Отыщи всему начало — и ты многое поймешь

10 октября 1875 года умер один из создателей этого персонажа, Алексей Толстой. Кто-то из вас, возможно, вспомнит автора этих заковыристых афоризмов, а кто-то удивится их дразнящей непонятности. В самом деле, велика ли важность просто сказать: «Бди!» — но так, чтобы это считали законченным литературным произведением? Почему же такое исключительное место занял персонаж Козьма Прутков в истории нашей литературы? Он «родился» в 1803 году, «прожил» ровно 60 лет, а основную часть своих произведений написал в 50–60-х годах XIX века. Это было трудное для русской сатирической литературы время: Гоголь недавно умер, а Салтыкова-Щедрина сослали за вольнодумство в Вятку. Мягкая, задумчивая, а порою и откровенно абсурдистская недоумевающая ирония Козьмы Пруткова в душной общественно-политической атмосфере 60-х годов XIX века оказалась очень востребованной.

«Салтыков-Щедрин любил цитировать Пруткова, создавать афоризмы в его духе, проекты, притчи. В 60-е годы прошлого века Козьму Пруткова охотно цитируют в письмах и произведениях Герцен, Тургенев, Гончаров и другие русские писатели, — говорит в своем исследовании «Классик, которого не было» писатель и литературовед Дмитрий Жуков. — Прошло время, когда читатель мог удовлетвориться беспредметным и бесцельным смешком, остроумием для остроумия, — цитирует он журнал «Современные записки», объясняя причины популярности Козьмы Пруткова. — Общество доросло до идей — их оно прежде всего и требует от писателя».

Характерно также, что Пруткова любили не за «звездность» имен его создателей. Наиболее известный «отец» Козьмы — автор романа «Князь Серебряный» Алексей Толстой. Кто сейчас вспомнит и сможет процитировать братьев Жемчужниковых или капитана Аммосова, которому также приписывается авторство эпиграмм Пруткова? «Усердие все превозмогает!» «Бывает, что усердие превозмогает и рассудок» — прутковские афоризмы как бы нащупывают логическое дно, предел, до которого гнется, не ломаясь, логическая линия, а потом, нащупав это дно и оттолкнувшись от него, показывают новый, неожиданный поворот разума. «Козьма», как объясняет Дмитрий Жуков, — для того, чтобы «подкузьмить» читателя, а «Прутков» — чтобы читателя «высечь». Хотя вряд ли: для этого Прутков слишком любил своего читателя: «Если хочешь быть счастливым, будь им!»