Я не женщина, я – скорпион

[i]Одной из ярчайших звезд завершившегося Берлинского фестиваля стала французская актриса Изабель Юппер. Она сыграла главную роль в фильме «Опьянение властью» классика Клода Шаброля – режиссера, когда-то ее прославившего. С Изабель Юппер сразу после премьеры встретился и поговорил корреспондент «Вечерки».[/i][b]– В «Опьянении властью» вы сыграли бескомпромиссную судью. Правда ли, что прототипом была знаменитая судья Эва Жоли, известная на всю Европу как непримиримый борец с коррупцией?[/b]– Что ж, отчасти это так. Женщина, перед которой я преклоняюсь: было бы неплохо в чем-то быть похожей на нее! Она почти идеальная женщина. Происходит из низов, добилась всего сама и боролась за социальную справедливость. Я с ней никогда не встречалась, но много о ней слышала и читала. Наверное, стоило бы как-нибудь встретиться. Думаю, нам нашлось бы о чем поговорить.[b]– И все-таки на первом месте в ваших ролях всегда – чувства, а не политика: «Пианистка» Михаэля Ханеке, недавняя «Габриель» Патриса Шеро, этот фильм Шаброля. Это как-то отражает события вашей личной жизни? Или ваши вкусы?[/b]– Это отражает всю нашу жизнь, а не только мою. Если бы у людей не было так много проблем в личной жизни, то и фильмов бы об этом не снимали! Нет, когда-то существовали фильмы о людях счастливых и способных доверять друг другу. Но когда это было! Во времена великих картин Фрэнка Капры и других режиссеров-гуманистов. Теперь другая эпоха. Никто никому не верит, мало кто счастлив. Об этом и говорит кинематограф. Хотя Шаброль, на мой взгляд, и моралист, и гуманист.[b]– А вы?[/b]– Я не обязана быть гуманистом. Я лишь передатчик чужих идей. Хотя в фильме может и не быть никакого «послания человеку». Как говорит мой друг Михаэль Ханеке, «кино – это вам не почта, чтобы письма рассылать».[b]– Что вас настолько привлекает в драмах? В комедии вас увидишь не так часто.[/b]– Как я уже сказала, именно драмы лучше всего отражают состояние духа современного человека. Хотя, посмотрите, в «Опьянении властью» хватает юмора – это, может, и не комедия, но тяжелой драмой этот фильм тоже не назовешь. Просто комедии во Франции в последнее время снимают очень уж плохие. Даже если я снимаюсь в комедии, то стараюсь придать характеру глубину и неоднозначность. Не всегда с успехом... Опыт работы с Франсуа Озоном в «Восьми женщинах» лично мне показался исключительно удачным. Все потому, что Озон очень талантлив.[b]– Вы не боитесь даже самых рискованных проектов. А бывает, что вам предлагают какую-то роль, а вы отказываетесь, говоря себе «Это уже чересчур»?[/b]– Иногда... Когда Михаэль Ханеке сделал мне предложение сыграть главную роль в «Пианистке», я долго сомневалась – соглашаться или нет. Долго. Пару часов. И решила согласиться. От некоторых ролей, как я поняла уже после, отказываться нельзя ни в коем случае. Особенно с Ханеке – будь это другой режиссер, я бы, может, и отказала. Хотя я и Ханеке до того отказывала, когда он звал меня сниматься в «Забавных играх». Вот это для меня было уже чересчур.[b]– Вы звезда европейского кино. Работа в Америке вас не привлекает?[/b]– Так вышло, что в Голливуде я до сих пор не работала – хотя там в последние годы, по-моему, происходит немало интересного. Я же имела лишь опыт работы в независимом американском кино: я снималась в странной комедии под названием «Взломщики сердец». Если бы Голливуд предложил мне что-нибудь по-настоящему оригинальное, я бы не отказалась. Сомневаюсь, что мне суждено когда-либо сыграть в американском блокбастере.[b]– Вы с Шабролем сделали семь фильмов, знаете его уже не первое десятилетие. Он вообще изменился за это время?[/b]– Знаете, не слишком. Я помню его таким с самого начала, с первого нашего фильма. Загадочный человек.Всегда в хорошем настроении.[b]– У него репутация жизнелюба. Он, наверное, еще и шутник?[/b]– