Великая перезагрузка: что будет после эпидемии

Насколько изменился мир, в котором мы живем? Эти вопросы обсуждают с прошлой весны во всех странах, которых коснулась вирусная напасть. Прогнозов хватает, но практически все они говорят о том,что этот мир уже никогда не будет прежним.

С очередным предсказанием на этот счет выступил на днях Билл Гейтс. По каким-то причинам в последние годы второму богатейшему человеку планеты очень полюбилась роль пророка. Знает он явно больше среднестатистического обывателя, так что процент попадания получается заметно выше, чем у любившего наводить тень на плетень Нострадамуса. В общем, к Гейтсу мало того что прислушиваются, но еще и моментально знакомят с его словами весь мир.

На сей раз он предрек нам новую пандемию (может, года через три, а может — через 20); тотальную удаленку как минимум для трети работающих; отползание ресторанов и развлекательных мест из центров на городскую периферию; повсеместную мнительность и разобщенность, которые станут для нас нормой, и образовательный дефицит, особенно для детей из семей с низкими доходами (дистанционное образование качеством не блещет, как бы нас ни убеждали в этом его приверженцы).

Не бог весть что, конечно. Все эти прогнозы из разных уст мы слышим как минимум с весны. Причем с упорством, достойным лучшего применения. Как будто не было в жизни землян чумы, холеры, испанки и других эпидемий. Шороху они, конечно, навели немало, и народу выкосили изрядно, но вот чтобы влиять на образование и прочее социальное мироустройство…

— Гейтс целенаправленно занимается запугиванием населения планеты, — уверен Андрей Фурсов, директор Института системно-стратегического анализа. — Недавно, например, предрек страшную климатическую катастрофу, в прошлом октябре проводил учения по отражению атаки «условного» вируса, а лет 15 назад, выступая в Пентагоне, заявил, что исламисты-фанатики генетически предрасположены к терроризму, и ген агрессивности может подавить у них лишь некая вакцина…

Фото: gatesnotes.com

Достоевский называл это «пустить судорогу в народ». Все это работает на укоренение одной мысли: нужно заканчивать с национальными суверенитетами, нужно передавать управление планеты наднациональному мировому правительству, потому что только на таком уровне можно дать отпор всем современным планетарным угрозам. И уже совершенно понятно, что все эти пророчества и призывы не шастать по планете — всего лишь часть плана установления нового мирового посткапиталистического порядка с жестким контролем над населением. С точки зрения нравственной это, конечно, мерзость, но деньги не пахнут, так что верхушка капиталистического мира постарается сделать все, чтобы загнать людей в стойло. Это не значит, что у них получится, но запугиваниями они будут заниматься постоянно. Вообще, удивительно, как резво под это дело подписались практически все руководители Западного мира.

Помните, как весной Меркель и Джонсон пугали свое население, что многие из них умрут? Разве государственный деятель должен запугивать население? Он должен вселять уверенность, а не пугать.

Иногда «они» не пугают, а просто говорят. И — проговариваются… В этом году, например, многие вспоминали давнее признание мужа Елизаветы II. Будучи президентом Всемирного фонда дикой природы, принц Филипп заявил: «Если бы я перевоплотился, то хотел бы вернуться на землю вирусом-убийцей, чтобы решить проблему перенаселенности». А Клаус Мартин Шваб, президент Всемирного экономического форума в Давосе, летом издал книгу «COVID-19: Великая перезагрузка», где пишет, что, несмотря на то что ковид «не представляет новой экзистенциальной угрозы», мир «никогда» не вернется к привычной нам жизни, и вовсю ратует за новый мировой порядок. Великая перезагрузка предполагает цифровизацию всего и вся, отмену наличных денег, торжество мегакорпораций, социальную уравниловку (элит она, разумеется, не коснется) и тому подобные неоднозначные вещи.

