Давид Шнейдеров: Российским режиссерам пора снимать семейное кино

Есть только один небольшой нюанс: старый рецепт - взять щепотку громких имен, модного режиссера и яркую афишу, а потом тщательно перемешать - на столичного зрителя действует уже не так эффективно. Публика на броские названия и слоганы смотрит недоверчиво, скептически и долго думает, прежде чем потратить деньги на заветный билетик.

Давид Шнейдеров, режиссер, телеведущий и член правления Гильдии киноведов и кинокритиков России считает, что доверие зрителей к российскому кино сегодня подорвано. Но восстановить его можно очень быстро. Главное - четко видеть цель и не совершать лишних движений. О проблемах современного кинематографа в российских реалиях, предложениях Фонду кино, а также о поэзии и беседах со звездами Голливуда Давид рассказал корреспонденту "ВМ".

НОЖНИЦЫ ДЛЯ РЕЖИССЕРА

- Давид, давайте начнем с плохого. В чем сегодня основной недостаток отечественного кино? Почему мы постоянно сталкиваемся с, скажем мягко, весьма специфическим результатом творчества наших сегодняшних киноделов?

- Когда говорят, что среди российских кинолент нет ничего хорошего, надо понимать, что это метафора. Ее можно сравнить с фразой из фильма "Изображая жертву", когда главный герой Валя четко обозначает нынешнее глубокое местоположение отечественного кинопрома. Хорошее кино в нашей стране, конечно же, есть. Но недостатков более чем достаточно. Один из главных: наши режиссеры не дружат с ножницами. По пальцам можно перечислить фильмы, которые нельзя назвать излишне затянутыми. Большинство отечественных кинолент в два, а то и три раза длиннее, чем должны быть. Их них можно было бы сделать блистательные, гениальные короткометражки. Но... увы и ах.

- Это особенность исключительно российского кинематографа?

- Нет. Я не говорю, что подобным недугом не страдают западные фильмы. К примеру, "Выжившего" с оскороносным Леонардо Ди Каприо смотреть невозможно. Три часа! Но даже двухчасовые российские фильмы мне зачастую хочется сократить до получаса.

- Неужели все проблемы отечественного кино упираются исключительно в растянутый хронометраж?

- Нет, конечно. Проблем у нас очень много. Одна из них - в образовании. Молодые люди приходят сегодня в профильные вузы, мечтая к защите диплома уже стать новыми Звягинцевыми, Феллини или Германами. И самое удивительное, что их именно этому и пытаются учить. А я уверен, что учить нам надо Гайдаев, Майклов Бэйев и Стивенов Спилбергов. Нам нужно натаскать наших молодых режиссеров на массовое кино, научить его делать. А массовое кино - это фильмы для людей. Нам нужны режиссеры, умеющие говорить со своим зрителем. Таланты прорастут от Бога! Нам надо учить ремеслу.

- Выходит, нам нужны внимательные и понимающие ремесленники от киноискусства?

- Талант - это нечто от нас не зависящее. Андреем Звягинцевым или Алексеем Германом нужно было родиться. Это нечто генетическое, если хотите. В институте такому научить не смогут. Но вузы могут передать своим студентам профессию, сделать из них хороших профессионалов. Покойный Анатолий Эфрос говорил: "Научиться режиссуре нельзя. Это от Бога. Научиться можно ремеслу". Вот ремесленников нам сейчас и нужно обучать.

2015 год. Давид Шнейдеров во время подготовки к радиоэфиру / Фото: из личного архива Давида Шнейдерова

"СТАЛИНГРАД" ЗДОРОВОГО КИНОКРИТИКА  

- Голливудские блокбастеры собирают полные залы. Российские киноленты далеко не всегда могут похвастаться подобным интересом к себе. Нет ли здесь искусственной, нечестной конкуренции?

- Это очень распространенный миф, что российский прокат принадлежит американцам, и они просто не дают российскому кино выходить на экраны. Так вот, этот миф - вранье. Полное. Помню, когда вышел фильм "Метро" Антона Мегердичева по роману Дмитрия Сафонова, кинотеатры откладывали заокеанские блокбастеры в сторону, потому что народ на этот фильм шел валом. Люди ходят на хорошее кино. Качество всегда привлекает зрителя. К примеру, на "Сталинград" Федора Бондарчука зритель шел с удовольствием.

