У самой линии фронта: как работают волонтеры в Касперовском женском монастыре

Синодальный отдел по благотворительности Русской православной церкви проводит несколько проектов, например, набирает волонтеров для работы в госпиталях, в строительные бригады по восстановлению жилья в Мариуполе. Также ищет добровольных помощников для работы в женских монастырях Донбасса. Волонтером в Касперовский женский монастырь, расположенный в поселке Грузско-Ломовка Донецкой Народной Республики, отправился корреспондент «Вечерней Москвы».

Составил анкету, прошел собеседование у батюшки, но ждал отпуска. И вот наконец поездка! Уже в автобусе познакомился с напарником — 67-летним Павлом Куликовым, с которым нам предстоит совместная работа в течение десяти дней в Касперовском женском монастыре. Он располагается в поселке Грузско-Ломовка ДНР.

Роем силосную яму

В первый день нам дают задание: вырыть силосную яму. Ее уже начали выкапывать предыдущие волонтеры. Нам остается завершить работу.

— Ее надо дорыть, подравнять стены, — объясняет завхоз монастыря Александр. — Задача не из простых. Как видите, внизу глина. И копать ее практически невозможно.

Договариваемся с Павлом, что он спустится вниз по лестнице. Там он пробует копать лопатой... не получается. Лом глину тоже не берет. Благо, что в монастыре есть кирка. С ее помощью мой напарник потихоньку справляется с глиной, наполняет ею ведро, а я принимаю это сверху и пересыпаю все в кучу. Замечаем, что на аллее появляется Галина Ногаева, или попросту тетя Галя, она подметает листья и собирает их в корыто. Потом на тележке везет ко мне и просит пересыпать в кучу. Мы все втроем устраиваем перекур. Женщина рассказывает свою историю, как она стала волонтером.

— Я приехала в Москву на похороны родственника, пошла в храм Ксении Петербургской и там увидела объявление о наборе волонтеров. В том числе и в новые регионы России. Не раздумывая записалась, — рассказывает Ногаева. Когда рассказала о своей идее детям — те оказались против.

— Но я договорилась с мужем, что съезжу на две недельки сюда и мы ничего не скажем детям. Теперь супруг каждый день звонит мне, узнает, как дела. А я докладываю, что делаю, — продолжает тетя Галя.

Женщина рассказывает, что они с мужем уже 52 года живут душа в душу.

— В молодости я была худенькая и не понравилась свекрови. Но когда мы с супругом поженились, отношения с ней наладились, я даже стихотворение ей посвятила, — улыбается Галина. В этот момент вдали слышатся несколько артиллерийских раскатов, взрывы.

— Не бойтесь, ребята, это километров в 15 отсюда, — успокаивает женщина, и уточняет: — Это вас так встречают!

— Да кто же боится, мы не из робких! — отвечает Павел.

— Меня также встречали, — улыбается тетя Галя и сразу обращается ко мне, как будто предчувствовала, что я не откажу. — Кстати, сегодня будет крестный ход, Андрюша, пойдем? Киваю в ответ головой.

Крестный ход

После ужина мы с Ногаевой подходим к летнему храму, где собрались шесть монашек. Выстроились по два человека, самые последние — мы с тетей Галей. Наш путь лежит до Касперовского храма. Хотя идти недалеко, но передвигаемся медленно, словно черепашьим шагом. Женщины по очереди читают молитвы. Примерно через полчаса возвращаемся к летнему храму, я присаживаюсь на лавочку, подышать свежим воздухом. Мимо проходит охранник Александр, он тоже выполняет в монастыре разные функции, в том числе и кладовщика. Он рассказывает, что сам родился здесь, но работал в Кургане, с болью воспринял события 2014-го.

— Мой сын военный и участвовал в спецоперации, — рассказывает Александр. — Да и меня постоянно тянуло в родительский дом, поэтому на лето с женой приезжаем сюда, заодно устраиваюсь работать в монастырь.

В это время вновь слышатся взрывы, вижу белую вспышку, появившуюся буквально на секунду. Интересуюсь: далеко ли?

— Километрах в 15 отсюда. Да мы уже на них не обращаем внимания… — отвечает он.

К слову сказать, такие взрывы слышались ежедневно по несколько раз за сутки.

Работа продолжается

На следующий день мы с Павлом продолжаем рыть силосную яму и к концу дня справляемся с задачей. Устраиваем торжественное открытие: берем веточку, переламываем ее, словно перерезаем ленточку. Нас сразу просят «обновить» яму: выбрасываем в нее пищевые отходы. На третий день я с тетей Галей попадаю работать на скит — скотный двор. Оказывается, в монастыре есть график дежурств у двух послушниц — тех, кто готовится стать монахинями. Они трудятся по четыре дня, ухаживая за животными. На помощь посылают волонтеров. Войдя на скит, я сразу почувствовал специфический запах животных и вспомнил деревню, в которой жила моя бабушка и водила скотину. В детстве я любил наблюдать, как она доит корову, ухаживает за птицами. Тетя Галя как раз пошла чистить курятник, менять солому, и я на минуту будто бы оказался в том далеком времени, в детстве... Но сейчас другая реальность, и мне предстоит работать.