Добавила раздумий о судьбах мира и ноябрьская обложка журнала The Economist. В ноябре в ней обычно зашифровывают прогнозы на следующий год. Если учесть, что издание считается глобальным рупором Ротшильдов, то есть прогноз отражает взгляд мировых элит на ближайшее будущее, рассматривают изображение обычно очень пристально. В этот раз на обложке разместили игральный автомат с выпавшими на экране картинками.

Экран поделен по диагонали на светлую и затененную зоны. В светлой оказались: какой-то вирус, шприц с лекарством (вакцина?), лицо в медицинской маске, ракета со значком радиации на борту. В темную зону попали: разорванный пополам флаг США (ждать раскола?) и целехонький — Китая, значки доллара, «Скайпа» и «ТикТока», график с уходящей вверх кривой, ветряк, опять какой-то вирус (еще один?) и охваченное огнем дерево (лесные пожары? приход мессии?). Человека, похожего на Байдена, разместили аккуратпосередине — одним глазом на светлой стороне, другим — на темной. Снизу всю эту красоту венчают красные лучи какого-то восходящего светила. Будем надеяться, что Солнца, а не какой-нибудь, прости господи, Нибиру.

Но каким бы верным (или не верным) ни был этот прогноз, он охватывает всего лишь год нашей жизни. А как быть с более серьезными отрезками времени?

— Наша цивилизация действительно подошла сейчас к каким-то очень серьезным и качественным изменениям, — считает Владимир Погудин, директор Центра хроноструктурного анализа. — По сути у нас, наверное, только сейчас заканчивается Средневековье. Историки, конечно, скажут, что это дичь. Но судите сами. Чем, например, отличалось античное сознание от средневекового? Тогда боги жили на Земле, и это было нормой: если бы античному человеку сказали, что в соседнюю деревню пришел бог, он бы обрадовался, конечно, но ничуть не удивился. В Средневековье бог стал чудом, чем-то сверхъестественным. Это мировоззрение в большинстве своем продержалось до наших времен.

Фото: Софья Сандурская / АГН Москва

Да, технический прогресс шагнул вперед, но сознание человека изменилось не сильно. А вот сейчас мы явно видим зачатки чего-то нового — бесконечные гуру современности все активнее вещают нам о том, что каждый сам себе бог, каждый формирует свою вселенную сам, весь окружающий мир — это матрица, из которой надо вырываться, и т.д. Очень похоже на ростки нового мировоззрения.

Или возьмите экономику. Да, в античности были деньги, но они, во-первых, имели объективную ценность (их можно было, например, переплавить и получить какой-нибудь золотой кувшин), а во-вторых, они не занимали большей части экономики — тогда в торговле все-таки превалировал натуральный обмен. Потом наступила эпоха денег, которая продлилась вплоть до нашего времени. Но вы же видите, что происходит сейчас — эта история начинает себя изживать. Мы все больше торгуем не товаром, а воздухом — фьючерсами, деривативами, непонятными мифическими удобствами вроде продуктов IT-компаний. В тот же символический «воздух» — биткоины, цифровые евро, юани или доллары — превращаются сейчас и деньги.

В общем, считает Владимир Погудин, мир топчется на пороге очередной глобальной смены эпох. Причем еще более глобальной, чем была на границе античности и Средневековья. Ведь там по крайней мере были государства:

— Какой будет новая эпоха — тайна, покрытая мраком, потому что весь переход, думаю, будет занимать как минимум век. Но кое-какие наметки этого нового мира можно углядеть и сейчас. Например, активное формирование каких-то вненациональных, внетерриториальных объединений, которые постепенно будут приходить на смену государствам.

Посмотрите, что происходит сейчас с крупными банками. Они становятся все больше похожи на отдельную страну — оказывают внефинансовые услуги, торгуют товарами на собственных маркетплейсах, устанавливают правила лояльности для населения, имеют свою службу безопасности (читай: полицию)… Не за горами, думаю, формирование медицинских и образовательных продуктов. Раньше они были чисто виртуальной, финансовой структурой, а теперь начинают подтягивать под себя активы реального мира. При этом крупные банки лишь номинально принадлежат тому или иному государству, на самом деле они давно уже как бы над ними. И я тут даже не МВФ имею в виду.