- Давид, "Сталинград" был раскритикован огромным количеством критиков и простых зрителей. Этот фильм не лучший пример хорошего кино, вам не кажется?

- Если честно, то я грудью буду стоять за "Сталинград". Я серьезно. Когда он шел в кинотеатрах, залы были набиты битком. Да, это не Герман и не тот же Звягинцев. Но это кино, сделанное для сегодняшней молодежи и говорящее на ее языке. И я уверен, что множество представителей вот этой целевой аудитории пришли после сеанса домой и вбили в Google это заветное слово - Сталинград. Они хотя бы начали интересоваться, что же это вообще такое и что там было на самом деле. Фильм Бондарчука подобен экранизации компьютерной игрушки. Смотришь на экран и думаешь: "Ну, может быть, не "Warcraft", но "World of tanks" точно". К истории, к самому Сталинграду и той страшной битве этот фильм никакого отношения не имеет. На экране просто происходит некая история, случившаяся на фоне войны. С тем же успехом фильм можно было назвать - "Орел", "Харьков" или даже "Киев". Со всей серьезностью анализировать этот фильм не стоит.

ПОДДЕРЖАТЬ КИНО ПО-ФРАНЦУЗСКИ  

- При таком интересе к отдельным картинам большинство все же остаются провальными. С чем это связано?

- Качественный фильм всегда найдет своего зрителя. Это факт. Но не стоит забывать, что в столице и регионах мы сегодня наблюдаем принципиально разные ситуации. Многие наши фильмы просто не доходят до региональных кинотеатров. Зрители их не видят. К сожалению, многие российские кинопродюсеры зарабатывают не на прокате, а на самом производстве кинолент. Это еще один острый вопрос. Давай обратимся к статистике. По официальным данным, с 1993 года в нашей стране снято более 1,5 тысячИ кинофильмов, а окупилось - менее 100. И на мой личный взгляд, отчасти в этом повинна наша система госфинансирования. Фильмы, в которые вкладывали деньги Минкульт и Фонд кино, в большинстве своем оказались провальными.

- Самостоятельность режиссера и продюсера - лишний стимул снять хорошее кино и получить прибыль с проката?

- Совершенно верно. Если говорить о мерах поддержки российского кино, то со стороны государства намного эффективнее было бы финансировать не производство фильма, а его рекламную кампанию. К примеру, время на телеканалах стоит очень дорого. Рекламные бюджеты тех же западных блокбастеров просто невозможно сравнивать с теми средствами, что вкладываются в продвижение наших фильмов. И вот если бы государство оплачивало процентов 80 рекламы на ТВ-каналах и в других электронных СМИ, мы бы вполне могли сегодня тягаться с американцами.

- Выходит, финансировать сами съемки - фактически давать слабину создателям кино?

- Верно. Финансировать надо рекламную кампанию, а всего остального касаться государственным рублем не надо. В мире, кстати, существует ровно 2 системы поддержки национального кинематографа - французская и американская. Если взять США, то тут существуют специальные фонды и банки, которые финансируют кино. С частными клиентами они не сотрудничают, а выдают деньги на съемки фильмов под тот или иной процент. При этом, если ты планируешь снимать фильм для, к примеру, открытия Каннского фестиваля, такие фонды могут помочь тебе безвозмездно. В этом случае государство выполняет роль аудитора, внимательно и дотошно отслеживая целевое расходование киносредств.

- А в чем особенность французской системы?

- В первую очередь, в том, что она просто идеальна для России. Я французским способом решения проблемы искренне восхищаюсь. Во Франции все кинотеатры объединены в единую сеть. Данные о всех купленных билетах находятся в одной базе. И при этом французы считают, что национальное кино должен поддерживать именно тот, кто его смотрит. В итоге по 11 процентов от стоимости каждого проданного билета отправляется в фонд поддержки национального кино. Если представить, что подобная система действовала бы в России, вот что получится. Общая сумма кассовых сборов от отечественных кинолент составляет порядка миллиарда долларов. И 11 процентов от этой суммы - это 110 миллионов. Вдумайтесь в эту цифру: 110 миллионов долларов отправилось бы на поддержку российского кинопрома от проката отечественных фильмов. При этом во Франции средства на поддержку национального кино идут и от телеканалов, которые покупают права на показ кинолент в своем эфире.

