«Якорный бабай»: почему бранные слова имеют над нами власть

Странную власть бранных слов над нашей психикой в очередной раз подтвердили ученые из британского Keele University. Набрав 92 добровольцев, они попросили их погрузить в ванну с ледяной водой руку, повторяя при этом через каждые три секунды нейтральные слова, выдуманные и реально существующие ругательства. Выдуманные слова никак не повлиял и на выносливость добровольцев, а вот ругательства увеличили болевой порог больше чем на треть (по сравнению с нейтральными словами).

Несмотря на то что подобные эксперименты вызывают неизменную усмешку у публики и периодически отхватывают Шнобелевские премии, ученые во всем мире продолжают изучать загадочные свойства ругани, пытаясь найти им хоть какое-то объяснение. Например, уже понятно, что она никак не влияет на работу сердечнососудистой и вегетативной нервной системы, что могло бы сказаться на повышении выносливости, но зато может выступать индикатором психоза и наркотической зависимости. Это в прошлом году обнаружили исследователи из Пенсильванского университета. Они изучили посты в соцсетях, собрав с добровольцев параллельно кучу личной информации, включая медицинскую. Оказалось, что по одним только вербальным маркерам, которые оставляют люди в своих сообщениях, можно с уверенностью cказать, чем они больны. Например, для любителей спиртного такими ключевыми словами вполне ожидаемо оказались «напиток» (drink) и «бутылка» (bottle), для диабетиков почему-то «бог» (God) и «молитва» (pray), а вот индикаторами психоза и тяги к наркотикам выступили как раз ругательства.

Разбираются с крепкими выражениями и нейробиологи. Оказалось, что когда мы слышим нецензурную лексику, у нас активизируется миндалевидное тело, cвязанное, в частности, с функционированием памяти, принятием решений, некоторыми эмоциями (по большей части неприятными), а также агрессией и паникой. Кроме того, выяснилось, что мат — наряду с самыми базовыми словами типа «да» или «нет» — относится к группе речевых автоматизмов, за которые отвечает правое полушарие, в отличие от обычной речи, «живущей» в левом.

О том, что навыявляли вокруг и около обсценных выражений лингвисты, уже говорено-переговорено. Например, известное трехбуквенное ругательство (родственное, как ни странно, слову «хвоя»), признано лингвистами самым продуктивным словообразующим корнем во всем русском матерном наследии — оно входит более чем в 1200 языковых клише. А весь нецензурный словарь русского языка включает более 10 тысяч слов. Но есть ведь еще цензурный! И целое море эвфемизмов, включающих и не сильно преуспевшую в жизни япону мать, и сказочное «Трах-тибидох!», и загадочного екарного бабая (по одной из версий, бывшего в словесном младенчестве бабаем якорным — так де называли матросов, присматривавших на пенсии за бакенами).

Многие наверняка знают и про первое задокументированное ненормативное выражение (XII век, Новгород) — знаменитую берестяную грамоту № 35, автор которой советовал адресату примерно следующее: «Якове брате, совершай возвратно-поступательные движения лежа» (не выпендривайся то есть). Другое известное слово, обозначающее у нас обычно девушку с низкой социальной ответственностью, и вовсе было заимствовано разговорным русским из церковнославянского (есть в Остромировом Евангелии, Изборнике 1073 года и других памятниках) и постепенно заменило собой тогдашний бранный аналог — «курву».

Да и про то что никакие татары с монголами нас плохому не учили (была когда-то такая версия), большинство наверняка уже в курсе. Все оказалось нашим, посконным, с молоком и потом впитанным, кровью писанным. А местами и сакральным.

Корнями своими, как выяснилось, большинство наших матерных слов уходят аж в дремучую праиндоевропейскую древность, а может, и куда подальше — вовсе за границы членораздельной бытности. Ведь использование такой лексики часто является прекрасным способом избежать трудозатратного рукоприкладства. Покрыли оппоненты друг друга трехэтажными конструкциями, выпустили пар, вот и нет нужды наружность друг дружке поганить. Неудивительно, что нечто схожее есть и у зверей. Да что там схожее — аналогичное!

Например, знаменитая шимпанзе Уошо, первой освоившая язык глухонемых, знала в числе прочих и слово «грязный» в его нормальном нейтральном значении. Но когда служитель по забывчивости долго не давал ей воды, она возмущенно просигналила ему: «Грязный Джек, дай пить!». Еще одна «говорящая» обезьяна — горилла Коко, как-то обругала своего приятеля «плохим грязным туалетом» за то, что тот оторвал у ее тряпичной куклы ногу. А когда ее однажды попросили разложить снимки людей и зверей по двум стопкам, свой она положила в кучку с людьми, а вот фото отца — к зверям, назвав его при этом «грязным животным». Видимо, было за что.

— Случай с Уошо стал настоящим переворотом в науке, — рассказывает натуралист Александр Хабургаев. — Потому что животное оказалось способным к абстрактному мышлению, употреблению нейтральных слов в переносном значении. У дельфинов есть собственные имена-сигналы, которыми они друг друга идентифицируют на расстоянии — тут уже вообще один шаг до эпитетов.

Многие птицы-пересмешники могут встраивать заученные фразы в «тематические» ситуации: «Пить хочу», «Есть хочу»… У моих знакомых бабушка как-то развешивала белье на балконе, вдруг прилетел волнистый попугайчик откуда-то, сел ей на плечо и говорит: «Петруша прибыл». Стал потом любимцем семьи.