Существуют более крупные структуры. Есть, например, западная банковская система и есть мусульманская — исламский банкинг, еще несколько подобных глобальных финансовых образований. Это как с папством в Средневековье — была Западная Европа и страны, составляющие ее, и была Римская католическая церковь с папой, который курировал всю эту пеструю братию и сажал императоров на трон.

В таких же наднациональных монстров превращаются сейчас и IT-гиганты, уверен эксперт:

— Даже у нашего не сильно большого «Яндекса» уже есть и свой банкинг («Я-деньги» были лишь его отладкой), и свои перевозчики («Я-такси»), своя медицина («Я-здоровье»), образование («Я-школа» и «Я-репетитор»), торговля («Я-маркет», «Я-еда» и «Я-лавка») и много чего еще. Конечно, пока еще это все какие-то зачаточные наработки. Но уже ясно, что Сбербанк превращается в «Яндекс», а «Яндекс» — в Сбербанк, и оба представляют собой самодостаточные образования — производящие, торгующие, защищающие, создающие власть.

Фото: Сергей Ведяшкин / АГН «Москва»

Хотя изначально природа у них была совершенно разная. Возможно, потом оба сольются в экстазе и породят нечто еще более грандиозное. Я думаю, что не за горами время, когда спецслужбы разных государств тоже начнут действовать по той же схеме, по крайней мере у них все для этого есть. Собственно, что нужно такой структуре для самостоятельности? Торговля, финансовая система, логистика, перевозки и армия — полиция — оборона. Даже ресурсы не играют больше особой роли, так как торгуют все уже не ими.

Сильные государства, мне кажется, будут превращаться в такие же транснациональные объединения. Роль же остальных будет все сильнее слабеть. Постепенно они выродятся во что-то типа национально-культурных автономий. Вот в РФ есть курдская НКА, цыганская НКА, белорусская, грузинская и т.д. Своей территории в РФ у них нет, а представители нации есть, вот они и создают такое виртуальное подобие страны.

Вообще, считает эксперт, на смену этносу крови придет этнос языка:

— Например, Эрдоган последовательно пытается строить «тюркский мир» под началом Анкары. Хотя, скажем, те же азербайджанцы по крови совсем не турки, а отуреченные персы, просто говорят на тюркском. Русский в этом смысле имеет особую роль, потому что он среди крупных языков остался самым нетронутым (большинство языков сильно упростились) и по своему строю, сложности, многозначности и поэтичности соотносится, пожалуй, только с древним санскритом и авестийским. На втором месте, наверное, китайский.

А язык — это логика. Когда мы говорим и думаем на каком-то языке, это значит, мы думаем в определенной логике. Если я думаю на современном английском или — того хлеще — на американском, значит, мой мозг-компьютер работает на допотопном «Бейсике», а если я думаю по-русски — на более крутом «C++», то есть это совсем другие возможности. Не случайно все по-настоящему великие открытия двух последних веков, имеющие реальный выход, зарождались, если хорошенько вспомнить, в русском уме (хотя был еще серб Тесла, но это почти русский ). Про великую нашу литературу и говорить нечего.

Это я к тому, что сейчас мир стал жить информацией, при этом на первый план выходит ее качество и глубина. Пустышки уже не в цене. Дальше этот процесс будет только нарастать. Но у древних языков плотность информации всегда выше: одна фраза любого древнего текста потребует 10 страниц английского перевода и 2 страницы — русского.

А значит, у нас есть все шансы преуспеть в формировании этого нового мира (хотя не факт, что нам не помешают). Каким он будет, можно только гадать. Сейчас мы видим даже не репетицию этой пьесы, и даже не первую читку, а лишь какие-то невнятные наброски. А значит, все самое интересное — впереди.

