Истребитель Су-15, взлетевший с подмосковного аэродрома Жуковский в условиях облачности совершил неосторожный маневр, приведший к срыву самолета Юрия Гагарина в штопор.

По словам прославленного космонавта Алексея Леонова, на протяжении 20 лет он боролся за то, чтобы рассказать правду о гибели Юрия Гагарина.

При этом космонавт подчеркнул, что в официальном заключении о гибели было отмечено, что самолет Гагарина совершил резкий маневр после чего вошел в штопор и столкнулся с Землей.

Леонов также добавил, что его допустили к рассекреченным документам в комиссии, расследовавшей гибель первого космонавта планеты.

Так, 27 марта 1968 года во время пилотирования самолета (с экипажем Серегин-Гагарин) в том же районе без разрешения оказался Су-15, выполнявший полет с аэродрома Жуковский. При этом пилот нарушил режим, спустившись до высоты 450 метров. Пройдя рядом с Гагариным, он перевернул его самолет, вогнав в штопор, вернее, в глубокую спираль на скорости 750 километровв час. При этом Леонов подчеркнул, что это не версия, а истинная причина гибели первого космонавта планеты, передает РИА Новости.

ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЕТ "КЕДРА"

Точкой отсчета стала защита дипломной работы в академии Жуковского. Защищался Гагарин в один день с Титовым – 17 февраля 1968. Защита прошла более чем успешно и Гагарина (единственного с этого выпуска) рекомендовали в заочную адъюнктуру.

Защита давала право на тренировочные полеты, которые для Гагарина начались 13 марта. Его самолетом стал МиГ-15УТИ (учебно-тренировочный истребитель с двойным управлением — «спарка»). К 27 марта он налетал 7 часов за 18 полетов. До первых самостоятельных вылетов Гагарину оставалось всего два контрольных полета с летчиком-инструктором, которым был Герой Советского Союза Владимир Серегин.

Подготовка к последнему полету, согласно законам авиационной жизни, началась заблаговременно – во второй половине дня 26 марта. Началась она в классе, где с Гагариным провел подготовку с полном объеме летчик-инструктор капитан Хмель, а затем командир эскадрильи подполковник Устименко, который и подтвердил полную готовность к полетам.

27 марта в 9.15 утра в подмосковном аэродроме Чкаловский в Щелково – очередная предполетная подготовка. На этот раз от Владимира Серегина. Далее им был утвержден полетный лист, который составил и подписал Гагарин, и летчики пошли к своему самолету с бортовым номером 18. Техник доложил о готовности самолета к полету, летчики провели самостоятельный осмотр, расписались в журнале готовности к полету и заняли места в кабинах. В передней сидел Гагарин, в задней – Серегин.

В 10.19 в условиях нормальной видимости (нижняя кромка облаков была в900 мнад землёй) самолет поднялся в воздух. Выполнение задание должно было занять не менее 20 минут, но прошло всего12 минут, когда Гагарин доложил о выполнении задания и запросил разрешение взять курс на возвращение. Дальше связь с самолетом прервалась – ни на какие запросы 625-й (позывной Юрия Гагарина) не отвечал. Самолет столкнулся с землей примерно через минуту после этого.

Однако известно это стало не сразу. С летчиками регулярно пытались выйти на связь, но только когда стало ясно, что у самолета уже должно было закончиться топливо, начались поиски. Продолжались они более трех часов, и только около трех часов дня примерно в 65 км от аэродрома были обнаружены обломки…

А дальше была создана Государственная комиссия для расследования причин катастрофы, которая и показала, что столкновение с землей произошло приблизительно через 50—70 секунд после последнего радиообмена с Гагариным.

По официальной версии, экипаж из-за изменившейся в полёте воздушной обстановки (подробности не уточнялись) совершил резкий манёвр и сорвался в штопор. Несмотря на попытки лётчиков вывести машину в горизонтальный полёт, самолёт столкнулся с землёй, экипаж погиб. Отказов или неисправностей техники обнаружено не было. Химический анализ останков и крови лётчиков посторонних веществ не выявил.

К слову, даже эти выводы долгое время были засекречены, что, естественно, породило множество версий и гипотез случившегося: от разного рода технических подробностей до политических мотивов и даже до полного отрицания катастрофы.