Главное
Путешествуем ВМесте
Карта событий
Смотреть карту

Автор

Михаил Станкевич
[b]Мы разговариваем и заодно трапезничаем. Он наливает мне чай, сам берет тарелку с супом и, косясь на диктофон, начинает есть.— Как вы лето провели, Евгений Владимирович?[/b]— Летом я работал. Но все равно хорошо, что есть лето! Я только жалею, что оно у нас очень короткое, что вот еще чуть-чуть – засентябрит, и дальше опять нужно будет надевать куртки и ждать следующей весны. Весну так долго ждешь, а она так быстро проходит! Грустно у нас с тобой что-то получается, да? Так вот, про работу: я ездил в Пермь, где репетировал в спектакле Михаила Скоморохова «Берлиоз», который будет играться в Москве и Перми.[b]— А почему именно «Берлиоз»?[/b]— А потому, что в январе 2003 года Гектору Берлиозу будет двести лет. И спектакль этот — чтото вроде посвящения. Еще снимаюсь в картине Владимира Фокина «Охотник за черепами», а после нее я сразу начинаю сниматься в другой картине — о Шаляпине, где буду играть дирижера императорских оркестров Направника. Понятно, играю и в антрепризах, зарабатываю на хлеб с маслом.[b]— Людмила Гурченко[/b] (с[i] ней Князев играет в антрепризном спектакле «Спокойно, Мадлен»[/i]. — [b]М. С.[/b]) [b]сложный человек?[/b] — А ты видел хоть одного талантливого человека не «сложного»? Меня всегда потрясает в Гурченко ее всегдашняя готовность к репетициям. Как бы плохо она себя ни чувствовала. Один раз на нее упал стол! Потом оказалось, что сломана нога. А она мужественно продолжала ходить на репетиции, и никто даже не догадывался о ее травме.[b]— Евгений Владимирович, а вы всегда знали, что будете актером?[/b]— Нет. В классе четвертом пришел в МТЮЗ и увидел там спектакль, который назывался то ли «Голубое и розовое», то ли «Голубое и зеленое» — уже не помню, и когда занавес открылся, я попал в совершенно другой, волшебный мир… И тогда же я сказал себе, что это – тот мир, которым я хочу заниматься.Но поскольку родители мои были шахтерами, я поступил в Горно-инженерный институт в Туле, где занимались разработками бурого угля, который был страшно нужен после войны. Чего ты смеешься, истории не знаешь?! [b]— А потом?[/b]— Потом я два года в Ленинграде проходил практику. И совершенно неожиданно встретил своего приятеля, который учился в Ленинградском театральном институте. Я увидел его и говорю: «Какой ты счастливый! Ты учишься в театральном институте, а я прозябаю на шахтах!»... Он мне сказал: «А кто тебе мешает поступить? Поступи!» И я пошел поступать, а там мне говорят: «Мы тебя берем, подавай документы!» А документов у меня нет. Звоню родителям: «Мне нужны документы, я бросаю Горный институт и поступаю в театральный». Ну тут ты сам понимаешь, что было! Скандал. И никаких документов я не получил. «Ну и правильно, — подумал я, — видно, судьба у меня такая». И решил доучиться, чтобы через год получить диплом, офицерское звание и избавиться от армии.Я вовсю играл в театральной самодеятельности, когда к нам приехала по каким-то своим делам Людмила Владимировна Ставская ([i]Л. В. Ставская – педагог ВТУ им. Щукина, воспитавшая не одно поколение знаменитых ныне актеров[/i]. – [b]М.С.[/b]). Она меня послушала и предложила поступать в Щуку. Вот таким образом я поступил в институт, и меня приняли в Театр Вахтангова.[b]— Вы сейчас сами преподаете в Щуке.[/b]— Учу — таких вот, как ты.[b]— А чем, по-вашему, отличаются такие, как я, от таких, каким были вы?[/b]— Да ничем. Студенты всегда остаются студентами: пирушки, компании, безумные любови… Очень хочется, чтобы, несмотря на все сумасшедшие гулянья по ночам, на всю необузданную страсть, свойственную молодости, вы умели собрать себя к работе.
