«Не Левитан, а кто-то другой»: как Илья Прудовский стал легендарным диктором

Знаменитый диктор Илья Прудовский, заслуженный артист РФ, многолетний преподаватель вузов и школ телевидения и радио, отметил юбилей — 80 лет. «Вечерка» поздравила мэтра.

Так уж выпало на профессиональную и человеческую судьбу одного человека, что именно из его уст огромная страна узнавала о ключевых, переломных моментах своего пути за последние десятилетия. Так, сложный эпизод новейшей истории с вводом советских войск в Чехословакию, смерть Брежнева, драматичные перипетии 1991 года впервые прозвучали для наших соотечественников, будучи исполненными диктором Прудовским.

А радиокарьера его началась еще в 1957 году, причем в ту пору вчерашний московский школьник Илья формально «приписал» себя к совсем другому ведомству, поступив в Московский институт инженеров железнодорожного транспорта (ныне РУТ — Российский университет транспорта). Но там была отличная, по словам Прудовского, для «непрофильного» вуза радиоредакция. И институтской газетой «Инженер транспорта» руководил Георгий Львович Гордин, очень известный в то время журналист, возглавивший позже корреспондентскую сеть Всесоюзного радио.

Почему железнодорожный вуз?.. По признанию Прудовского, он поступил туда не без влияния родителей, которые считали, что мальчику нужно получить серьезное образование и основательную профессию. Но крутой поворот в карьере осчастливил 27-летнего инженера: его принимают в штат Всесоюзного радио диктором, причем достаточно скоро доверив ему важнейшие новости и качественную публицистику. Одним из первых таких ответственных выходов в эфир стало сообщение ТАСС о вводе советских войск в Чехословакию в августе 1968 года. Первое чувство, которое молодой диктор испытал тогда, еще не обладая всей полнотой информации о происходящем, было чувство страха.

— Страха из-за того, что вот так, совершенно спонтанно, может развязаться война в центре Европы, — поясняет он. — И, может, еще страшнее от осознания того, что возникающие проблемы с братской страной мы решаем танками.

— А как вас приняли на радио? — интересуюсь у него. — Не помните, какое произведение вы читали на отборе?

— Отлично помню. Мы должны были показать три типа работы: чтение новостей (их образцы, 4–5 коротких сообщений, нам давали члены отборочной комиссии), отрывок из художественной прозы и стихотворение. Текст прозы нужно было найти самому — в процессе предварительной домашней подготовки. Кстати, конкурс был приличный — до 80 человек на место. Я, честно говоря, не был уверен, что вообще попаду… Почему? Среди моих конкурентов было много актеров. А они позиционировали себя с невероятной помпой. Поэтому я пошел на маленькую хитрость — попытался сделать так, чтобы для жюри стало важно не как я читаю, а что.

Как раз в то время в Китае происходила культурная революция, и у писателя Власа Дорошевича, которого никто не читает в наше время, я отыскал «Сказку о великом Богдыхане». Параллели, может, были уже не столь очевидные, но тем не менее проглядывались в этом произведении вполне отчетливо. Из поэзии также взял то, что, по моим расчетам, обеспечивало гарантированное прохождение — поэта Леонида Мартынова. Читающая публика знала его не очень хорошо, хотя он был удостоен при жизни Госпремии СССР. …

Когда Прудовский увидел, как за стеклом перешептываются члены комиссии, то сразу понял, что победил. А в комиссии находились, в частности, великие дикторы — Юрий Левитан и Ольга Высоцкая.

Вечером 10 ноября 1982 года, когда о случившемся утром знали только очень немногие, взамен стоявшего в сетке вещания традиционного ко Дню милиции большого праздничного концерта вдруг включился, как подчеркивает мой собеседник, «резерв № 1». Так на профессиональном сленге называлась минорная классическая музыка. Еще накануне ночью Прудовскому позвонили из программной дирекции радио. И настоятельно попросили не уходить домой, сделав акцент, что ожидаются срочные материалы.

В 10 утра Прудовский впервые прочитал извещение. Имелось в виду извещение ЦК КПСС, президиума Верховного Совета и Совета министров СССР о смерти Брежнева.

Илья Прудовский с народным артистом СССР, знаменитым диктором Юрием Левитаном / Фото: Из личного архива Ильи Прудовского

После выхода в эфир диктору позвонил председатель Гостелерадио Сергей Лапин. Сделав ошибку в фамилии («Пруцкий»), всесильный на тогдашнем радио и ТВ начальник сделал краткое замечание: «Мало скорби». Уже когда Прудовский зачитывал сообщение повторно, диктор Вадим Панфилов поинтересовался: «Ефимыч, а ты что так рыдал-то?..» «Лапин приказал», — ничего не осталось ответить коллеге.

— Если серьезно, — комментирует сейчас ту оценку Прудовский, — то я много позже понял, что Лапин был прав. Спустя 35 лет я нашел ту историческую запись в интернете, прослушал ее и оценил так: технически было выполнено безукоризненно. Но я не услышал в собственном прочтении должного понимания того, что умер человек, которого все знают.

Понятно, материалы такого рода однозначно должен был читать Левитан. Но… Была ли случайной замена в столь показательно ответственном задании главного диктора страны с военной биографией? Ответ на этот вопрос кроется в поручении, данном Лапиным легендарной на радио главе программной дирекции Александре Денисовне Беда: сообщать незаурядную новость должен будет «не Левитан, а кто-то другой». Очевидно, что Лапин не мог самостоятельно принять такого решения. Поэтому неудивительно, что, кроме новоизбранного генсека Юрия Андропова, подобную директиву вряд ли кто мог дать.

