Повесть о человеке с ружьем: из записок про настоящего охотника

А в случае чего — кулаком по столу: Я СКАЗАЛ! Такой он должен быть — сильный и решительный, что бы с ним ни случалось, какие бы бедыгорести не сваливались. ...А если твоя фамилия — ну, так получилось, от отца с матерью досталась — Беда? По паспорту — Петр Михайлович Беда.

А тогда — тем более.

СПЛОШНОЙ ТУРГЕНЕВ

— Понимаешь, вальдшнеп — это птица такая, лесной кулик, вот с та-аким носом-клювом! И на него только вечером можно выходить, утром нельзя.

И только самцов стреляем, самочек — нет, это нельзя, неправильно… Они же должны птенцов высиживать, у них задача такая! А вальдшнепы, они, знаешь, летают невысоко, так, по-над леском, по-над болотцами… Вот в апреле начнется сезон — пойдешь с нами и сама все увидишь.

…Чего говоришь? Как насчет «буженины»? Не, мы больше «по свинине», на кабанов ходим — вон гляди, на фото. Ну и… да, в холодильнике, в морозилке кое-что есть. Из старых еще запасов.

Че это я шучу — ничего я не шучу. Семью же надо кормить, девчонок моих.

Нет, серьезно: пойдешь с нами на охоту в апреле, когда сезон начнется? Нет проблем! А лес в апреле, он такой… такой ЖИВОЙ! …Ах, Петр Михайлович. И до чего же завлекательно, до чего вкусно рассказываете! Ну прямо сейчас готова все бросить, напялить болотные сапоги, телогрейку какую-нибудь — и за вами, в лес! Вальдшнеп! Нет, вы только подумайте себе — ВАЛЬДШНЕП! Сплошной Тургенев, «Записки охотника»! Хотя по жизни до всех этих «дворянских гнезд» нам далеко, у нас дело проще, и сами мы — из простых, из крестьян, из деревенских будем: отец вон лесником был.

И маленький Петька (ну ладно, чего уж теперь скрыватьто?) тырил у отца ружье и ходил пацаненком в лес, НА ОХОТУ, как большой-взрослый… …То есть, я к чему? Лес, охота, зверье, добыча — они у него с детства, сызмальства в крови, в генетике — не может он без этого! А в общем, так дело было: паренек с Черниговщины, по имени-фамилии Петр Беда — как это у нас в анкетах пишут? Родился-учился, в армии служил, потом работал — на заводе, сварщиком.

Потом опять армия. И вот судьба — знакомится с девушкоймосквичкой. Ну, дело молодое, сами понимаете.

— И поехали мы с ней в Москву — а я в Москве-то ни разу и не был.

И ведет она меня на Красную площадь — а как же, самое главное надо показать! …Ох и хитрый вы дядька-хохол, Петр Михайлович. Дескать, для того приехал в столицу нашей Родины, чтоб в Мавзолей Ленина сходить! Ну-ну. Пусть будет так.

А так ли, сяк ли — остался Петр Михайлович в столице нашей Родины — служить остался.

Тогда еще «милицией» эта служба называлась.

И дослужился до капитана. И женился на любимой женщине.

И родилась у них дочка Оксана.

…А потом — вот же беда у Петро Беды какая стряслась в 2002 году...

И опять в голову классика лезет, не прогонишь, только теперь из Чехова, Антона Павловича: «Драма на охоте».

Так случилось: упал он неудачно, до того неудачно, что сломал спину. Позвоночник.

ГЛАВНОЕ - ЧТО «ПОСЛЕ»

 — Не хочу, не буду я об этом рассказывать, ладно? Я что, зверь?! Выспрашиватьвыпытывать, о чем человек не может, не хочет, не в состоянии говорить? Случилось — и случилось.

Ведь дело не в том, ЧТО и КАК там произошло, а в том, КАК человек ПОТОМ, после ЭТОГО, вследствие и впоследствии живет, чувствует себя как, ощущает, как ему с родными — и как с НИМ родным? …Господи, сколько раз, к сожалению, к несчастью, горести выслушивать приходилось от близких инвалидов душераздирающие эти истории: «сидит как сыч, замкнулся в себе», «всех ненавидит», «начал пить», «запил», «пьет», «пьет»… А то и еще круче.