[b]Когда мы договаривались об интервью, Фатюшин убедительно попросил: «Только, пожалуйста, не задавай мне банальных вопросов, от которых меня уже подташнивает». Я не возражал.[i]Я и Хемингуэй[/i]— К чему вам такая шикарная борода, ведь зрители привыкли видеть вас эдаким бравым майором с гладко выбритым лицом. Это что — новый имидж?[/b]— Видишь ли, Миша, я давно, с глубокого детства, мечтал сыграть Эрнеста Хемингуэя. И решил про себя, что если отпущу бороду и она у меня будет совершенно седая, то обязательно его сыграю. Сделать это удастся, видимо, только в кино, а не в театре, поскольку написать сценарий про Хемингуэя легче, чем сочинить о нем пьесу. Если достанет сил и времени, я могу и сам сценарий написать, ведь пишу я давно и, может быть, даже лучше, чем играю.* [i][b]Моя милая умная дура![/i]— Что пишете?[/b]— Прозу, стихи. Хочешь, я тебе стихотворение сочиню сходу? Давай тему![b]— Пожалуйста. Любовь — это рабство.[/b]([i]После секундной паузы[/i])[i]– Тема: любовь — это рабство, но с этим я не согласен.Любой человек в любви – он очень и очень прекрасен!Любовь — это наша жизнь и, может быть, даже спасенье…И ясно как божий день, что любовь — единственное украшенье![/i]А вот этот стих я написал своей любимой супруге, когда мы с ней только познакомились — помню лишь финал, так это давно было: [i]Моя милая умная дура!Я тебе предлагал не постель,А просто руку и сердце,Хоть это не модно теперь.[/i]Когда-то мы снимались с Женей Симоновой, и она попросила меня, в перерыве между съемками, сочинить что-нибудь и дала тему «Актер»: [i]— Ты кто?— Актер.— А что это такое?— Когда не знаешь ты покоя,Когда страдаешь, но не за себяИ любишь, мучаясь, но не любя.Когда костюм чужой, слова чужиеИ мысли, даже небольшие —Все не твое. Ты только — проводникЧужих идей, подхваченных из книг.— Зачем же ты актер?— Я так хочу!— А-а … Хочешь?!Извини. Молчу, молчу, молчу…[/i][i][b]Гимнастерка[/b][/i]— Когда не стало Андрея Александровича (Андрей Гончаров на протяжении сорока лет возглавлявлял театр им. Маяковского), все мы — его ученики — почувствовали себя сиротами. С ним у меня связано бесконечно много.Помню такой забавный случай: шел генеральный прогон спектакля «Молва», где я играл в добротной гимнастерке. А рядом с Гончаровым на генеральных прогонах всегда сидели дяди из «инстанций», бдительно следившие за тем, чтобы все в спектакле было так, «как надо». И вот я выхожу на сцену, а сам слышу краем уха возмущенный шепоток в зале. А через секунду — крик из зала: «Что это за барахло висит на Фатюшине?! Немедленно дайте ему другую гимнастерку!» Спектакль останавливается.За кулисами — суматоха. Гончаров орет. Я, злой от того, что меня прервали во время игры, ухожу за сцену, курю «Беломор» — одну папиросу за другой. Подлетает ко мне Нина Николаевна из костюмерного цеха, в руках — штук шесть гимнастерок: «Саша, миленький, меряй скорее, не стой!» Я говорю: «Спокойно!» Не торопясь, докуриваю папиросу, иду в том же самом «барахле» к авансцене и спрашиваю: «Ну что, Андрей Александрович, вот эта подойдет?» «О, конечно, — кричит он, — совсем другое дело!» [i][b]Футбольный талисман[/i]— А почему вас называют талисманом нашей сборной по футболу?[/b]— Так получается, что все матчи, на которых я присутствую, наша сборная выигрывает. Когда в 1999 году на команде был поставлен крест, мы летели во Францию, и я сказал нашим ребятам: «Вы не имеете права проигрывать, иначе подведете меня». И мы победили, если ты помнишь. Фантастически победили действующих чемпионов мира.[b]— В нашем чемпионате за кого болеете?[/b]— Я многолетний и преданный болельщик «Спартака», дружу с Олегом Романцевым, личностью, как мне кажется, необычайно одаренной. А вообще, в футбольном мире у меня чрезвычайно много друзей: тут и Юрий Семин (главный тренер «Локомотива»), с которым мы часто встречаемся и празднуем разные даты, и Валерий Газзаев (главный тренер ЦСКА и сборной России), и многие другие.