Виктор Сухоруков: Мне на жизнь грех жаловаться

Виктор Сухоруков 10 ноября отметил юбилей — 70 лет. Предлагаем вниманию читателей беседу журналиста Евгения Додолева с популярным актером театра и кино.

С народным артистом России Виктором Сухоруковым мы говорили о его умении принимать решения и не сожалеть о них, о том, что готовить себя к любимой профессии он начал еще в армии. А еще актер рассказал, как много значит для него самодисциплина. Поговорить — поговорили, а вот опубликовать — каюсь, руки не дошли, хотя с того времени, как говорится, много воды утекло. Но поскольку к новому разговору юбиляр, по его признанию, не готов, я позволил себе вспомнить ту давнюю нашу с ним беседу.

— Виктор Иванович, вы служили срочную в войсках связи, насколько знаю?

— Точнее сказать, я числился в войсках связи. Поскольку я окончил полугодичные курсы в полковой школе подготовки младших командиров, то я там и остался, в Капустином Яре. Служил младшим командиром в этой школе. Если называть вещи своими именами, то это был стройбат. Там я возмужал, ума набрался. Из армии вернулся со всеми мыслимыми наградами, которые мог получить солдат-срочник. В начале 70-х не служить было неприлично. Тогда некоторые, конечно, «косили», но мне это казалось странным, мягко говоря. Я не буду их судить, потому что у них, наверное, были свои причины, но понять этого я не могу. В армии я активно участвовал в художественной самодеятельности, читал басни, стихи, рассказы: проверял на сослуживцах программу, которую уже готовил для поступления в ГИТИС. Любитель одеколона «Русский лес» майор Малолетов своим артистом гордился.

— Дедовщина в те годы процветала?

— Всякое было. И деды были, и черпаки, и салаги.

— Доставалось вам?

— Ну, однажды случилась настоящая неприятность. Я отправил новобранца за спиртным. Его засек патруль, и, убегая, салага головной убор потерял, а там, на внутренней стороне, номер военного билета был хлоркой вытравлен. Короче, меня вычислили, и Малолетов часа два меня допрашивал. Приговор был таким: «Сухоруков, ты свин!»

В роли Розенталя (в центре) в спектакле Театра им. Вахтангова «Улыбнись нам, господи!» с Е. Князевым (слева) и С. Маковецким / Фото: Вячеслав Прокофьев / ITAR-TASS

— То есть контакта с начальством не наладили?

— Не получилось. Помню, как-то вступился за своего подчиненного. Художник, который оформлял у нас стенды и «уголки», получил благодарность и отпуск домой — с невестой повидаться, а его не отпустили. Я пришел к самому «уставному человеку» в части, командиру батальона, и сказал: «Товарищ майор, разрешите поговорить как комсомолец с коммунистом?» Рассказал ему о ситуации. И сказал, что так нечестно, надо ефрейтора отпустить, раз обещали. После этой беседы майор отправил меня в Астрахань на психиатрическую экспертизу. Я неделю там пробыл. Врач побеседовала со мной и сказала: «Зачем прислали — не понимаю». Вернулся в часть.

— Ну, стало быть, не выгнали из армии.

— Никто меня никогда ниоткуда не выгонял. Только с работы. Из театра. Вспомнил! Меня не пускали в ресторан однажды. У Юрки Стоянова в Одессе свадьба была много лет назад. А мы, трое его однокурсников, приехали в Одессу зайцами на самолете и пришли в этот шикарный ресторан (имеется в виду гостиница «Лондонская». — «ВМ»). И нас не пускали, потому что мы были полупьяные и одеты по-пляжному. Так Стоянов снял галстуки со своих гостей, надел на нас. И мы без штанов, но в галстуках зашли в ресторан. И пили водку, и ели дунайскую селедку.

— Бывает так: приходят к Сухорукову и говорят: «Вот, есть такая роль», а Сухоруков читает сценарий и отвечает: «Нет, не мое»?

— Бывает.

— А потом выясняется, что фильм-то гениальный, а Сухорукова там нет?

— Ничего. Значит, судьба. Я фаталист. Для меня судьба — не радиация, не эфемерное ощущение. Для меня судьба — некая программа. Я в это верю. Судьба тоже управляема. Только я не хочу ее отпугивать от себя, говоря, что там все запрограммировано. Я на нее не влияю, но я ее слышу, я ей подчиняюсь, я с ней содружествую, с судьбой. Как можно жалеть о собственном решении? Надо уметь быть рискованным, отчаянным, в конце концов. Но не терять голову при этом. Любое решение простительно. Буду я потом о нем жалеть или не буду — главное, чтобы оно принималось ясно и понятно. Не должно быть «авось», особенно там, где мое решение касается судеб людей.

— Вы часто играете персонажей, которые действительно принимают судьбоносные решения, императоров, людей, от которых зависят судьбы целых народов. А кто зависит от актера Сухорукова? Коллектив зависит от вас?

— Обязательно. И коллектив, и руководство, и бухгалтер. Все от меня зависят. Влияют ли мои решения на них? Конечно, влияют. Поэтому я живу правильно. Честно выполняю свою роль в профессии.

В роли царя Федора с Е. Гусевой в спектакле «Царство отца и сына» в Театре имени Моссовета / Фото: Владимир Федоренко / РИА Новости

— В одном из ваших радио-интервью вы рассказывали, что ездите на метро, в общественном транспорте. И ведущий удивился: «Ну, это как-то не по чину». Вы ему не возразили.

— А что возражать? Ну, он так думает. Пусть ездит на «мерседесе». Посмотрим, кто быстрей доедет до счастья. Я до сих пор жив, здоров и никогда не опаздываю. Потому что в метро езжу.