ПРОДАВЦЫ ВОЗДУХА

Уже больше 15 лет по всему миру идут продажи «консервированного» воздуха. В запечатанных банках и бутылках покупателям предлагают воздух со склонов Альп, туман Лондона, атмосферу Парижа и других городов мира, а также воздух с концертов разных знаменитостей. Можно купить и абсолютно пустые консервные банки с «щедростью», «счастьем», «юмором», «надеждой» и даже «честностью».

Фото: pixabay.com

ЦИФРА

119,1 миллиарда долларов — таково состояние Билла Гейтса на 10 ноября 2020 года. Это больше, чем ВВП Марокко (119 млрд), Эквадора (108 млрд) и еще 128 стран мира.

МИР МОЖЕТ СТАТЬ ПРОЩЕ

Дмитрий Журавлев, политолог:

— Рано или поздно пандемия коронавируса пойдет на спад. Уже сейчас многие гадают, как изменится мир в результате событий этого года. Тут многое, на мой взгляд, зависит от интенсивности пандемии.

Давайте рассмотрим два варианта. Первый: если коронавирус задержится надолго и будет по-прежнему серьезно влиять на экономику, как это происходит сейчас, то мир, грубо говоря, станет проще. Люди в целом станут беднее, а уровень демократии снизится. Иными словами, социальная структура общества несколько деградирует: и в политике, и в экономике просто станет меньше игроков. Станет меньше высокотехнологичных продуктов, потому что на них станет меньше покупателей. Не будет, грубо говоря, нового самолета «Конкорд», летающего со скоростью быстрее звука. Не будет новых высокотехнологичных автомобилей. Будет меньше «умных домов», где 30 процентов — кирпичи, а все остальное — электроника. Иными словами, прогресс несколько замедлится, потому что он дорого стоит, а покупателей, готовых дорого платить, станет куда меньше.

Кстати, первыми начнут уходить с рынка самые сложные отрасли — как в случае с гибелью СССР, когда производства штанов по большей части выжили, а производства самолетов и электроники умерли почти сразу. При плохом сценарии произойдут изменения и в политике. Средний класс в странах Запада, да и у нас, уже давно сокращается, а во время экономических трудностей сократится еще больше. На волне увеличивающейся бедности к власти могут приходить тоталитарные режимы, потому что людям понадобится крепкая рука, которая всех возьмет и выведет из кризиса. Ну так, во всяком случае, они думают. В любом случае правые силы будут все более и более значимы на политическом поле.

Второй сценарий — оптимистичный. Он подразумевает возвращение на круги своя без каких-то необратимых и далеко идущих последствий. Да, зайцам было голодно, но никто не умер, и вот они опять нагуливают жирок. Есть только одно «но» — удаленка. Она даже при хорошем сценарии развития событий несколько изменит социально-политическую структуру общества. Начнем с того, что многим работникам она выгодна — не нужно ездить на работу и даже снимать жилье в городе, где ты трудишься. Экономия! Предпринимателям удаленка выгодна тоже: можно экономить на офисе и, что более важно, менее прислушиваться к коллективу компании, которого, по сути, не стало — все сидят по домам. Это у нас коллективные договоры между работодателем и сотрудниками дешевле туалетной бумаги, а на Западе — это очень серьезная вещь, потому что есть реальные, а не номинальные профсоюзы, защищающие права работающих. И чем больше будет удаленки, тем меньше будет роль профсоюзов, потому что работник при дистанционной форме работы остается с работодателем один на один.

Фото: pexels.com

А еще он остается один на один с государством. Будет усиливаться и атомизация общества: когда ты сидишь дома и отправляешь по интернету продукты твоего труда, а тебе под дверь приносят еду.

Читайте также: Углерод и вечная молодость. Какие новые технологии появятся в ближайшее время