И — господи же! — как редко, как, увы, нечасто встретишь человека светлого, ясного, позитивного, как модно сейчас говорить. Который даже печальные и довольно-таки, скажем, противные истории, связанные с перипетиями нашей инвалидной жизни, умудряется рассказывать… ну, не то чтобы с юморком, но во всяком случае с улыбкой, а то и со смехом: мол, ну а что тут поделаешь? Вот такая она, жизнь.

— Слушай, а сходишь со мной на МСЭ? А чего ж не сходить-то? На медико-социальную экспертизу? Да сходим, нет проблем! Ну очень мне интересно, как это наши эмэсэшно-медицинские чиновники отказывают инвалиду-колясочнику (!!!), которому положена и «показана» «активная» коляска, в самом что ни на есть конкретном варианте — под любыми чудными, хрен знает какими предлогами — отказывают! Ну, то есть, не вписывают ее необходимость в ИПР — Индивидуальную программу реабилитации, — а это для инвалида, кто знает, альфа и омега, волшебная бумажка, ВСЕ и ВСЯ, начало всех начал и, простите, конец всех концов… Однажды до того замордовали мужика в этом МСЭ своей писаниной-бюрократией, что схватил он телефон и позвонил в Департамент социальной защиты, Татьяне Александровне Потяевой, заместителю министра.

И — верите? — тут же все его неразрешимые вопросы быстренько «порешались».

То есть «выстрел» получился знатный, что и говорить.

…Может, так и ходить нам теперь по инстанциям — с ружьем? Или чуть что — сразу звонок министру? А если иначе у нас иные чиновники не понимают?

НА ОХОТУ, КАК НА ПРАЗДНИК

Сейчас у Петра с коляской проблем особенных нет — ну, так это спасибо РЦ «Преодоление», где он уже пару раз проходил курс реабилитации, и где — главное! — познакомился с замечательным парнем, Романом Арониным, который сам — инвалид, «шейник», лежачий, я с ним очень недолго была знакома, до тех пор, пока он не убыл в свой Калининград; но мы с ним обязательно еще встретимся, и я непременно отдельно про него напишу… Но главное — у «нашего Ромки», как зовут его ребята и мужики, своя фирма, где делают УНИКАЛЬНЫЕ кресла-коляски, по спецзаказу, на выбор и по назначению любому.

Вплоть до того, что на ОХОТУ МОЖНО НА НИХ! — Понимаешь, там клиренс высокий! То есть высоко колеса расположены, и конструкция такая, что сиденье не опрокинется, полноприводная, с такими шипами… Но главное, там такая затыка вышла с колесами — вообще-то, к ней положены, к такой «охотничьей», колеса широкие, потому что на узких по лесу не получится… А у нас с Ромкой там получилась непонятка с этими колесами, и теперь надо как-то придумать, чтобы на эту коляску поставить широкие. Ромка обещал помочь, чтоб, понимаешь, по снегу, по земле, по проталинам можно было ехать! И Петр «на пальцах» изображает мне эту изумительную коляску, присовокупляя, что на ней «и по ступенькам можно!» И это более чем актуально. Ведь у него — четвертый этаж, старый послевоенный кирпичный дом без лифта — «то, что надо» инвалиду.

— Я бы работал, я ж мужик! Нашел бы себе чего-нибудь, тем более машина у меня есть, спасибо ребятам, друзьям, помогли. Конечно, работал бы! Руки на месте, голова тоже, друзья бы помогли. Но ты представляешь, как это — каждый день туда-обратно с четвертого этажа? А «надомником»… Ну, ты понимаешь.

Понимаю.

Потому что ты — охотник, Петр. Ну не бисером же тебе вышивать и не булавки гнуть, в самом-то деле. Добытчик, охотник, стрелок — и вообще такой, каким и должен быть настоящий мужик.

И разве этого так уж мало — по нынешним-то временам?