[i][b]Невысказанное[/i]— Александр Константинович, а о чем я вас не спросил, но вы бы хотели ответить?[/b]— Меня страшно раздражает ханжество, когда осуждают ушедших актеров: «Он умер, потому что много пил!» А я думаю: какого черта тогда ты ходил на его спектакли, смотрел фильмы с его участием, брал автографы?! Чего ради лезешь в чужую личную жизнь?! Сам ведь небось сидишь у себя на диване да надираешься по полной программе!» Вот об этом я бы хотел сказать людям.[i][b]Желания[/i]— Если бы к вам пришел волшебник и сказал: «Александр Константинович Фатюшин, я выполню любое ваше желание!», чего бы вы пожелали?[/b]— К сожалению, мне приходиться ради денег сниматься в тех вещах, в которых я не всегда хочу участвовать, и если бы ко мне пришел такой человек, я бы его попросил избавить меня от этой зависимости. А еще очень хочется овчарку! [b]Досье «ВМ»[/b][i]Александр Фатюшин родился в 1951 г. в селе Константиново под Рязанью (как Есенин).Окончил ГИТИС (курс А. А. Гончарова).Актер Театра им. Маяковского.Снялся более чем в пятидесяти фильмах.Заслуженный артист России.Жена — Елена Мольченко, актриса Театра им. Маяковского.[/i][b]* Увы, когда наш фотокорр приехал к Фатюшину, чтобы заснять его во всей красе, бороды уже не было. Съемки в новом фильме требуют опять же «майорской» внешности.[/b]
Михаил Козаков – человек-мгновенье: едва закончив снимать фильм, он улетает на Кипр сниматься как актер, а, вернувшись – транзитом через театр, – спешит в монтажную… Новым фильмом Михаил Козаков ставит точку в своем многолетнем романе с Сухово-Кобылиным.Исключительно для читателей «Вечерней Москвы» Козаков согласился дать это интервью, в котором и размышления о только что снятом фильме, и воспоминания о прошлом, и планы на будущее, и все такое прочее.[i][b]«Свадьбу» играли 26 дней[/b][/i]– Фильм будет называться «Джокеръ», именно так: с твердым знаком на конце, потому что действие происходит в начале прошлого столетия. Это музыкальная комедия по мотивам пьесы Сухово-Кобылина «Свадьба Кречинского». Музыку специально к фильму написал молодой композитор Александр Шевцов. Все имеет свою некую историю даже в моей скромной судьбе. Дело в том, что я в третий раз берусь за эту вещь. Первый раз – в восемьдесят девятом году, когда я должен был ставить «Свадьбу» в Театре сатиры с Ширвиндтом в главной роли. Но мы, что называется, не совпали тогда с театром.[b]– Почему?[/b]– Причины были всяческие... К примеру, для живого оркестра в театре не нашлось радиомикрофонов! Прошли годы, и когда Ширвиндт возглавил Театр сатиры, он предложил мне что-нибудь у него поставить. Так появился спектакль «Игра» по «Свадьбе Кречинского» на музыку Колкера. А теперь я решил завершить свою историю с Кречинским — фильмом.Кречинский — это ловец душ, это безбожник, это человек ницшеанского толка, человек вседозволенности, человек-джокер, который как джокер годится для любой игры. Это супермен , сверхчеловек – он таковым себя чувствует. И я довожу это в фильме до гиперболы.Мне предстояло найти Кречинского в поколении 40-летних. Потому что, например, Янковский стар для Кречинского. Даже Абдулов уже стар! Это действительно проблема человека именно 40 лет, который пока находится на пике, но вот-вот начнется спуск. Мне нужен был актер, безусловно, незаурядный. И я стал думать – ну кто же в поколении сорокалетних мог бы сыграть эту уникальную роль Лицедея с большой буквы! Меньшиков? Но Меньшиков снимает сейчас кино. Машков? Миронов? Но они сейчас снимаются в «Идиоте». И вообще это не роль Миронова, хотя он замечательный актер...Мне нужен был мужчина, сильный мужчина с явными первичными признаками пола. И я вычислил Михаила Ефремова. Я считаю, что у него выдающийся актерский талант. Другое дело, что этот талант, хотя не мне это обсуждать, он порой зарывал в землю в силу своего очень непростого характера. Но тем не менее мы с ним сговорились. Это будет двухсерийный телевизионный фильм. Сейчас монтирую, потом буду озвучивать, оформлять и к концу октября планирую закончить.