— Вы всегда таким были? Не опаздывали?

— Опаздывал. Мне уже не хочется на эту тему говорить, потому что я опять сейчас нырну во вторую свою жизнь, где я сам себя собирал. Вы знаете, как камни разбрасываются? Так вот я свои камешки собрал. И вот сейчас я этот мешок на себе несу. Не курю, не пью, люблю профессию, дисциплинирован, аскетичен, тренирую себя быть интересным людям, нужным, востребованным. А для этого надо быть все время в каком-то тонусе. Я даже сердцу все время говорю: «Не болей, стучи, стучи в ритм, чтобы все было замечательно».

— Но невозможно же всегда быть вот таким?

— Нет, нет, невозможно лишь до тех пор, пока не привыкнешь. А когда привыкнешь, то этого уже и не замечаешь.

— Вы когда домой приезжаете, как-то выключаете вот это вот все? Или постоянно в таком напряжении?

— Конечно, выключаю. Сижу в кресле голый. Пью чай с пряниками, с пирожными. Смотрю телевизор, слушаю радио, читаю книги. Ну что тут интересного? Я же Кот по гороскопу. «Жили-были два кота, та-та-та, та-та-та...»

— Вы говорили, что смотрите иногда — вот не помню, про фильмы это было или про спектакли — и думаете: а я бы сыграл эту роль лучше. А бывает так, что на кого-то из коллег смотрите и, наоборот, понимаете, что то, что вы сыграли, коллега мог бы сделать лучше?

— Возможно.

— Вот, допустим, Сергей Маковецкий хотел же сыграть роль вашего персонажа в фильме «Про уродов и людей»...

— А в «Брате-2» он хотел старшего брата сыграть. Но ему Леша (режиссер Алексей Балабанов. — «ВМ») не дал. Спросил: «Как ты себе это представляешь?» А Сергей ответил: «Ну, пусть его там машина задавит или зарежут его или убьют. А я как друг приду и скажу Даниле Багрову: «Мол, вот я друг твоего Витьки», туда-сюда.

— Амбивалентно вы к нему относитесь, думаю...

— Мы дружим, мы дружим! Маковецкий сильный партнер, великолепный актер. Но хорошо, когда есть соперничество, дискуссионность будет, в одиночку в искусстве очень тяжело.

Заслуженный артист России Вячеслав Бутенко (Иван Шуйский), народный артист России Виктор Сухоруков (Царь Федор) и заслуженный артист России Валерий Яременко в роли Годунова (слева направо) в сцене из спектакля «Царство отца и сына» / Фото: Владимир Федоренко / РИА Новости

— Помню, вы как-то мне в телевизионном интервью сказали, что надо быть эгоистом и жертвенным. Нет ли здесь противоречия?

— Нет, никаких противоречий. Как Пушкин писал, «снег выпал только в январе». Про эгоизм я имел в виду вот что: если хочешь в деяниях своих быть дисциплинированным, здоровым, трезвым, с ясным умом, для этого надо чувствовать себя. Надо лелеять себя. Выглядеть как надо. А вот быть жертвенным — это про способность отдавать, не жалея. Потерять и забыть.

— Вы считаете себя недооцененным? К вам же критика очень добра, по-моему?

— Я чересчур оцененный. Я настолько доброжелательно отношусь сегодня к людям, которые меня заметили, вознесли. Нет, я сегодня человек, живущий, я давно это сказал, на премию Бога. И мне жаловаться категорически запрещено. Нельзя мне жаловаться. Даже когда мне провокационные задают вопросы или говорят: а вот этот человек тебя обидел, а вот она про тебя так сказала, а вот он — то-то и то-то... Я говорю, я не имею права их проклинать, не имею права желать им злого или мстить — потому что я сегодня, видит Бог, счастливый человек. И хотя жизнь пролетает быстрее колесницы Зевса, тем не менее у меня стоят две «Ники», два «Золотых орла», целая галерея призов из Прибалтики, из Европы. У меня посуды меньше, чем призов. Их приятно получать. И театральные, все эти «Золотые маски», «Турандоты»…

— А вы где храните все эти призы?

— У меня специальная мебель для этого. Я ее заказывал у своих друзей, чтобы призы стояли на виду. Я ничего не прячу. Все на виду. Я мимо них хожу, смотрю, радуюсь и горжусь.

ЕГО ЛУЧШИЕ РОЛИ

БАКЕНБАРДЫ (1990)

Режиссер Юрий Мамин

Фильм, снятый в стиле гротеска, позволил актеру продемонстрировать свой яркий комедийный талант.

КОМЕДИЯ СТРОГОГО РЕЖИМА (1992)

Режиссеры Владимир Студенников и Михаил Григорьев

В некотором роде пародия на советские историко-революционные фильмы. Виктор Сухоруков сыграл в картине одну из главных ролей.

БРАТ И БРАТ-2 (1997, 2000)

Режиссер Алексей Балабанов

Дилогия, снятая в жанре криминальной драмы о герое 1990-х годов Даниле Багрове, роль которого сыграл Сергей Бодров-младший, Виктор Сухоруков исполнил роль его старшего брата.

БЕДНЫЙ, БЕДНЫЙ ПАВЕЛ (2003)

Режиссер Виталий Мельников

Историческая драма по мотивам пьесы Дмитрия Мережковского «Павел I», где актер блестяще сыграл главную роль — неуравновешенного царя Павла I.

ОСТРОВ (2006)

Режиссер Павел Лунгин

История о преступлении, раскаянии и поиске прощения через веру. Персонаж Виктора Сухорукова — настоятель монастыря отец Филарет, один из трех главных героев.