Метро — это нега

Всякий раз, покупая магнитную карту, синенькую и скромную, как платочек, я приобретаю нечто большее, чем возможность год безлимитно ездить на метро и наземном транспорте. Пускай все мои маршруты на наземном транспорте — это, в сущности, три остановки до Гарика, когда влом идти пешком. 18200 рублей в год — невысокая цена за стабильность, штуку, согласитесь, дефицитную. Уплачено, и я иррационально верю, что за это время ничего не может случиться ни со мной, ни с миром. Стоп, минуточку, какой катаклизм, у меня до окончания срока действия целых три месяца.

Ну и, кроме того, я просто люблю метро (а многие, например, Гарик, нет) — в детстве и все более зрелом возрасте, радости и горе, просторе и душном людском месиве, на рассвете и поздней ночью, выпивши и с похмелья. Помню, как летя кувырком с доброй приятельницей вниз по эскалатору на «Арбатской» и наблюдая за кадрилью плафонов (похожая по визуальным эффектам сцена, только с березами, есть в «Летят журавли»), думал: красиво-то как. Мое метро меня бережет: в тот раз я отделался парой ушибов. Не пытайтесь повторить это. Однако в целом любовь моя тиха, светла, не нуждается в самоутверждении и не делает яростную дискуссионную стойку на «фейсбучные» сообщения как то: «Вагон битком в четыре часа дня. Ад. Кто все эти люди?».

Люди как люди. Крепко сбитая дама с аккуратным блестящим пробором и хитрющими глазами-щелочками (у иных — глаза будто щели, из которых в темный дачный сарай бьется августовский полдень, а у иных — будто бойницы противотанкового дота) - профессиональная нищенка. Лет 15 назад, когда дама, ряженная монахиней, собирала в кружку на храм, я не без сочувствия даже думал, что христорадничать с таким толстым и гладким лицом - дело беспонтовое. Но вот, теперь уже в чем-то светски-сереньком и практичных кроссовках, она заходит на «Октябрьском поле». Терпеливо, будто тенор в уездной филармонии, выждав, пока все худо-бедно усядутся, плавно двигается по проходу и препротивным голосом клянчит на операцию для сына или билет до Оренбурга. Совиное лицо наглее и глаже прежнего. Купюры сыплются в кошелку; не мне ей сочувствовать. Две юные красавицы в маленьких и мятых шелковых платьях рассветным поездом возвращаются по домам после первого клубного бала. Одна держит маскарадную шляпку-канотье, другую в нее тошнит. Обнявшиеся влюбленные, которых, похоже, нигде не ждет общий дом, самозабвенно вибрируют в такт вагону на средней стадии неагрессивного, однако же и недвусмысленного петтинга. Метро это нега.

Утренние, предвкушаемые сорок минут до работы с книжкой и Sparks в наушниках (я очень люблю ездить в метро один). Вечерне-ночные, после светского выхода, маршруты, растянутые во времени и пространстве; возвращаться на такси было бы скучно. «Молодой человек, поезд дальше не идет! Освобождаем вагон!» - нависает сверху усталое и доброе лицо подземной служительницы. Прочухиватесь, выходите на станцию, собираясь с мыслями и прочим. Муторно, бесприютно, но вам ли одному – боже правый, в другом конце зала угнездились на приступочке голенькие грязноватые младенцы. Спасти, приютить, обогреть – порыв ускоряет все более уверенный шаг. При ближайшем рассмотрении голые беспризорники оказываются траченными временем каменными изваяниями Рема и Ромула, а в метро отныне появляется любимая станция – «Римская».

ОБ АВТОРЕ

Сергей Синяков - кинокритик и икона стиля. Любит кататься на велосипеде, гулять по кладбищам, танцевать под популярную музыку и смотреть на поезда.