Штабс-капитан, но не Рыбников

Начнем с того, что интерес к Японии в этот момент был огромным, так что Куприн однозначно «работал в тренд». Есть версия, что прототип героя был встречен писателем в ресторанчике. Зайдя пропустить рюмочку, Куприн обратил внимание на явно нерусское лицо одного из посетителей. Он тут же заподозрил, что по городу расхаживает японский разведчик, и подсел к посетителю, чтобы вывести его на чистую воду. Увы и ах — офицер Рыбников оказался бурятом, а не японцем. И когда вышел купринский рассказ, реальному Рыбникову пришлось доказывать, что он не верблюд. В смысле, не шпион.

Но именно в это время в России работал человек-уникум, про которого, конечно же, Куприн мог знать. За плечами японца Акаси Мотодзиро была военная академия Императорской армии, учеба в Европе и пост военного наблюдателя на Филиппинах. В 38 лет его сделали военным атташе в России.

В это время Япония готовилась к войне на Дальнем Востоке. Японцы не простили России вмешательства в ход японо-китайской войны, а когда Российская империя начала утверждаться на Корейском полуострове, который японцы считали зоной своего влияния, обида переродилась в ярость. Раздражало японцев и то, что русские вольготно чувствовали себя в Маньчжурии.

Акаси был умен. Задачу перед ним поставили не-простую: подрывать основы российского самодержавия. С наиболее агрессивно настроенными против него (националистами, эсерами, национал-социалистами) он быстро нашел общий язык. Работала и вербовка «напрямую»: по слухам, его агентом стал даже печально известный Гапон! Ну что сказать: деньги любили все, а японец был убедителен...

9 февраля 1904 года. Крейсер «Варяг» выходит из корейского порта Чемульпо. Эта попытка прорваться через оцепление японской эскадры в Порт-Артур оказалась для крейсера роковой / Фото: Из архива

Доказано, что именно Акаси устроил поездку в Японию пана Юзефа Пилсудского, и будущий глава польского государства получил там вместе с заверениями в дружбе и взаимопонимании 20 тысяч фунтов стерлингов для подрывной работы в тылу русской армии. Когда в связи с началом Русско-японской войны 1904–1905 годов японских дипломатов «попросили» из России, Акаси обосновался в Стокгольме и пожинал плоды прежних трудов: шпионская сеть работала без сбоев.

В июле 1904 года Акаси Мотодзиро встретился с Лениным и Плехановым. Парижская конференция оппозиционных российских партий, состоявшаяся в том же году, равно как и Женевская конференция 1905 года, проходили в том числе и на деньги улыбчивого японского спонсора. Организация подрывной деятельности в России обошлась японской казне примерно в миллион иен.

Судьба Дальнего Востока беспокоила японскую державу — Россия в ту пору была ощутимо сильнее островной страны. Идея Акаси Мотодзиро была почти гениальной: он предложил бросить все силы на вооружение русских революционеров. Пусть запалят костры в европейской части страны, так внимание царя отвлечется от дальневосточных берегов! Царизм сопротивлялся. Чиновники по особым поручениям при министерстве внутренних дел организовывали свою агентурную сеть в японских посольствах, усиливали слежку за революционерами. Только усилия эти были запоздалыми. 12 апреля 1905 года Акаси сообщал депешей в японский генштаб, что «большое восстание должно начаться в июне и оппозиция предпринимает все новые усилия для приобретения оружия и взрывчатых веществ».

1912 год. Александр Куприн за работой / Фото: Из архива

Конечно, японец попал под подозрение. Его переговоры прослушивались, письма — перехватывались. Именно так стало известно и о планируемой закупке на Западе оружия для революционеров и его доставке в Россию морским путем. Он чувствовал слежку, но не терял хладнокровия. Масштаб его махинаций поражает: чтобы запутать следы, он покупал... пароходы, менял их названия, но оружие в Россию все же завез. Жандармам удалось отследить лишь часть закупленных винтовок.

Русские газеты того времени были охвачены шпиономанией и много писали о японцах-шпионах. Но вот удивительно: многие действия японцев вызывали у части населения не ненависть, а... понимание. И рассказ Куприна оставлял двойственное чувство: разоблачение шпиона-японца вызывало сожаление, а его поведение — восхищение.

После заключения Портсмутского мира Акаси назначили военным атташе в Германию. Но в 1906 году Россию «взорвала» брошюра «Изнанка революции. Вооруженные восстания в России на японские средства».

Имя Акаси упоминалось в нем не раз, и его отозвали из Европы, дабы не раздражать европейцев. Впрочем, на карьере Акаси это мало отразилось — он получал звания, в 1914 году стал заместителем начальника Генштаба, а в 1918 году — генерал-губернатором Тайваня. Через год Акаси скончался.

В 2013 году вышла книга Инабы Чихару «Японский резидент против Российской империи. Полковник Акаси Мотодзиро и его миссия 1904–1905 гг.», доказывающая, что деятельность генерала сказалась на исходе Русско-японской войны. Так что, возможно, Куприн и правда знал о происходящем на родине чуть больше, чем все думали...