В 1953 году ему исполнилось 23 года и он, фотограф воронежской газеты «Молодой коммунар», принес в редакцию вместе с очередными фотографиями свой первый очерк. С незатейливым названием «Апрель в лесу». Так и начался путь Василия Пескова в большую журналистику. Он был непростым, в этой профессии редко что-то получается легко и просто. Но главный парадокс журналистики в том, что можно хорошо и даже отлично писать, но так и не сделать себе имени. Он – сделал. Потому что писал о жизни и делал совершенно реальные дела, эхо которых звучит годами.

Василий Песков. Паутинка морщинок вокруг фантастически внимательных глаз. Улыбка – иногда неожиданная, как солнце поздней осенью, после дождей. Его стиль невозможно было перепутать, авторство заметок определялось мгновенно, хотя не было в них ничего сверхособенного - ни затейливо построенных фраз, ни слов-заковырок. Было другое. Удивительная простота и хрустальная, звенящая искренность. Он очень любил то, что делал.

Деревенька Орлово. Центральное Черноземье. Все богатство – труд с утра до ночи, труд тяжелый, изнурительный. А остановишься над полем утереть пот со лба, сердце стучит, бьет в виски, до красоты ли тут?

А ему было – до красоты. Он видел ее в природе, в каждом мгновении, детали. Восхищался тому, как природа ложится спать, укрываясь закатом, как поднимается утром, умываясь росой. Как плачет иногда от счастья – летним грибным дождем вперемешку с солнцем и как тоскует, зарядив по осени дождями печальными, беспросветными. Как развешивает туман, цепляя за вершины берез и елей. Как выбивает зимой снеговые подушки - так, что летят на землю белые перья... Никто в журналистике – не в писательстве, а именно на газетной полосе – не делал до Пескова, да и после него тоже, природу живым героем - со своим характером, своими чувствами, не только с нежностью и лаской, но и с претензиями и обидами. И в любом его репортаже, очерке, корреспонденции, а иной раз и в расширенной подписи под снимком всегда появлялся рядом с живой природой - живой человек. Это был его особый взгляд, песковский, на необходимость их единства и взаимозависимость.

...Через три года после первого очерка он отправил несколько работ в «Комсомолку» и вскоре был приглашен туда на работу. Эта газета стала его судьбой. А рубрика «Окно в природу» - его бесконечным диалогом с природой и читателями. И в памяти поколений (не одного, а трех как минимум!) он остался тем самым удивительным журналистом, который знал язык леса, птиц, зверей и бегущих в дальние дали ручьев. Но человек был рядом. Обязательно.

Он любил анекдоты и журналистские байки. Был дотошен и внимателен. Уже став корифеем журналистики, каждую свою заметку «стерег» до последнего - так берегут слова лишь те, кто знает им цену.

В редакции "Комсомолки" его звали за глаза "дед Василий" - по-домашнему. Официально - только Василием Михайловичем. Уважали безмерно. И удивительно, и отрадно, что в наш век тотального беспамятства коллеги не забывают ушедшего классика и сейчас. В «Комсомолке» в свое время сформировался уникальный коллектив – даже не по числу «золотых перьев», а по количеству близких и ставших родными друг для друга людей. После ухода Василия Михайловича "комсомольцы" придумали простой и уникальный проект - решили издать все им написанное. Впрочем, лучше об этом расскажет Андрей Дятлов – известный журналист, заместитель главного редактора "Комсомольской правды", который стал редактором собрания сочинений мэтра.

- Мы подружились, когда летели на Аляску, - вспоминает Андрей Анатольевич. - Восемь часов подряд рассказывали друг другу анекдоты... А там была работа. Он работал фантастически. Кстати, Василий Михайлович до последнего времени фотографировал на пленку, а на лаборатории повесил табличку - "Заповедник черно-белой фотографии". Писал всегда карандашом. Телевизор не смотрел совсем, и даже когда ему подарил его от редакции к какому-то празднику, передарил близким - дочери... Он был фантастически скромен. Многие из нас только после его смерти узнали, что у него было несколько орденов, я сам знал про один - тот, что вручил ему Путин, "За заслуги перед Отечеством".

А еще он был невероятно мужественным. И после случившегося инсульта каким-то невероятным образом восстановил речь и продолжал писать. И даже к Лыковым продолжал ездить. Ну кто не помнит его знаменитые очерки об их семье, "Таежный тупик" - мы же делились когда-то вырезками из газет, читая о них... Кстати, о семье этой было известно до него, но то, что он написал о них на таком уровне, сделал известными на всю страну - абсолютно его заслуга.

Меня поражало его внимание к деталям. Когда сгорела станция "Восток" в Антарктиде и ребята зимовали в невероятных условиях, потому что их просто не могли оттуда забрать, он описывал детали этой зимовки скрупулезно - читая, можно было представить себе все до мелочей. То же было и с Лыковыми - картинка получалась абсолютно цельной и все благодаря его вниманию к деталям, интересу, журналистской дотошности.

Когда его не стало, мы думали, что бы такого сделать в память о нем. Рубрику его решили сохранить - "Окно в природу". А потом решили издать все его произведения, напечатанные в газете, расположив их четко по хронологии... Так что очерки о Лыковых собраны, например, не вместе, а "раскиданы" по разным томам, в зависимости от времени опубликования. Года с 2000, когда появился компьютерный набор, собирать тексты было не так сложно - все же были готовые файлы. А вот до того... Выбранные из кип газетных подшивок материалы пришлось перенабирать, но дело того стоило - полное собрание его сочинений заняло 23 тома. И ведь что удивительно - читаешь материалы 1956 года, а воспринимаются они современно. У Пескова слова были простые и объемные, как бусинки - ложились одно за одним, так просто его читать... Дима, внук Василия Михайловича, тоже сделал почти невозможное - фактически к каждому тексту нашел подлинные фотографии. Василий Михайлович собирал архив газеты, вырезок, публикаций, и разобраться в нем было непросто...

...Хорошо, когда жива память. "Комсомольцы" сделали огромное дело. А может, показали пример?

12 августа 2013 года Василия Михайловича не стало. А 20 сентября 2013 года под Воронежем в поле был развеян его прах. Он так хотел и так завещал. Сам нашел место, где хотел бы остаться навсегда - полянку в дубраве на краю поля, где неоднократно отдыхал после прогулок... И сам положил там камень. На нем написано: «Самая большая ценность в жизни – сама жизнь».

Лучше не скажешь.