На ските мне поручили молотить комбикорм. На помощь мне хотят позвать скотника Дмитрия Таюрского. Он тоже «молодой сотрудник» — всего три недели в монастыре. Монахини предупредили, что у него сложная история, он был в плену у украинских националистов.

— Не могу, занят с Чернушкой (коровой. — «ВМ»), — слышится мужской голос.

— Дмитрий, иди быстрее сюда, — командует инокиня Феодосия.

Вскоре появляется худощавый парень небольшого роста. Вначале подумал, что ему лет 20... оказалось — 37. Увидев меня, он оживляется, и мы сразу находим общий язык. Объяснив, что надо делать, рассказывает о своей жизни.

— Я сам из Дружковки, она до сих пор под контролем укронацистов, — начал Дмитрий.

Оказалось, что в 2014 году родители, предчувствуя недоброе, засобирались с младшей сестрой в Россию и вскоре обосновались в городе Энгельсе Саратовской области.

— Они звали с собой, но я понял, что не могу бросить родные места, и остался. Отчим еще предупреждал: «Смотри, некому будет сухари в тюрьму носить», — вспоминает Дмитрий. — Но жена поступила еще хуже, в то время я жил у нее на квартире. Просыпаюсь как-то утром, а на столе записка: «Уехала, меня не жди». Я ничего не понял, звоню ее родителям, они сначала говорили, что ничего не знают. А благоверная забрала и свои, и мои ключи, поэтому три дня не выходил из жилья. Потом решил поехать к ее родителям, а они показывают решение суда о разводе и рассказывают, что она уехала в Ростов-на-Дону. Было обидно, что она не объяснила ничего и сорвалась одна. Даже если не любила, можно же было объясниться?

А возвратившись в квартиру, обнаружил ее запертой. Оказалось, что жена комплект ключей оставила соседям и те закрыли.

— А там у меня остался паспорт, открывать отказались. Так как квартира была на верхнем, девятом этаже, спустился с крыши по решетке, чтобы забрать паспорт, — продолжает Дима.

Вскоре многие горожане ушли в ополчение. Таюрский носил им еду. Это стало известно укронацистам, и те задержали его.

— Предъявили обвинение по статье 260 УК Украины «Создание не предусмотренных законом военизированных или вооруженных формирований», осудили на пять лет. Пережить пришлось многое, на нас, «политических», натравливали уголовников, но вопрос удавалось решать мирным путем, — рассказывает Дима.

Этапом отправляли вначале во Львов, потом в Харьков. Как-то пустил «маляву» (жарг. письмо. — «ВМ»), чтобы узнать, сколько находится в тюрьме политических задержанных.

— Оказалось, что в Харькове содержалось 1200 таких арестованных, — продолжает мужчина. Он вспоминает, что именно в тюрьме он начал писать фантастическую повесть и как-то дал почитать свою исписанную тетрадь товарищу. Тому понравилось, заключенные передавали ее из рук в руки.

— Вскоре на прогулке ко мне подходят заключенные с конфетами и просят написать продолжение. Я пообещал и вскоре закончил вторую тетрадку, — улыбается Дмитрий. — Так и писал все три года, развлекал всех. Жаль, ничего не сохранилось, хочу восстановить все по памяти. Тут подходит матушка Феодосия и возмущается: почему не работаем?

— Да я устал, — оправдывается Дима.

— Ты отдыхай, но Андрею не мешай.

Продолжаю молотить, а Дмитрий рассказывает, что через три года он оказался в числе 200 с лишним политзаключенных, которых обменяли на 70 украинских военнопленных.

— Я остался на территории ДНР. Был без жилья, помог случайный знакомый, который приютил, но вскоре у нас произошел конфликт, — говорит Дима. — Вот так и оказался здесь, в монастыре. Думаю подзаработать, а затем выехать в Россию. Хочу найти родителей. Хотя, с другой стороны, зачем я им нужен? Ведь я взрослый мужик, а за спиной ничего нет…

Он продолжил вспоминать бесчинства укронацистов, свидетелем которых был. Эти зверства, по его словам, были беспрецедентными. Однажды он видел, как вечером на улице сидели парень с девушкой, мимо проходили укронацисты и крикнули: «Слава Украине!» (лозунг внесен Минюстом РФ в перечень нацистских лозунгов. — «ВМ»). «Проходимцы» возмутились, почему их не поддержала молодежь.

