Биограф не может оставаться к герою беспристрастным

Книга Андреева о Высоцком, вышедшая в прошлом году, немедленно стала сенсацией. Новый герой писателя — человек, как говорится, «совсем из другой оперы».

— Сахаров, Высоцкий, Горбачев… Странный разброс интересов, не находите?

— Не нахожу, потому что вижу между этими людьми много общего. Например, я считаю, что именно по этим фигурам можно изучать историю России второй половины XX века.

Сахаров отвечает за научный мир, Высоцкий — за культуру, а Михаил Сергеевич — за международное и внутреннее положение нашей страны.

— И все же: почему именно Горбачев?

— Горбачев меня интриговал всегда. И всегда мне нравился хотя бы потому, что на фоне тех старцев, что были на тот момент у власти, выглядел живым и приятным человеком.

Затем он затеял свою «перестройку». Ну а самое интересное стало происходить вокруг этого человека сразу после того, как он ушел из власти — ведь до сих пор люди воспринимают его фигуру очень остро: кто-то его проклинает, кто-то им искренне восхищается. И этот спор не заканчивается! Вот и скажите: разве не интересно писать о таком человеке?!

— Какими источниками вы пользовались при работе над книгой?

— Прежде всего стенограммами выступлений Горбачева, которых сохранилось множество.

Затем — стенограммами заседаний Политбюро. Воспоминаниями Лукьянова, Рыжкова, Воротникова, Шеварднадзе, Крючкова, Яковлева…

— С самим Михаилом Сергеевичем разговаривали?

— Мы общались несколько раз: я брал у него интервью. Мы говорили о его взаимоотношениях с Ельциным, многом другом, но все его высказывания были невероятно обтекаемыми — впрочем, как и всегда. При этом Горбачев произвел на меня очень приятное впечатление: он был напрочь лишен харизмы, но обладал невероятным обаянием, не попасть под которое было совершенно невозможно.

— И в этом и кроется большая опасность. О какой объективности книги может идти речь, если тот, о котором вы пишете, вас обаял!

— Приведу пример. Есть такой журналист Виталий Третьяков, очень хорошо знающий Михаила Сергеевича. И, может быть, даже дружащий с ним. Какую бы хорошую и объемную биографию Горбачева мог бы написать Виталий! Но… Не так давно он написал, что никогда этого не сделает, потому что дружба помешает ему сказать всю правду. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, скажу: вы совершенно правы — личное знакомство и обаяние человека страшно мешают писать. Однако мне в этом плане легче, чем Третьякову: мы с Михаилом Сергеевичем практически не знакомы. Уверен, он меня даже не узнает! И все же я, работая над этой книгой, не мог не думать о том, что я Михаилу Сергеевичу благодарен хотя бы за то, что он подарил нашей стране свободу. Впрочем, не мог я не думать и о его недостатках и ошибках.

— Хорошая биографическая книга должна быть беспристрастной. Разве не так?

— Так. В ней по большому счету вообще не должен быть виден автор и его позиция. Но это, к сожалению, совершенно невозможно. Причем я сейчас говорю не только про себя, а вообще про всех писателей-биографов. Тут есть западня: как только ты начинаешь погружаться в жизнь другого человека, изучать ее, пытаешься понять мотивы и причины тех или иных поступков, ты — так и или иначе — начинаешь испытывать по отношению к этому человеку какие-то эмоции. А они, как известно, всегда мешают объективности. И способов бороться с этим невероятно мало.

— Что же это за способы?

— Я, например, сознательно избегал употреблять в своем тексте слово «ошибка». Если уж я и был с чем-то совершенно не согласен, то мог лишь позволить себе ремарку: «Эх, Михаил Сергеевич, Михаил Сергеевич!» То есть да — эмоция у меня была, но оценки не было.

— Это, конечно, сильно меняет дело. Но вот что, Николай, не дает мне покоя: по закону установить в Москве мемориальную доску можно лишь через десять лет после смерти человека. Может быть, и книгу о том или ином актере, политике или ученом стоит писать не тогда, когда он еще жив, когда вокруг него не утихли споры?

— Я и сам много об этом думал.

Но, знаете… Вот как определить, сколько лет должно пройти после смерти, чтобы стало понятно: да, теперь об этом человеке писать можно? Вон, со дня смерти Пушкина сколько лет минуло, а о нем все спорят и спорят. Понимаете, любая значительная личность спорна. Любая заметная фигура не оставляет никого равнодушным ни при жизни, ни после нее. Поэтому, как мне кажется, для написания биографии совершенно не важно, кто и когда скончался или жил.

— Зато важно другое: время, когда она вышла. В 1990-е годы, помню, в Москве был настоящий бум биографических книг.

— Сейчас интерес к ним тоже есть. Другое дело, что аудитория, во-первых, сильно сузилась, а во-вторых, у нее достаточно сильно поменялись вкусы. Они, увы, сместились в сторону желтизны. Тогда, в 90-е, у читателей была тяга разобраться в интересующих их вопросах, узнать что-то новое.

— А сегодня?

— А сегодня всех больше волнует возможность, покупая чью-то биографию, хоть немного развлечься, насладиться каким-нибудь скандалом или интимными подробностями жизни. Надеюсь, что и это пройдет, потому что должны же люди рано или поздно взяться за ум! Я в это очень верю...

СПРАВКА

Николай Андреев родился в 1947 году в городе Соль-Илецке. Окончил факультет журналистики МГУ. Еще студентом был принят стажером в «Комсомольскую правду». В дальнейшем работал в «Литературной газете», еженедельнике «Новое время», «Известиях». Во второй половине 1990-х годов — в телекомпании «ВИD». Дважды лауреат премии Союза журналистов России. Лауреат премии «Золотая полка» СЖР. Автор биографических книг «Жизнь Сахарова» и «Жизнь Высоцкого».

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Читателю важно узнать в книге себя

Спорить сегодня о том, что нон-фикшн — то есть документальная литература — набирает все большую популярность, не приходится. Это — очевидный факт, в котором я убедился на собственном примере. 

Не так давно я написал для друзей и одноклассников самую простодушную книгу в своей жизни, посвященную школе, в которой учился. И вдруг весь тираж улетел, а я получил за нее несколько литпремий! Отчего к подобной литературе в последнее время так сильно вырос интерес? Тут все довольно просто. Во-первых, в России очень много лет существовал серьезный информационный голод. Масса вещей, связанных с историей нашей страны и с какими-то болезненными моментами в ее развитии, были полузакрыты, и писать про них было нельзя. Сегодня же многие документы стали куда более доступны. И, как следствие этого, новые книги, посвященные спорным историческим личностям, вызывают огромный ажиотаж. (далее...)

Репортаж про любовь, которая не знает границ

Новый роман писателя и литературного критика Максима Замшева «Весенний репортаж», опубликованный в «Роман-газете»*, рассказывает о недавних событиях, случившихся на Украине.

Канва событий проста: российский тележурналист отправляется в Киев для выполнения важнейшей миссии — ему предстоит встретиться с человеком, который должен передать на российское телевидение сведения об истинных причинах евромайдана. (далее...)

ТОП-5 книжных новинок по мнению Елены Колядиной

На этот раз назвать пять наиболее интересных книг последнего месяца мы попросили писательницу, обладателя премии «Русский Букер» 2010 года Елену Колядину. (далее...)