Здесь учат на артиста: 110 лет Щукинскому училищу

Свое исконное название — Щукинское училище — этот театральный институт не отверг, даже став вузом. 23 октября щукинцы справляют 110 лет со дня рождения учебного заведения.

Незадолго до юбилея мы побывали в альма-матер многих великих артистов, чтобы посмотреть, чем сегодня живет и дышит детище Евгения Вахтангова.

С 1937 года Щукинское училище — ныне Театральный институт имени Бориса Щукина — места своего не меняло ни разу. Находясь в двух минутах от страдающего бессонницей Арбата, оно уютно чувствует себя за спиной одной из новоарбатских «книжек». Рядом «течет» тихий Большой Николопесковский, а за заборчиком училища, в палисаднике которого встречает гостей сам Евгений Багратионович Вахтангов, начинаются чудеса. Это не фигура речи, а констатация факта: представить, сколько всего прячется в стенах здания, попросту невозможно.

Вслед за ведущим специалистом по связям с общественностью Щукинского института Андреем Валерьевичем Барабанщиковым мы часа три носились по зданию — спускались и поднимались по бесконечным лестницам, потеряв счет этажам, и в итоге признали, что все равно заплутали бы в хитросплетениях местных коридорчиков. Воистину тут теория многомерности пространства ощущается вполне конкретно: представляя, какую площадь занимает институт, понимаю, что внутри здания вмещено куда больше возможного. На то и чудеса…

Четыре года назад тут появилось новое здание — оно соединяется со старым тонким стеклянным «перешейком». В нем открыт стильный танцкласс с зеркалами и балетным станком. Это царство человека-легенды — Андрея Борисовича Дрознина. В театральном мире при упоминании его имени вытягиваются в струнку: маг и чародей! Но сейчас тут под руководством профессора кафедры пластической выразительности Андрея Алексеевича Щукина репетирует номер из пластического спектакля Маша Михайлова. А Дрознина мы застаем на уроке в «старом» здании, в зале, названном в честь педагога Татьяны Гринер. Ныряем вслед за Барабанщиковым в полумрак и рассматриваем освещенную площадку. Дрознин прекрасен! Профессор, воспитавший бессчетное количество звезд, наблюдает, как студенты то прыгают по полу лягушатами, то перекатываются колобками.

— Это студенты-аверинцы, — шепчет Барабанщиков. — Максим Аверин набрал курс, они какие-то особенные, ей-богу, хотя у нас каждый курс уникален. А Андрей Борисович Дрознин реально легенда. Он, кстати, говорит, что у современного, «телефонного» поколения отсутствует координация движений и мышечный аппарат развит недостаточно. Дрознин буквально учит заново ходить, двигаться, управлять своим телом.

Оказывается, то, что нам кажется «свободой», корректировать труднее, чем снимать мышечные зажимы. Но понятно, почему так: когда-то жизнь человека зависела от скорости его реакций, но время шло, у мозга появлялось все больше задач, а у тела их становилось все меньше. К тому же мы «переселились» в мир виртуальности.

…Дрознин почти ничего не говорит, но — р-раз, и «выхватывает» неверно сделанное движение, корректирует его. Симпатичный паренек повторяет неполучившийся «перекат». Легкий кивок головой, без слов — Мастер доволен.

…В Щукинском училище традиции соблюдают ревностно. Первый позитивный шок: тут все друг с другом здороваются. Да еще улыбаясь при этом. Уверена: когда такое количество «здравий» выбрасывается в атмосферу, она положительно заряжается.

Барабанщиков посмеивается, когда мы с фотокором сознаемся, что опять не понимаем, куда идем. Мимо нас перелетают стайками с этажа на этаж студенты. Им тут навигаторы не нужны, институт им — дом родной.

— Пары начинаются в 9:30, но занятий много, и ребята работают в институте порой до полуночи, — рассказывает Андрей Барабанщиков. — А отдохнуть могут и вот тут… Раньше там, где ныне волей ректора Евгения Князева разбили зимний сад, была просто крыша столовой. Ее застеклили, и начало «зеленой коллекции» ректор положил сам, притащив откуда-то отросток старорежимного фикуса. Сегодня это уже настоящее дерево. В саду можно посидеть среди зелени даже зимой, с книжкой или просто так, а можно и подремать, что и делал «застуканный» нами паренек. Здесь всегда тихо и уютно.