— Парень ответил: «Не видите, что у нас свидание?» Однако один из нацистов развернулся, ударил прикладом. В итоге парень был убит, — констатирует Дима. — Был случай, когда меня еще до ареста как-то спросили: «Чей Крым?» А я ответил, что российский. Избили сильно, был разрыв селезенки, долго лежал в больнице. После этих рассказов Дмитрий приподнимается с корточек и говорит, что надо идти кормить коров, а я все так же продолжаю работать.

Праздник

Пятницу у нас объявили выходным днем, так как был церковный праздник Воздвижения Креста Господня. Мы направляемся на службу в храм Смоленской иконы Божией Матери. Людей собралось очень много.

А на обратном пути в монастырь идем вместе с тетей Галей и инокиней Феодосией. Замечаю недалеко от храма памятник участникам Великой Отечественной войны, мы подходим к нему. На граните высечено: «Здесь похоронены старший сержант Абрамович П. И., младший сержант Барышников Г. М., рядовой Мартынов В. Я. и 68 советских воинов, павших в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов. Вечная память павшим героям». Видимо, как раз имена 68 бойцов не установлены.

— Да, жалко, — вздыхает матушка Феодосия. — А в советские времена мы активно занимались поисковой работой...

Оказывается, что она 25 лет отработала учительницей начальных классов. Начинала еще в СССР, застала «тимуровцев»: школьники тогда тоже помогали участникам войны.

Выясняю, что привело ее в монастырь. Оказалось, ее сын утонул, а с мужем они в разводе.

— Тогда я обратилась к батюшке, поделилась горем, и он посоветовал пойти в Черниговский монастырь. 15 лет я жила там, — рассказывает матушка Феодосия. — Но там большинство монахинь были против России. Поэтому и сбежала сюда.

Собрать лук

На следующий день мне с Павлом поставили новую задачу: складывать в сетки лук, вырытый монахинями на приусадебном участке. Потом перетаскивали мешки к жилому корпусу. Лук необходимо было сложить на чердаке, чтобы он высох. Всего перетащили 60 сеток. В каждой — по два с половиной ведра. После выполненной работы начало ломить руки и спину.

Отъезд

Вот и наступило время отъезда. Матушка Феодосия приносит мне домашний творог и баночку сметаны:

— Возьми в дорогу, поешь! Приезжай к нам еще!

Я благодарю и обещаю вернуться. Вскоре встречаюсь с матушкой Анимаисой, которая дает мне иконку Казанской Божией Матери и благодарит за работу. Она рассказывает, что иногда приезжает в Москву.

— Обязательно позвоню и встретимся, — говорит женщина.

ИСТОРИЯ

Касперовский женский монастырь был образован в конце ХХ века, в 1996 году, на том месте, где раньше располагалась женская психиатрическая больница. Все помещения были старыми, капитальный и текущий ремонт не проводился очень давно. Поэтому после передачи их монастырю здания нуждались в обновлении. На территории есть храм Смоленской иконы Божией Матери, рядом с которым бьет целебный источник. Вначале на территории монастыря был обустроен домовый храм в честь Святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова. Его освятили 26 сентября 2000 года. Также был открыт домовый храм в честь Крестителя Господнего Иоанна Предтечи, освящен 23 августа 2003 года. Постепенно территория монастыря обустраивалась, в 2004 году был построен храм в честь Касперовской иконы Божией Матери и освящен 11 июля 2004 года митрополитом Иларионом (Шукало). В 2007 году построен летний храм в честь святителя Иннокентия Херсонского. В настоящее время ведется строительство храма Великомученицы Варвары.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Александр Константинов, протоирей, настоятель храма в честь иконы Божьей Матери «Всех скорбящих родость» при Старо-Екатерининской больнице (Моники):

— Православное волонтерство — очень важная составляющая в патриотическом воспитании подрастающего поколения. Надо отметить, что в настоящее время духовное воспитание занимает важную роль в жизни общества. И во многом потому, что проповедует сострадание, помощь ближнему. Ведь поддержка может быть не только материальная, но и духовная, физическая. Ведь помочь ближнему можно не только рублем. И наш храм проповедует эти принципы. Мы являемся социальным храмом, так как находимся при больнице и часто исповедуем больных в палатах. Также во время проповедей в храме наши священники призывают помогать ближним и распространяем информацию о том, что Синодальный отдел Русской православной церкви по благотворительности проводит много акций для нуждающихся на новых российских территориях: набирают людей в строительные бригады для ремонта домов в Мариуполе, людей для работы в госпиталях, особенно нужны сейчас люди в Курской области. Также требуется помощь мужчин по хозяйству в женских монастыри на Донбассе. Точно знаю, что в каждом храме висят объявления о наборе волонтеров.