Аргументы, которые доходили потом до Прудовского и всего дикторского отела, касались психологического стереотипа: голос Левитана ассоциировался с прежними радостями и горестями (войной, смертью Сталина, запуском спутника, полетом Гагарина). А теперь для страны наставал новый исторический период. И возвестить о его начале было бы логичнее человеку другого поколения.

— Была еще одна, куда более приятная встреча с Лапиным, — вспоминает Илья Ефимович, — после которой, наверное, все женщины на советском радио были мне благодарны. Дело в том, что существовал запрет представительницам прекрасного пола являться на Центральное телевидение и радио в брюках.

Продолжало действовать драконовское распоряжение Николая Месяцева, предшественника Лапина, категорически запрещавшее дамам появляться на работе «в легкомысленном виде». На Лапина же само упоминание фамилии Месяцева действовало как на быка красная тряпка.

Когда Прудовский увидел, как за стеклом перешептываются члены комиссии, то понял, что победил. А в комиссии находились великие профессионалы — Левитан и Высоцкая / Фото: Из личного архива Ильи Прудовского

— И мы, молодые дикторы, — говорит Прудовский, — сумели попасть на прием к Лапину, официально по вопросу повышения зарплаты. Он нас внимательно выслушал и, уже когда мы стояли в дверях, спросил, нет ли у нас еще каких-нибудь просьб и пожеланий. И тогда я «обозначил проблему», упомянув, что женщины, возможно, стесняются об этом сказать. «Какой еще приказ Месяцева!» — чуть ли не вскочил Лапин. — И тут же берет телефон и изрекает приказным тоном: «С этого момента женщин к нам на работу — хоть в брюках, хоть в чем, хоть без всего!..»

Постановления ГКЧП 19 августа 1991 года также впервые прозвучали из уст Прудовского: он вещал на систему «Орбита», которая транслировалась на восточные регионы, получающие информацию, как известно, раньше европейской части страны. Как-то, уже в начале нулевых годов, будучи приглашенным на одну либеральную радиостанцию, Прудовский на вопрос-упрек ведущей «как же вы согласились читать документы путчистов?» ответил, что он выполнял свои служебные обязанности. И если бы не он и не его работа, то никто бы и не узнал — ни о позиции Комитета по чрезвычайному положению, ни о его оппонентах.

В общей сложности, на счету у Прудовского около 1,5 тысячи текстов, записанных на DVD или MP-3, а еще ранее — на магнитную ленту. Жанрово-исторический диапазон, оживающий в его речи, поражает: здесь и тысячелетняя мудрость Библии, и «Риторика» Аристотеля, и скепсис философов О. Шпенглера и Б. Рассела. Как радиоактер он исполнил роль властного главы Синедриона в программе Международного центра религиозных программ и Оноре де Бальзака в дубляже французского фильма «Большая любовь Бальзака».

Кстати, Левитан, будучи невероятно загруженным в 70-е годы на восстановлении утраченных уникальных записей 1941–1945 годов, рекомендовал именно Прудовского на звуковую реконструкцию военных сводок Информбюро.

— И я, — свидетельствует Прудовский, — стилизовал его всем известную манеру чтения. Но когда Левитан умер, я отказался в дальнейшем где-либо читать «под Левитана». Я посчитал это для себя неэтичным. Исключение сделал лишь для режиссера Всеволода Шиловского, который в 1984 году ставил во МХАТе спектакль «Волоколамское шоссе» по повести Александра Бека.

Без курьезов в такой серьезной профессии нельзя. Илья Ефимович сейчас с улыбкой вспоминает, как однажды во время чтения передовицы газеты «Правда» ему приходилось чередовать выражения «ленинская национальная политика» и «ленинская партия». И вдруг с языка сорвалось: «Ленинская национальная партия!» За оговорку с радио не уволили, но наказали — «сослали» на долгое время в ночной эфир. Ему пришлось вести глубоко за полночь программу, которая транслировалась на длинных волнах для моряков и рыбаков Северного бассейна, — ее радийщики на профессиональном жаргоне называли «Мороженая рыба».

— «Мороженая рыба», — уточняет Прудовский, — выходила в 3:30 ночи и походила на шифровку, например: «В апреле БМТ-24–12 (большой морозильный траулер) выловил 53 тысячи тонн рыбы; БМТ-12–21 выловил 62 тысячи тонн рыбы…». И со мной на этой передаче произошла трагедия — я заснул. Но в то же время продолжал читать эти цифры и аббревиатуры, невзирая на сонное состояние. Я перепутал листы, которые уже прочел, с теми, которые еще предстоит озвучить в эфире. И свободно брал для воспроизведения и из этой стопки, и из другой. Ввиду однообразия перечисления морозильных траулеров никто из начальства это мое «преступление» не заметил. Хотя мои коллеги, конечно, знали об этом. Но при этом «куда надо» не сообщали.

По словам мэтра, в среде уважающих себя дикторов считалось постыдным прятать свои интересные оговорки. Впрочем, добавлю от себя, как и преследовать за них.

Читайте также: Домашние посиделки со звездами «Дорожного радио»