По ком звонит колокол: 3 знаменитых стихотворения Джона Донна

В России поэта впервые узнали как автора эпиграфа к знаменитому роману Эрнеста Хемингуэя "По ком звонит колокол": "Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесёт в море береговой Утёс, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит Замок твой или друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе".

Джон Донн родился в Лондоне в католической семье. В возрасте 12 лет он поступил в Оксфордский университет, а тремя годами позже перебрался в Кембридж. Ни в одном из этих университетов он не получил ученой степени - причиной тому было нежелание присягать на верность Англиканской церкви, что требовалось от соискателя учёной степени, но было немыслимо для католика.

В 1596 году он в числе "джентльменов-добровольцев" отправился за популярным в народе графом Эссексом в пиратскую экспедицию против порта Кадис, а затем в "Островной поход" на Азоры, затеянный ради перехвата возвращавшихся из Америки испанских кораблей с сокровищами. В последующие четыре года Донн сделал успешную карьеру в Лондоне - в 1601 году он стал членом парламента и прослыл поэтом, не имея при этом ни одной публикации. Особенной популярностью пользовались его прозаические "Парадоксы и проблемы", в которых он пытался возродить такие классические формы, как эпиграмма, любовная элегия, сатира и стихотворное послание.

В январе 1602 года Донн тайно женился на 17-летней Энн Мор, однако её отец постарался, чтобы новоиспеченный зять оказался в тюрьме и лишился места на службе при дворе. После выхода из тюрьмы Донн остался не у дел, полученное им солидное наследство почти полностью иссякло. С 1602 по 1615 год он тщетно искал достойного применения своим талантам. Энн родила ему 12 детей, из которых выжили только семеро. В 1617 году она родила ему очередного мёртвого ребёнка, через пять дней умерла сама.

Донн долго и основательно изучал церковное право, богословие и историю церкви и в 1605–1607 годах помогал Томасу Мортону (ставшему впоследствии епископом Даремским) в написании полемических сочинений против католичества. Мортон пообещал ему хороший приход, если тот примет духовный сан, но Донн по-прежнему рассчитывал на светскую карьеру. Он пробовал получить место секретаря в Ирландии, а также пост посла в Гааге или Венеции, но безуспешно. В это время им были написаны многие шедевры любовной лирики, большая часть религиозных стихотворений и немало изощренных комплиментарных эпистол. Постепенно его поэзия удалялась от былых ренессансных тем. Излюбленными образами Донна стали жалкий, грешный, легкомысленный человек и всемогущее, всевидящее начало, к которому направлены помыслы лирического героя, измученного сомнениями в себе.

Первое опубликованным сочинением поэта стало посвящение королю Якову "Мнимый мученик" (1610). За этот труд Донн был награждён почётной степенью магистра искусств Оксфордского университета и король открыто заявил, что он может рассчитывать на повышение по службе, если изберёт церковное поприще. В конце 1621 года король назначил поэта настоятелем собора Святого Павла, а зимой 1623 года им были написаны знаменитые "Обращения к Господу в час нужды и бедствий" - в это время Донн слёг с приступом тяжелейшей лихорадки. Современные медики утверждают, что это был возвратный тиф, симптомами которого являются бессонница, бред, полный упадок сил и тяжелейшие боли во всем теле. На пятый или седьмой день наступает кризис, но даже если он миновал, сохраняется опасность последующего рецидива заболевания, приводящего, как правило, к смертельному исходу. Так Донн подошёл к самому краю могилы и лишь чудом остался в живых. Опыт приближения смерти, вынесенный им из болезни, стал основой "Обращений к Господу..."

Творчество Донна стало знакомо российскому читателю совсем недавно - первые переводы его стихов на русский язык появились в конце 1950-х годов. Огромный вклад в создание "русского Донна" внёс Иосиф Бродский, переводы которого сыграли решающую роль в пробуждении интереса к творчеству классика. Он же написал "Большую элегию Джону Донну" (1963) - одно из талантливейших поэтических произведений второй половины ХХ века.

"Вечерняя Москва" предлагает вашему вниманию три известных стихотворения великого метафизика в переводе Бродского.

"Блоха"

Кровь поровну пила она из нас:

Твоя с моей в ней смешаны сейчас.

Но этого ведь мы не назовем

Грехом, потерей девственности, злом.

Блоха, от крови смешанной пьяна,

Пред вечным сном насытилась сполна;

Достигла больше нашего она.

Узри же в ней три жизни и почти

Её вниманьем. Ибо в ней почти,

Нет, больше чем женаты ты и я.

И ложе нам, и храм блоха сия.

Нас связывают крепче алтаря

Живые стены цвета янтаря.

Щелчком ты можешь оборвать мой вздох.

Но не простит самоубийства Бог.

И святотатственно убийство трех.

Ах, все же стал твой ноготь палачом,

В крови невинной обагрённым. В чём

Вообще блоха повинною была?

В той капле, что случайно отпила?..

Но раз ты шепчешь, гордость затая,

Что, дескать, не ослабла мощь моя,

Не будь к моим претензиям глуха:

Ты меньше потеряешь от греха,

Чем выпила убитая блоха.

"Прощание, запрещающее грусть"

Как праведники в смертный час

Стараются шепнуть душе:

"Ступай!" – и не спускают глаз

Друзья с них, говоря "уже"

Иль «нет еще» – так в скорбный миг

И мы не обнажим страстей,

Чтоб встречи не принизил лик

Свидетеля разлуки сей.

Землетрясенье взор страшит,

Ввергает в темноту умы.

Когда ж небесный взор дрожит,

Беспечны и спокойны мы.

Так и любовь земных сердец:

Ей не принять, не побороть

Отсутствия: оно – конец

Всего, к чему взывает плоть.

Но мы – мы любящие столь

Утонченно, что наших чувств

Не в силах потревожить боль

И скорбь разъединенных уст, –

Простимся. Ибо мы – одно.

Двух наших душ не расчленить,

Как слиток драгоценный. Но

Отъезд мой их растянет в нить.

Как циркуля игла, дрожа,

Те будет озирать края,

Где кружится моя душа,

Не двигаясь, душа твоя.

И станешь ты вперяться в ночь

Здесь, в центре, начиная вдруг

Крениться, выпрямляясь вновь,

Чем больше или меньше круг.

Но если ты всегда тверда

Там, в центре, то должна вернуть

Меня с моих кругов туда,

Откуда я пустился в путь.

"Посещение"

Когда твой горький яд меня убьет,

Когда от притязаний и услуг

Моей любви отделаешься вдруг,

К твоей постели тень моя придет.

И ты, уже во власти худших рук,

Ты вздрогнешь.И, приветствуя визит,

Свеча твоя погрузится во тьму.

И ты прильнешь к соседу своему.

А он, уже устав, вообразит,

Что новой ласки просишь, и к стене

Подвинется в своем притворном сне,

Тогда, о бедный Аспид мой, бледна,

В серебряном поту, совсем одна,

Ты в призрачности не уступишь мне.

Проклятия? Предпочитаю, чтобы ты

Раскаялась, чем черпала в слезах

Ту чистоту, которой нет в глазах.