наставник. Не в примитивном смысле «что такое хорошо и что такое плохо». Он помогает размышлять, как устроен мир, учит философии и антропологии театра. После периода работы в Театре Табакова это мой второй период в жизни — рождение нового театра. Накопленный опыт я самозабвенно отдаю «детенышу».

— Раньше у нас было очень много культурных связей, а сейчас все прервалось. Надолго ли? Возможна ли такая отмена русской культуры?

— Глупость несусветная. Русская культура — основа мировой.

— А для нас?

— Ну и не надо, сами справимся? Эта ситуация добавила жизнестойкости и во мне, и в русском народе. Я очень рада, что сейчас активно происходят экономическая и культурная мобилизация, возрождение традиций, православного самосознания. В нас проснулось наше национальное убеждение — русские не сдаются!

ДОСЬЕ

Евдокия Германова — заслуженная артистка России. Родилась 8 ноября 1959 года в Москве. Руководитель мастерской театрального факультета Московского института телевидения и радиовещания «Останкино» и факультета кино Школы Нового Театра.

Снималась в фильмах «Жила-была одна баба», «Ваша честь» и «Катран». В Новом театре Эдуарда Боякова играет ведущие роли в спектаклях «Лубянский гример» и «Скупой»

Коротко о главном

— Чему вам приходилось учиться для ролей?

— Японским видам единоборства и аристократическому изяществу, и системе голодания, и чечетке, и умению освежевать курицу, военному и ораторскому искусству, английскому языку и коневодству… Скоро выйдет сериал «Не дождетесь», где я играю приму-балерину Большого театра. Не поверите: я научилась делать фуэте! С моим слабым вестибулярным аппаратом я накручивала по 20 оборотов! Это к вопросу — что может человек, когда есть цель.

— Почему вы решили стать артисткой?

— Судьба не дала мне шансов артисткой не быть. Мой интерес к устройству человеческой природы превышает все санитарные нормы! Это любопытство проявилось уже в три года: в момент развода родителей меня удивило изменение их отношения друг другу. «Они запутались!» — и я захотела распутать причину. Осуществляю эту миссию и как актриса, и как педагог, и как психолог-нейролингвист.

— Узнаваемость вас никогда не раздражала?

— Однажды я пришла в храм, а между мной и иконой встал человек: «О! Вы Евдокия Германова!»... Ни в коей мере нельзя сердиться на людей за их восприятие, но я задумалась о том, что сама не должна давать повода и провоцировать их на несдержанность. В то же время именно узнаваемость — желанный критерий востребованности и успеха.

— О чем должен говорить театр сейчас?

— Театр продуцирует жизнестойкость людей, дает ориентиры воли, нежности и чувств, говорит о людских поступках, о вещах, которые зависят от нас. Важно, чтобы после театральной перезагрузки зритель уходил полный сил.

Я считаю, что жизнестойкость — самый недостающий сейчас элемент. Хороший театр дает этот настрой.