Сделан «Джокеръ» на деньги мэрии Москвы. Деньги небольшие, а нужен был роскошный постановочный фильм. Смета – 200 тысяч долларов, а это очень мало, если учесть, что сейчас хороший клип стоит 50 тысяч. А у меня только внутри фильма несколько таких клипов! Я сделал эту картину за 26 рабочих дней. Это рекорд даже для меня, быстро снимающего режиссера! Я, например, снял «Безымянную звезду» за месяц и 20 дней, «Покровские ворота» за три месяца... «Тень» я снимал чуть подольше, зато картину «Ужин в четыре руки» – за 6 дней. Правда, она вся снята в одном павильоне.[i]Тут Михаил Михайлович включает музыкальный центр, звучит музыка из нового фильма и… режиссер начинает приплясывать, делая большие глаза и залихватски выдвигая большой палец кверху: «Я там такую тургеневщину развел! Все в панамках, в белых платьях, детишки на зеленой травке резвятся... Ужас!»[/i][b]– Судя по всему, вы довольны результатом.[/b]– Я не женщина, чтобы быть довольной, когда тебя удовлетворяют. Но у меня хорошее настроение. Мне кажется, что мы сделали очень красивый фильм, и никто просто не почувствует, на какие ничтожные деньги он сделан.[i][b]Пришло время Лира[/i]– Знаю, вы сейчас репетируете в «Моссовете» Лира?[/b]– Я мечтал об этой роли много лет. В свое время я переиграл массу шекспировских ролей: играл Гамлета, Полония, играл даже тень отца Гамлета... Вот дорос и до Лира. Пора! Мне 68 лет.[b]– Говорят, ваш с режиссером Павлом Хомским «Лир» весьма осовременен.[/b]– В спектакле будут звучать Шостакович, Фреди Меркьюри. Возможно, Высоцкий. Замечательный макет сделал Борис Бланк – там такие контуры мегаполиса, где угадываются Тауэрский мост, небоскребы, свалка старых автомобилей, карет, рыцарских доспехов, чего угодно.[b]– А когда премьера?[/b]– С божьей помощью, или ЕБЖ, как говорил Толстой, где-то в феврале-марте.[i][b]Ответь себе честно[/i]– Вы невероятно опытный человек, Михаил Михайлович.[/b]– Достаточно.[b]– А вы молодых актеров вообще замечаете?[/b]– А как же! Чтобы найти новое лицо, мне даже приходится смотреть по телевидению сериалы! [b]– Даже? А сами не подумываете поставить сериал?[/b]– Нет, никогда! И играть в них не буду! [b]– С работой все более или менее ясно. А как вы отдыхаете?[/b]– Когда работаю. Впрочем, я иногда отдыхаю с детьми, к сожалению, очень мало. Дома люблю сидеть, слушаю музыку.[b]– Есть в доме любимые уголки?[/b]– А вот, как раз где вы сидите, на диване. Вообще эта комната — мое любимое место на земле.[b]– А любимые предметы?[/b]– Они все вокруг – пластинки, книги, фотографии моих друзей.[b]– Когда я вошел, у вас звучал Бах.[/b]– Это один из любимейших моих композиторов. Я даже немного успел побыть Бахом в спектакле. А вообще я люблю джаз, симфоническую музыку, люблю смотреть видео, причем не обязательно художественные фильмы. Мой самый любимый фильм – о Рихтере, французский. Он называется «Рихтер непокоренный». Это гениальный фильм! Я его даже часто смотреть не могу, потому что всегда плачу.[b]– А из художественных какие у вас фильмы любимые?[/b]– Я придумал такую игру для себя – назови три самых любимых советских фильма. Три очень трудно выбрать! Я сказал: ну ответь сам себе честно. И назвал: «Обыкновенное чудо» Марка Захарова, «Цирк» Александрова и «Летят журавли» Калатозова.[i][b]Из окопа – в бой![/i]– Песни и музыка из ваших фильмов выходят на звуконосителях. Вы что-то с этого имеете?[/b]– У меня на это прав нет. Я бесправный. Я – приглашенный господин. Это достаточно грустная тема, как нас дважды употребили при советской власти и при антисоветской власти. К сожалению, никаких купонов ни с «Покровских ворот», ни с «Визита дамы» ни одной копейки нам не дали за кассеты.[b]– Козакову не дали ничего?