- Специальные налоги на зрительское внимание?

- Да. Французы исходят из здравого смысла и логики: если канал купил права на фильм, вставил его в сетку вещания, нашпиговал рекламой и таким образом заработал, то он получил весьма легкие деньги. А вот если бы была необходимость забить эфирное время программами или сериалами, каналу пришлось бы посложнее. Чтобы создать интересное шоу, нужно покреативить, а еще набрать людей, обеспечить их работой, заплатить налоги и вообще здорово поучаствовать в экономической жизни своей страны. В итоге телеканал мало того, что создаст интересный продукт, так еще и обеспечит работой множество людей. А если он решил пойти по пути наименьшего сопротивления и просто показать в эфире готовый фильм, то ему придется заплатить налог даже не за внимание зрителя, а за собственный комфорт и определенную леность.

- При этом известно, что французская публика отлично разбирается в кинематографе самых разных стран. Это природная любознательность или без госполитики опять не обошлось?

- Конечно, не обошлось. Во Франции существует одно единственное ограничение: один и тот же фильм нельзя показывать более, чем в трех залах одновременно. Вот есть у тебя сеть кинотеатров, к примеру, в 20 залов. В трех из них уже идет очень интересное, кассовое, популярное кино. Но нужно чем-то заполнить и остальные 17 залов. И Звягинцев, к примеру, собирает во Франции больше, чем в России. В этой прекрасной стране зритель может увидеть русское, итальянское, японское, шведское, китайское и любое другое кино. И оно будет качественным, ведь 17 залов тебе нужно не просто набить какими-то третьесортными лентами. Тебе нужно найти такие фильмы, которые будут интересны твоему зрителю. В противном случае твой кинотеатр просто разорится. Ситуация вынуждает французов работать и делать свое дело хорошо.

Давид Шнейдеров и актриса Бай Лин / Фото: из личного архива Давида Шнейдерова

СМЕХ СКВОЗЬ СЛЕЗЫ 

- Какие фильмы в российском прокате становятся самыми кассовыми?

- Если говорить о жанрах и российском кино, то на первом месте у нас окажутся комедии вроде "Любви в большом городе" или "Выкрутасов". Исключением было разве что недоразумение под названием "Викинг", а теперь и "Матильда", но вокруг них просто было изначально много шума. Наши люди идут на комедии с огромным удовольствием. И причины абсолютно прозрачны: как выйдешь на улицу, так ничего, кроме комедий в кинотеатре смотреть не хочется. Странно другое - у нас обделены вниманием семейные фильмы, а в той же Америке они опережают по сборам всех остальных. Ведь если на новый супер-боевик я пойду один или с лучшим другом, то на семейную ленту я поведу жену и, к примеру, четверых детей.

- Тогда почему наши режиссеры и продюсеры не обращают на такие фильмы внимания?

- Хороший вопрос. На него у меня до сих пор нет ответа. Об этом нужно поинтересоваться у представителей Минкульта и Фонда кино.

ОТНЕСТИСЬ СО ВСЕЙ СЕРЬЕЗНОСТЬЮ

- Каких фильмов вы лично ждали этой осенью? Была ли среди них "Матильда" Алексея Учителя?

- Мне ситуация с "Матильдой" напоминает старый советский анекдот брежневской эпохи. Встречает один мужик приятеля и говорит ему: "Слушай, включаю телевизор, а там на первом - Брежнев, на втором - Брежнев, на третьем - опять он. Купил банку сардин. Боюсь открывать". С этим фильмом ровно та же история. Я, честно говоря, боюсь включать утюг: вдруг и там будет дискуссия вокруг Учителя и Поклонской. А про премьеры сказать сложно... Не так давно компания, занимающаяся исследованиями в области кино, провела опрос среди российской публики. Выяснилось, что многие не хотят смотреть наше кино по одной простой причине - не доверяют.

- Откуда такое недоверие? Из-за общей провальности, о которой мы сейчас говорили?

- Люди опасаются наших фильмов. Каждый раз, когда человек идет в кино на российскую премьеру, он не знает, чего ему ожидать. Картинка, звук, сюжет - все это может быть хорошим, даже отличным, а может быть совершенно никаким. И угадать невозможно. А вот в случае американского кинопрома все довольно предсказуемо и, как минимум, хорошая картинка и понятный сюжет зрителю гарантированы.