И, кстати, тесты на экстраполяцию показали, что попугаи и врановые могут решать задачи, которые ставят в тупик даже собак и шимпанзе. Так почему бы им не ругать кого-то? Я ни в коем случае не призываю к антропоморфизму. Но часто ругательства (которые я, конечно, не приветствую) вылетают из нас рефлекторно, как реакция на болевой или эмоциональный шок. Боль — это сигнал, что что-то происходит не так, вот мы и отвечаем на него в такой экспрессивной форме.

Но больше всего на бранном поле зависают, конечно, психологи.

— Несколько лет назад мне пришлось переводить свою статью на английский и немецкий, — вспоминает психолог, профессор МРСЭИ Дмитрий Смыслов. — На русском в ней было 27 страниц, на немецком 2 0 , а на английском 15 И я подумал, что английский хорош быстротой коммуникации, немецкий — изложением информации, а русский лучше всего справляется с передачей психологического состояния и эмоций.

Нецензурщина есть во многих языках, но, наверное, только в русском она настолько богата и разнопланова. Как говорил Задорнов, только наш человек может вдохновенно материться на закат, имея в виду то самое пиковое переживание, когда не хватает слов. Нас, к сожалению, не учат выражать свои эмоции, мы плохо ориентируемся в своих чувствах, не понимаем, что за ними стоит, и из-за этого часто у человека просто нет других вариантов пережить шок, кроме как перейти на ненормативную лексику. Иногда, уверен психолог, это просто кратчайший (и крайне мобилизующий) путь для доставки информации. Одно дело сказать: «Приказываю немедленно уничтожить вражеский танк, ведущий огонь по нашим позициям», и совсем другое: «Вжарь по этому уроду!», ну или еще чего покрепче...

— Почему моряки, военные, хирурги часто предпочитают эту лексику? Да потому что они чаще других сталкиваются с резкими, не зависящими от тебя ситуациями, в которых нужно крайне быстро отреагировать. В той сакральной точке, где соприкасаются жизнь и смерть, где встречаются крайности, только этот язык порой и может выразить, что же с тобой происходит.

В нем, как в капсуле, сохранена суть, и путь до мозга у такого пакета информации гораздо короче. Но если на языке пиковых переживаний начинают разговаривать постоянно, он оказывается весьма пошл, неприятен и неадекватен... Когда сантехник на вызове выражает себя лишь тремя словами, очень быстро приходит понимание, что этот парень немножко ограничен. Можно совершить подвиг один раз, но невозможно совершать подвиг каждую минуту по дороге из цеха в столовую...

Эмоциональное общение мужчин в критических ситуациях (а русский мат изначально — это сугубо мужская речь) изучал в свое время психолог и физиолог Леонид Китаев-Смык. Причем в самых разных местах — в хирургии «Склифа» и горячих точках, при подготовке космонавтов и в российских тюрьмах.

Оказалось, что мат способствует выработке мужских гормонов андрогенов, которые не только нейтрализуют гормоны стресса, но и снижают воспаление, ускоряют регенерацию тканей. На женщин мат не действует столь целебно. Постоянное пребывание в компаниях матерщинников провоцирует у них гормональные нарушения — избыточный рост волос и даже ломку голоса, как у мальчиков-подростков.

В итоге медик разложил нецензурную речь по типам происхождения. Помимо мужской изоляции (боевая обстановка, охота, больничная палата), мат, как выяснилось, может рождать сексуальная озабоченность (у истероидов — защита от сексуальных неудач); подъем из глубин памяти после травмы; спуск на нижнюю ступень социальной иерархии... У представителей интеллигенции такая речь иногда говорит о снижении потенции, при дебильности восполняет скудость языка, а так называемый командный мат и вовсе может свидетельствовать об «архаическом, зооантропологическом проявлении латентной гомосексуальности как символизации доминирования в стаде среди других особей мужского пола». В общем, граждане мужчины, соображайте сами, какой вариант вам ближе.

Объяснили психологи и то, почему бранная лексика так привязчива и заразна. Дело в том, что она замешана на аффекте — переживании, с которым человек не может совладать (даже в суде состояние аффекта считается смягчающим обстоятельством). Главная особенность аффективной речи — мощное воздействие на окружающих (эффект толпы). Именно в силу острого выхода эмоций ругань так заразительна.

А вот о том, что будет, если держать их в себе, говорит опыт шерпов — народности, живущей близ Эвереста. Насилие, в том числе и вербальное, у шерпов запрещено. Выйти за грани дозволенного им можно лишь раз в год на специальных состязаниях, которые в итоге превращаются в многодневную кровавую баню. То есть, по сути, каждый шерп, вынужденный целый год соблюдать политес, — это граната с сорванной, но зажатой чекой. Так что, как ни крути, а любому котлу под давлением нужен клапан для выхода пара. И пусть уж он выходит наружу с помощью слов, чем посредством кулаков.

КСТАТИ

В Йошкар-Оле есть памятник, который называется «Йошкин кот» — отсыл как к популярному русскому эвфемизму, так и к столице Марий-Эл, которую жители в обиходе часто именуют «Йошка».

ИСТОКИ

Не так давно новгородские археологи обнаружили неизвестное ранее древнерусское ругательство. В записи оброка XIV века они наткнулись на слово «посак», который перевели как «вор» или «мошенник».

Таким образом, оно пополнило обширный список уже забытых бранных выражений, среди которых, например, находятся: безпелюха (рохля, разиня), визгопряха (непоседливая девка), глазопялка (любопытный), ерпыль (торопыга), захухря (неряха), мордофиля (чванливый дурак), печная ездова (лентяйка), скобленое рыло (бритобородый), чертъ веревочный (сумасбродъ) и многие другие.

Читайте также: Фестиваль «Красная площадь» стал первым массовым мероприятием в столице с начала пандемии