[/b]– Ни-че-го! Только при советской власти заплатили рубли – и все. Иначе я был бы богатым человеком. А я вынужден трудиться как рядовой режиссер.[b]– Может быть, это и здорово?[/b]– Может быть. Хотя, скажу вам по секрету, я бы трудился, даже если бы у меня было много денег. А вообще у меня всегда творчество совмещается с попыткой заработать. Семья-то есть... А за мной никто не стоит – ресторанов, фабрик, знакомств нет.[b]– Как у вас сил-то хватает на все?[/b]– Иногда я шучу, что борюсь с болезнями работой. У меня только за этот год было три операции на глазах. А что поделать? Год назад по слепоте я упал в люк прямо на сцене. Сразу за кулисами был люк в два метра глубиной и перед выходом на сцену я полетел туда по каменной лестнице. Меня оперировали в Израиле. Собирали по кусочкам.[b]– А как же спектакль?[/b]– Я вышел на сцену с переломами. И семь спектаклей подряд сыграл. Вообще говоря, я живу просто: из окопа – в бой.[i][b]Детей у меня много[/i]– Расскажите о ваших детях.[/b]– О! У меня их много! У меня пять детей и пять внуков. Моя старшая внучка Даша недавно, в июле, вышла замуж. А дети — это Катя, Кирилл, Манана, Миша и Зоя. Старшей дочери за 40 уже, Кириллу 39.[b]– Он невероятно на вас похож.[/b]– Миша Ефремов больше похож на отца, гораздо больше. А с Кириллом мы очень разные, если присмотреться. Манана, грузинская моя дочь, – актриса и играет по-грузински в Тбилиси. Миша, которому исполнилось 12 лет в начале сентября, и Зоя, которой шесть.[b]– Какие перспективы просматриваются у младшеньких?[/b]– Михаил очень музыкален, хорошо читает стихи, но сейчас увлекся математикой. Я был бы счастлив, если это всерьез. Я подумал, а вдруг у меня сын будет математик, я уже не увижу этого, но я был бы счастлив! А Зойка замечательно читает, она прочла все четыре тома Гарри Поттера в свои шесть лет. По-русски, сама. Еще непонятно, кто она, но она ужасно славная.[i][b]Грешен и каюсь[/i]– Было ли у вас так, что вы упустили свой шанс?[/b]– Я не люблю сослагательных наклонений. Я ни о чем не жалею. У меня жизнь была непростая и сейчас непростая. Противоречивая. Я оставлял жен, театры, страну, возвращался. У меня есть замечательные воспоминания о моей жизни. У меня есть грехи. Я много об этом всегда думаю, всегда во многом винил себя, и я умею каяться.[b]– Вы верующий человек?[/b]– Я верующий.[b]– Вы христианин? Православный?[/b]– Я крестился в 15 лет, еще при Сталине.[b]– Это было опасно?[/b]– До какой-то степени, хотя... не будем преувеличивать. Тайно я крестился. По своей собственной воле.[b]– Вы ходите в храм, исповедуетесь, причащаетесь?[/b]– Да, я хожу. Я не очень церковный человек, но я люблю мой храм Святой великомученицы Екатерины, где мы крестили Зою.[b]– Может быть, не стоит упоминать в газете название храма, чтобы народ не рванул туда брать у вас автографы?[/b]– Не волнуйтесь, в этот храм ходят только интеллигентные люди. Я не очень хороший прихожанин, хотя ко мне там хорошо относится батюшка. Хожу иногда и в другие храмы. Раньше часто ходил на Ордынку в храм Всех скорбящих, но отец Борис умер. Я его любил очень. Он крестил Кирилла, кстати.[b]– У вас все дети крещеные?[/b]– Нет. Миша – иудей. Ему сделали бритмилу, когда мы приехали в Израиль. Бритмила — это союз с Богом, в переводе на русский. Не так давно я спросил его: «Не хочешь ли ты креститься, милый?» Он сказал: «Я еще не готов».[b]– Это уже после бритмилы?[/b]– Да, но на это я вам скажу, что и у Христа была бритмила. Это Сретенье, когда его принесли в синагогу. Так что Христос был обрезанный, что не помешало ему быть сыном Бога и основать великую религию.[i][b]Поэзия и проза[/i]– Я слышал, вы пишете стихи.[/b]– Только шутливые. Эпиграммы, если надо. Знаете, наверное, эпиграмму Валентина Гафта: [i]Все знают Мишу Козакова,Всегда отца, всегда вдовца,Начала много в нем мужского,Но нет мужского в нем конца.[/i]Я ему ответил:[i]Про Гафта рифмовать зачем?Гафт не рифмуется ни с чем.