А вот мы и в пошивочной. Обаятельная Светлана Валентиновна Мирошниченко кладет аккуратные стежочки: белый пунктир бежит по черной ткани, так к шикарной танцевальной юбке приметывается пояс. Тут рождаются костюмы, в которых будущие звезды блистают на сцене учебного театра. В Щукинском не принимают условностей: дама XIX века появится на сцене в соответствующем эпохе кринолине.

— Наш театр статус учебного, но на деле он самый настоящий, — напоминает Андрей Валерьевич.

— А костюмы у нас иногда даже лучше, чем в некоторых театрах, по крайней мере, пачки из туалетной бумаги мы не делаем, как было тут на Чеховском фестивале, — смеется Светлана Валентиновна, продолжая орудовать иглой. — И это притом, что спектакли у нас идут всего один сезон. Только «Мой прекрасный Пигмалион» задержался.

За театральный сезон, с сентября по июнь, на сцене учебного театра выпускается от 12 до 20 спектаклей. Это невероятный темп для обычных театров. «Мой прекрасный Пигмалион», поставленный Анной Дубровской, зрители не отпускают... четвертый сезон. Ребята уже выпустились, работают в «настоящих» театрах, но каждый месяц играют в альма-матер бессмертную историю милой цветочницы.

— А вы его видели, кстати? — переспрашивает Светлана Валентиновна.

Пристыженно качаю головой: нет. Впрочем, не видела его не только я, но и многие москвичи. А все потому, что некоторые до сих пор не знают, что в театр Щукинского института можно спокойно купить билет в кассе, заказать его на сайте или у ведущих билетных операторов, причем цены на них — от 800 до 2500 рублей. И при этом начинающие артисты никогда не работают «вполноги», выкладываются полностью, на 200 процентов.

Кстати, костюмерных тут три. Из пошивочной переходим во вторую, где хранится запас костюмов и реквизита. Издалека это место похоже на пеструю лавку старьевщика, но на деле оказывается, что это пещера Али-Бабы — богатства здесь собраны невероятные. Тут можно подобрать реквизит к любым эпохам, и в этом царстве есть своя царица — Анна Сергеевна Гарнухина. Нужно подобрать костюмы для «Зойкиной квартиры» — пожалуйста. Для «Фигаро»? Да вот же они! Самые дорогие наряды для номерных постановок хранятся в настоящем святилище — третьей костюмерной и выдаются только для дипломных спектаклей.

Святая святых — гримерная. Перед спектаклем тут будет не протолкнуться. Особенность Щукинского института в том, что студентов учат и основам нанесения грима. Но все же без профи — никуда, и, когда через полчаса мы снова заглядываем в гримерную, там уже заняты оба кресла: в одном превращают в локоны золотистые волосы Ани Мусаевой, в другом готовят к выходу на сцену Алексея Надточия — они с Максимом Хританковым станут поющими ведущими вечера. Колдуют над образами красавица и кудесница Алена Викторовна Морошан и ее помощница Полина Родионова. А спектакль будет ярким: в рамках фестиваля «Точка А — 2024» на сцене учебного театра покажут «Дунаевские, виват!». Этот концерт-посвящение поставила заслуженная артистка РФ, ученица великой Татьяны Шмыги Татьяна Константинова (это ее «Гусарской балладе» зрители рукоплещут в Театре Российской армии). Двухактное представление собрало лучшие песни Исаака и Максима Дунаевских (в следующем году отмечается 125-летие Дунаевского-старшего и 80-летие младшего). Нам удалось застать конец репетиции. Лихо! Вокальный курс набирали в Щукинском четвертый раз. Татьяна Викторовна довольна:

— Ребята — молодцы, потом еще больше распоются!

А станут ли звездами? Все, с кем довелось поговорить на эту тему в Щукинском, уверены: одного таланта — мало. Он нужен, но приложить к нему придется и упорство, и фантастическое трудолюбие, и, конечно, те самые моменты удачи и везения, без которых никак…

На стенах главной лестницы института, что закручивается широким винтом вверх, представлена вся история вуза в фотографиях. Вот начало: объявление о приемных экзаменах в студию, где «из конспиративных соображений» не указана фамилия Вахтангова. А вот афиша провалившейся «Усадьбы Ланиных». Это после этого актеры-недоучки «получили по носу» и умолили Вахтангова стать их учителем. Так и родилась эта школа, ныне известная на весь мир.