- Можете ли что-то отметить из лент, которые уже вышли?

- Мне очень понравился фильм "Оно". Правда, он слегка затянут. Но! Какая ошибка присваивать ему возрастной рейтинг 18+... Это фильм про детей и для детей на самом-то деле. Я бы рекомендовал смотреть его тем, кому сейчас 12, вместе с родителями. Это кино говорит об очень важных вещах - дружбе, предательстве, отношении к слабым, к изгоям, которые есть везде. И оно говорит о детских страхах. Я бы даже сказал, что это очень высоконравственная вещь, заключенная в увлекательную форму. В этом плане фильм мне очень понравился.

- Кто из российских режиссеров не подводит своего зрителя? К кому отнестись с максимальной серьезностью?

- Я сейчас буду очень банален. Любой фильм Алексея Германа требует к себе самого серьезного отношения, как и все авторские фильмы Алексея Мизгирева вплоть до "Дуэлянта". Серьезно нужно относится к работам Юрия Быкова. Мне, кстати, больше нравится его фильм "Майор", нежели "Дурак". Первый - кино более жесткое и более вселенское что ли. А вообще у нас в стране очень много хороших режиссеров.

- Вы предлагаете сосредоточиться исключительно на авторском отечественном кино?

- Не обязательно. Но наше авторское кино - на самом деле, очень сильная вещь. Оно пользуется уважением во всем мире, и за ним охотятся отборщики фестивалей. Его знают, любят, ценят. Есть у нас и то, что называется блокбастерами. А вот средняя прослойка, которая именуется во всем мире мейнстримом, почему-то отсутствует. В России под эту категорию попадают фильмы Александра Атанесяна, картина "Две женщины" Веры Глаголевой, "Зеленая карета" Олега Асадулина. Они не собирают миллионы, но их смотрят люди. Эти ленты не претендуют на высокое искусство, но они созданы для людей.

Давид Шнейдеров (справа) с актером Рутгером Хауэром, 3 апреля 2015 года / Фото: из личного архива Давида Шнейдерова

СИЛА ГОЛОСА

-  Одно из ваших увлечений – поэзия. Вы часто и с большим удовольствием читаете стихи со сцены. Эта привязанность к слову пришла с возрастом или сопровождала вас всю жизнь?

- Эта любовь со мной всю мою жизнь. Все началось в детстве. Я учился в школе и параллельно занимался в театральной студии Дворца пионеров. Потом, уже после окончания педуниверситета я поступил на режиссерский факультет театрального училища имени Щукина. Там я встретил великого педагога по сценической речи – Наталью Михайловну Холину. Ей я обязан всем, чем обладаю сегодня. Она поставила мне голос, сделала его ниже и более хриплым. И именно таким, сильным голосом я сегодня читаю стихи.

- А изначально ваш голос для этого не подходил?

- Вышла довольно интересная история. После очередного занятия Наталья Михайловна попросила меня задержаться и сказала, что ей не очень нравится мой голос. Конечно же, я поинтересовался, почему. Она ответила, что для такого высокого и крупного меня высокий и чистый голос, которым я тогда обладал, не подходит. И тут же предложила сделать его более низким и добавить хрипотцы. Мне тут же был выдан набор специальных упражнений, которые и создали мой сегодняшний тембр. Сейчас я даже не помню, как звучал мой голос до этих изменений. Но это она, это Наталья Михайловна его сделала, а вместе с ним, можно сказать, и меня тоже.

- Получается, стихи вы читали в театральной студии, а затем в театральном училище. Так все-таки это было увлечением изначально или любовь к поэзии приходилось прививать?

- Я любил читать стихи всегда. Театральное образование только подогрело это чувство. Кстати, быть поклонником поэзии – это очень удобно в общении с девушками. Они очень любят, когда им читают стихи. А в целом… как говорил один из великих: «Моя жизнь стала моим хобби».

- Получается, вы вообще не работаете?

- Знаете, я преподаватель. И мне это очень нравится. Я люблю вести передачи на телевидении. Появляться в объективе камеры – это прекрасно. Люблю радио. А если говорить о поэзии, то читать стихи – настоящее удовольствие.