Про Гафта рифмовать – сплошное наказанье:Он для актеров что антисемит,А посему – достоин обрезанья.[/i]На самом деле мы с ним очень любим друг друга и знакомы с 53-го года.[b]– Великие поэты для вас?[/b]– Александр Сергеевич! Выше всех, выше крыши. Потом ХIХ век – Тютчев, Лермонтов. XX век — это четверка: Мандельштам, Пастернак, Цветаева, Ахматова. Дальше Тарковский, Самойлов, Заболоцкий, и дальше – гений Бродский. Гений не потому, что он лучший поэт, он гений как явление. Но это не значит, что я не люблю, например, Есенина. Я его в пьяном виде всегда читаю. Когда у меня мрак и пьянство.[b]– «Черного человека»?[/b]– Не обязательно. Больше я любил такое: «Розу белую с черной жабою я хотел на земле повенчать»...[b]– А прозу пробовали писать?[/b]– Я тут сделал одну публикацию о том, что был связан с КГБ, с отделом по работе с иностранной разведкой. Это самый большой грех, который у меня был в жизни. Нет, я не был стукачом или сексотом, но просто я считаю, что меня сломали в 56-м году, и я никому не причинил зла, кроме себя. И я написал сценарий «Мне Брамса сыграют» с предисловием и послесловием. Он опубликован в 7-м номере «Иностранной литературы». Это была самая болезненная тяжесть, которую я носил в себе много лет. В 79-м году я написал, но тогда это нельзя было публиковать, в 93-95-х дополнил и в 2002-м издал. И сделал я это не для людей, а для себя.[i][b]Это — родное[/i]– Вы счастливый человек?[/b]– Я обязан считать себя счастливым.[b]– Вы производите впечатление вполне счастливого человека.[/b]– Просто у меня сегодня хорошее настроение. Я монтировал первые семь минут фильма, и мне кажется, что фильм получается. А вообще у меня бывают адские депрессии. У меня есть величайший христианский грех – уныние.[b]– А во время съемок бывает ощущение, что все — ничего не получилось![/b]– В этот раз нет. Но были фильмы, которые я просто не заканчивал! В 87-м году у меня была трагическая история с «Пиковой дамой»: я снял половину фильма и загремел в ленинградскую психушку. Не получалось... Стало ломать...[b]– Что для вас родина?[/b]– Я вообще-то ленинградец. Родился в Ленинграде и прожил первые 17 лет там. С родиной у меня так же непросто, как и с кровью. Во мне много кровей намешано – еврейская, греческая и сербская.Так и тут: родина – это Москва-Петербург. К Израилю я тоже очень хорошо отношусь, у меня большой сантимент к Израилю, но главное, конечно, это Москва и Питер.[b]– Вы много путешествовали. Есть какое-то место в мире, которое вас потрясло?[/b]– Очень много мест! Флоренция, Париж, Нью-Йорк, Мадрид... Иерусалим, Гроб Господень... Россию я объездил всю: я был в Ухте, Инте, Воркуте, Сахалине, Колыме, Владивостоке, Сыктывкаре, Байкале... На Байкале и омуля ел, и водку пил. Весь Союз объездил, во всех республиках был, правда, почему-то кроме Армении. Кстати, я народный артист, лауреат Госпремии, это все звания, но наград у меня не было никаких, ни одного ордена. И лишь единственной медали я был удостоен за всю свою жизнь – «За освоение целинных земель». И то я ее умудрился потерять… Но люблю я... свое Подмосковье. Три восклицательных знака! Это родное, дом.[b]– Вам спокойно здесь?[/b]– Больше, чем где бы то ни было. Это не значит, что мне плохо было, допустим, в Канаде. Я люблю Канаду, попал туда еще в 57-м году на шекспировский фестиваль. Очень люблю Ниагару, окрестности Ниагары, озеро, и траву, и белок, и любимое мое дерево клен. И поэтому люблю кладбище, где лежит отец – Введенское кладбище, – оно все кленовое. И я там буду, потому что завещание написал.[b]– То есть вы… уже?[/b]– Абсолютно. Волеизъявление мое – быть отпетым в церкви близким кругом друзей, нигде не выставляться и лечь с отцом, которого я обожал. Я потерял его в 20 лет и очень по нему тоскую. По маме тоже.
Эксклюзивы
Вопрос дня
Кем ты хочешь стать в медиаиндустрии?
Спецпроекты
images count Мосинжпроект- 65 Мосинжпроект- 65
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.