Идем вверх: Калягин, Князев, совсем мальчишка Миша Ульянов, Лановой… Лица, лица, лица. Незабвенный Этуш смотрит иронично, Яковлев… Имена!

В малом фойе подходим к «Музею уважаемого шкафа». Это шкаф из квартиры Бориса Щукина, раритет, отреставрированный Евгением Князевым и бережно доставленный в училище. В нем — реликвии: вещи известных артистов, удостоверения Бориса Захавы и самого Щукина.

А еще одна реликвия хранится в кабинете ректора. В 2005 году во время ремонта разобрали пол и под ним обнаружили деревяшку, на которой еле проступало изображение святой. Евгений Князев отнес ее реставраторам. Событие расценили как явление иконы, ибо она пролежала под полом (считай, под спудом) с 1937 года. Икона Богоматери «Знамение» стала заступницей института. По версии ректора, икона могла оказаться под полом так: неподалеку стоял храм Николы на Песках, разрушенный примерно в то же время, когда строили здание училища. Образ мог спрятать под полом один из рабочих, чтобы сохранить его от поругания. Так святыня и дождалась своего часа…

Традиции и новации тут идут рука об руку.

— Многие проблемы и проекты институту позволяет решать программа «Приоритет-2030», — рассказывает Андрей Барабанщиков. — Мы вошли в нее уже три года назад. Она дает возможность реализовывать мечты, позволяет усовершенствовать техническую базу института: ни «Дунаевские, виват!», ни «Мой прекрасный Пигмалион» технически невозможно было бы поставить без этой поддержки. Новое световое оборудование, 20 поющих артистов одновременно на сцене — это было недостижимым уровнем. А программки вы наши видели?

С виду — обыкновенная программка. Но когда вы наводите камеру на кьюар-код, а затем направляете на фото студента-артиста, оно оживает и рассказывает вам о себе или о спектакле.

— Таких, как мне кажется, еще ни в одном театре нет, — улыбается наш собеседник.

Точно нет! Но тут со времен Вахтангова всегда шли на шаг впереди. Пусть так будет и в следующие сто десять лет.

Я ТАК ДУМАЮ

Евгений Князев, народный артист РФ, ректор Театрального института им. Щукина:

— История нашего института началась еще в 1913 году, когда студенты московских вузов образовали любительский кружок, «Студенческую студию». Пригласив Евгения Вахтангова, тогда артиста Первой студии МХТ, любители предполагали, что освоят систему Станиславского в процессе работы над постановкой. Вахтангов же считал, что самое главное — распространять эту систему. Всего за несколько месяцев был поставлен спектакль «Усадьба Ланиных» по пьесе Бориса Зайцева, и постановка с треском провалилась. Студийцы назначили Вахтангову тайное свидание на Воробьевых горах, где умоляли его начать с ними заниматься, чтобы изучать систему планово. Станиславский же крепко отругал Вахтангова за эту постановку и запретил использовать его систему. Услышав о запрете, студийцы поклялись, что будут молчать о занятиях до тех пор, пока не сделают что-то путное. Вахтангов согласился. День начала его занятий со студентами — 23 октября 1914 года — считается днем рождения института.

Мы всегда относились и относимся к Вахтангову как к своему мессии. Искренне считаем, что, если сделаем что-то в театре не так, он нас накажет. Когда мы открывали к столетию института памятник Вахтангову перед зданием, его внук, Евгений Сергеевич Вахтангов, он был театральным художником, рассказывал мне, что его бабушка, вдова Вахтангова, говорила в 1960-х годах: «Не понимаю, почему имя Жени с годами становится все ярче и ярче». И правда, это удивительно, ведь в начале ХХ века в театральном мире сверкало немало имен. Но я понял: все дело в его учениках. Мы продолжаем его дело, учим по его методологии, а в труппу театра поступают в основном выпускники нашего института. Традиции продолжаются, и это важно.

Ходите в театр! И в наш, учебный! Это место, где можно как-то соединиться с действительностью и принять ее, ведь театр — это увеличительное стекло того, что происходит в жизни.