Давид Шнейдеров и Федор Бондарчук на премьере фильма «Батальонъ», 20 февраля 2015 года / Фото: из личного архива Давида Шнейдерова

В ПОИСКАХ ЯПОНИИ

- Вы следите за современной поэзией? Есть ли у вас фавориты среди сегодняшних авторов?

- У меня сложные отношения с современной литературой. В молодости я, как и все, читал Ф. С. Фицжеральда, А. Мэрдок, И. Во, Макса Фриша и других. А потом мне стало немного надоедать. Для себя я решил: это литература очень сытых и благополучных людей. Внутри у этих авторов все было очень хорошо. Их истории были довольно занятными, но мне хотелось чего-то другого. И я перешел на латиноамериканскую литературу. Вот только это были не Борхес с Кортасаром, а Мигель Отеро Сильва и ему подобные.

- Вы так и остались в литературной Латинской Америке?

- Нет. Это только середина истории. Через некоторое время мне стало ясно, что эти романы – истории все того же Александра Матросова, рвущего на груди рубаху и бросающегося на пулемет. И однажды я встретился с японской литературой. И вот на этом мои поиски закончились. Сегодня, если я хочу почитать что-то для души, я выбираю японцев.

- Кто из них стал особенно близок вам?

- Меня поразил Кэндзабуро Оэ и его роман "Объяли меня воды для души моей". Я очень люблю рассказы Сюгоро Ямамото. Я считаю абсолютным шедевром все произведения Акутагавы Рюноскэ и обожаю Кобо Абэ. Я понимаю, откуда вышли Юкио Мисима, а впоследствии и Харуки Мураками. Хотя последних двух авторов я не могу назвать именно своими, близкими мне. Они довольно американизированы, каждый в своей степени. Но американизация японского искусства – штука очень специфическая.

- А среди русских писателей есть те, кто заставляет вас вчитываться в свои романы и рассказы?

- Здесь я рискую быть банальным. Мне нравится что-то из Сорокина, из произведений Быкова. Отлично пишет Вадим Панов. Он придумал по-настоящему классную вселенную. Отличные и очень ироничные вещи писал Михаил Веллер. Есть такой человек Борис Львович, где Львович - фамилия. Вот он так же лихо рассказывает театральные байки. Я понимаю, что 90 процентов этих историй придуманы, но все равно - смешно. Мне нравятся книги Светланы Алексиевич... Но вот с ходу назвать роман или повесть, которые поразили бы меня по-настоящему, я не могу. Кстати, сейчас читаю роман Ивана Охлобыстина, который только что вышел, - «Магнификус II». Он очень хорошо пишет. У Ивана изумительный слог. Если честно, в ряде случаев его сценарии выходят намного лучше, чем снятые по ним фильмы.

ТЕАТР С АМЕРИКАНСКИМ ОТТЕНКОМ 

- Несколько лет вы прожили в США, работали режиссером, ставили спектакли. Насколько работа с американскими актерами отличается от работы с русскими?

- Ровно настолько, насколько сегодня голливудские фильмы круче российских, русский театр мощнее американского. Представьте картину: я ставлю спектакль, и в нем участвуют два пожилых актера. И вот мне нужно, чтобы они говорили друг с другом, стоя по разным концам сцены. При этом говорить они должны в зрительный зал. И они не могут! Почему? Они уверены, что если они общаются друг с другом, то должны обязательно смотреть друг на друга. И иначе никак. Американцы любят говорить, что учились актерской игре по Станиславскому, но он у них весьма своеобразен.

- В то же время они действительно умеют устраивать яркие шоу. Это не компенсирует некоторые недостатки в актерской игре?

- Я видел мюзиклы на Бродвее. Если говорить о танцах, костюмах, декорациях, музыке – все это производит неизгладимое впечатление. Только бы они не говорили! Если бы в этих спектаклях не было слов, им не было бы цены. В свое время на экраны вышел фильм «Парни и куколки» с Марлоном Брандо и Фрэнком Синатрой. И вот тогда критики писали: лучше бы Брандо не пел, а Синатра не говорил. Что-то подобное я ощущаю в отношении американского музыкального театра. Пусть лучше поют и пляшут. Говорить – это лишнее.

Красная дорожка 37-го Московского международного кинофестиваля, 21 июня 2015 / Фото: из личного архива Давида Шнейдерова

ЗВЕЗДНЫЕ ИСТОРИИ 

- В сети часто писали, что вы знакомы чуть ли не со всем Голливудом. Это правда, или ваши интернет-биографы склонны преувеличивать?

- Могу рассказать только правду и ничего, кроме правды (смеется). А она заключается в том, что актер Роб Шнайдер – мой родственник. Это факт. Его брат Джон создает генеалогическое древо семьи Шнайдеров. И вот он вычислил, что наши прапрабабушки были родными сестрами и жили в одном местечке под Киевом. Вот так интересно иногда все оборачивается.

- Вы были одним из первых, кто ездил в Голливуд и брал интервью у мировых знаменитостей. С кем остались друзьями?

- Я дружу с Марком Дакаскасом. Каждый раз, когда я приезжаю в Лос-Анджелес, мы с ним встречаемся, чтобы пообедать, посидеть, поболтать. Я в хороших отношениях с Маттиасом Хьюзом. Кстати, ощущаю себя рядом с ним таким крошечным. Он очень высокий. Мы, увы, живем далеко друг от друга. В Лос-Анжелесе я бываю довольно редко.

- Последние скандалы снова показали, что американские звезды придерживаются несколько иной морали, чем отечественная богема. Или это впечатление обманчиво?

- У них предостаточно пафоса, и каждый из них прекрасно знает себе цену, но есть один небольшой нюанс. В свое время на премьеру фильма «Операция Валькирия» в Москву приехал Том Круз. Кажется, был декабрь. И вот, красная дорожка у кинотеатра «Пушкинский», останавливается машина и выходит наш герой в легком пиджаке и расстегнутой рубашке. Спустя некоторое время я вел его пресс-конференцию. За пару минут до начала я припомнил Тому этот случай и спросил, не было ли ему холодно. Он мне ответил: «Старик, люди пришли и ждали на морозе, чтобы увидеть живого Тома Круза. Как я должен был выйти к ним? В пальто, шапке и шарфе? Они стоят и мерзнут. Я не имею права просто пробежать мимо них!». Он молодец. И это не только его черта. Западные звезды очень четко делают свою работу. Кстати, они еще и виртуозно умеют сделать себе рекламу на, казалось бы, мелочах.

- Есть примеры, которые вы наблюдали собственными глазами?

- Есть отличный пример, в котором я принимал непосредственное участие. Я отправился в Нью-Йорк, чтобы снять интервью про только вышедший фильм-мюзикл «Чикаго». И вот у меня были все звезды, кроме одной – Кэтрин Зета-Джонс. Там, где были организованы все эти пресс-подходы и встречи, ее не было. В этом меня упорно уверяли представители пиар-службы фильма. Но я встретил ее – совершенно случайно мы столкнулись на лестнице. Конечно, прямо на лестничной клетке интервью у нас не состоялось. Но парой минут позже я выяснил, что Кэтрин на другом этаже дает интервью, но исключительно американским журналистам. Я отправился туда.

- И вас чудесным образом пропустили?

- Не совсем чудесным. Там меня ждала очередная представительница пиар-агентства. Пришлось перед ней, пардон, сплясать камаринского, но она пропустила меня. Один из журналистов не пришел, и, по счастливой случайности, появилось время для меня. Я зашел в помещение, где была Кэтрин, представился. Кстати, ее сразу заинтересовало, что я из России… И тут в дверях появилась еще одна сотрудница пресс-службы. С ней было тяжело. Она буквально выгоняла меня под предлогом, что по контракту моя героиня не дает интервью зарубежным журналистам. Я стоял на своем. В конце концов, не зря же я облетел полшара земного, чтобы вот так просто сдаться. Шум привлек коллег. Они тут же оказались рядом и уже начали доставать камеры и диктофоны, как Кэтрин сама разрешила наши споры и сгладила ситуацию.

- И что она сделала?

- Она просто отодвинула надоедливую пиарщицу подальше, сделала два шага вперед, ослепительно улыбнулась в камеры и спокойно сказала: «Я никогда не откажу в интервью человеку, который приехал с родины отца моего мужа!». Конечно, всем известно, что Кирк Дуглас родился в штате Нью-Йорк, но и о его русских корнях также все знают. На следующий день все газеты пестрели заголовками в духе: «Для Кэтрин Зета-Джонс семья превыше всего». На фотографиях было мое довольное лицо рядом с этой голливудской красавицей. Журналисты ее очень хвалили, а ведь, казалось бы, ситуация выросла из ничего.

ДУХ СТАРОЙ МОСКВЫ

- Вы много ездите по миру, но постоянно живете все же в Москве. Какие места в столице стали по-настоящему вашими?

- Я сменил очень много мест в Москве. Родился я в Брюсовом переулке аккурат напротив Московской консерватории, которую заканчивала моя мама. Потом жил на площади Восстания, проспекте Вернадского, на Речном вокзале, Ленинском проспекте, в районе метро «Пражская». Сейчас живу в Куркино. Я умышленно уехал за МКАД. Там экология лучше и воздух чище. Конечно, приходится мириться с пробками, но это не так уж важно. Москва – абсолютно мой город. И я очень люблю ее. Люблю район, где жил, когда учился в своем первом, Московском педагогическом институте. Физфак находился на Малой Пироговской. Мы прогуливали пары и ходили в Новодевичий монастырь. Удивительно. Но в периоды душевного разброда и внутреннего шатания меня быстро приводило в порядок его кладбище. Само прикосновение к духу великих ставило меня на место. Ставит и сейчас.

- За все эти годы вы не устали от бешеного ритма этого города?

- Нет, я очень люблю его. Но иногда испытываю сильную ностальгию. Я очень любил Пречистенку и Остоженку, пока не появилась «золотая миля». Это были удивительные уголки старой Москвы, те самые – с конфетками и бараночками. А еще я очень люблю старые московские легенды. Например, когда памятник Пушкину еще стоял на Тверском бульваре, угловое здание украшала фигура огромной каменной регулировщицы. Когда поэта перенесли на противоположную сторону улицы, острые на язык местные жители сразу нашли этому событию достойное объяснение: поэта убрали, потому что по ночам он оказывал благородной даме слишком откровенные знаки внимания.

- А по чему еще в Москве вы скучаете?

- Как ни странно, по пятиэтажкам. Это же наша молодость и наша романтика. Вот люди все вроде бы с двумя руками, двумя ногами, с одной головой, но все мы разные. Так было и с этими домами. Вроде бы пятиэтажки были типовыми, абсолютно одинаковыми, а содержание у каждой было свое, уникальное.

Слева направо: Марк Дакаскас, Александр Невский, Давид Шнейдеров, Маттиас Хьюз / Фото: из личного архива Давида Шнейдерова

СПРАВКА

Давид Шнейдеров родился 9 августа 1957 года в Москве в семье ученого-экономиста и пианистки. Параллельно с обучением в школе занимался в театральном кружке Дворца пионеров у Татьяны Ильинской.

В 1980 году окончил Московский государственный педагогический университет по специальности «Физика на английском языке». После получения диплома работал учителем физики в средней школе.

В 1985 году поступил на режиссерский факультет Театрального училища им. Щукина, которое закончил в 1990-м. В этом же году уехал в США, где ставил спектакли с американскими актерами на английском языке, преподавал актерское мастерство и выступал с поэтическими концертами.

В 1995 году создал первую программу на российском телевидении, посвященную легальному кино- и видеопрокату – «Синеманию». Первоначально выходила на канале 2Х2. В 1998 году съемочная группа передачи по приглашению Американской киноакадемии снимала 70-ю церемонию вручения премии «Оскар».

Сменив несколько телеканалов, «Синемания» с 2002 по 2008 год выходила на телеканале «Россия».

С 2006 по 2012 год — автор и ведущий программ «Театр начинается…», «Высшая лига», «Лицедейство» на телеканале «Парк развлечений». Постоянный эксперт по кино итоговой программы «Контекст» (телеканал «Культура»), ведущий и организатор «Киновечеров Синемании». Преподаватель спецкурса по телерадиожурналистике в МИТРО (Московский институт Телевидения и Радио Останкино).

Давид Шнейдеров является членом правления Гильдии кинокритиков и киноведов России, членом Евразийской академии телевидения и радио. Преподает спецкурс по тележурналистике в Московском институте телевидения и радио Останкино.

Подписывайтесь на канал "Вечерней Москвы" в Telegram!