По заданию редакции я снова решил сменить профессию. В этот раз попытался стать промоутером. Я наивно полагал, что на эту работу меня возьмут сразу, но...

Позвонив по объявлениям из газет, я слышал один и тот же ответ, что все вакансии уже заняты или что на это место огромный конкурс.

Дозвонившись наконец в крупный ресторан-столовую, где требовался промоутер, который бы в костюме мог раздавать рекламные листовки, я подумал, что вот эта вакансия у меня уже в кармане. Да и руководство устраивало, что не пью и не курю. Но причиной отказа стало другое: костюм гамбургера просто на меня не налез.

— Заходи, когда похудеешь! — коротко объяснил менеджер.

До меня на это место пробовались три человека, и все отпали из-за пристрастия к алкоголю.

— Мы платим посменно, — объяснил уже другой менеджер, — но как только человек у нас получал деньги (150 рублей за час), то на другой день не мог выйти на работу.

В следующем месте мне отказали, потому что взяли уже африканца. Я попробовал было возразить, мол, где справедливость, я же свой. Но начальник цветочной базы, заглянув мне в глаза, коротко объяснил: «А я вот нет!»

В результате меня приняли напарником удивительного промоутера Влада Цепеша. Он рекламирует выпечку одной из пекарен. Но как!

— Наши плюшки — лучшие в мире! — декламировал он, предлагая листовку так, будто это выигрышный лотерейный билет не менее чем на миллион. Причем делал он это как-то легко, не навязываясь, и с явным удовольствием.

— Слушай, Влад, — допытывался я. — Как тебе это удается?

— Дело в самоиронии, друг мой, и доброте! — излучая божественную улыбку, отвечал Влад.

Сам он из Тирасполя, хотел стать актером, но не получилось.

Мы находились рядом с парком Сокольники, и мой напарник не раз успел мне сообщить, что это — уникальное место.

— Я бы сравнил Сокольники с Одессой, — размышляет он. — Вот утром в понедельник, когда люди везде такие хмурые, я весело раздаю эти листовки с рекламой пекарни. И заметь, ведь берут и заходят!

Я тоже попытался это сделать. И еще раз. И еще. Но каждый раз, протягивая этот листок бумаги идущим мне навстречу людям, я ощущал какую-то неловкость.

— Вы это зря, — успокаивает меня Цепеш, узнав, в чем дело. — Поймите, выпечка эта совсем неплоха, вот и вы не кривите душой. И будьте добрее! Если вас не заметили, то ничего страшного, и почаще устраивайте из своей работы шоу!

Увы, и шоу у меня не получалось.

Я решил, что надо бы сфотографироваться вместе. Установил на штативе фотокамеру и телефон, соединив их в один организм, и сделал снимок.

Выглядело это все вполне солидно. Влад говорил как-то по-театральному, поставленным голосом, и потому прохожим, наверное, казалось, что мы тут снимаем кино.

Что же касается меня, то я лишь мямлил:

— Наша выпечка... э-э-э... заходите... э-э-э... — и вяло раздавал листовки.

Либо внаглую шел в наступление. На прохожих.

— Так, брат, нельзя, — старался скорректировать мои действия Влад. — Будь ненавязчив, но энергичен!

За 150 рублей в час проникнуться любовью к пекарне я так и не смог. Хотя благодаря работе Влада дела у нее, похоже, шли совсем неплохо.

Все окрестные торговцы у метро «Сокольники» давно знают Влада Цепеша и тоже удивляются такой энергии.

— Знаете, он какой-то добрый, что ли, — сказал мне Ахмед, продавец шаурмы в палатке напротив пекарни. — Я вот целый день за ним наблюдаю, как он спокойно все это делает. И откуда столько энергии?

Я повторил этот вопрос Цепешу. Задал в лоб.

— Люблю я это дело! — скромно ответил он.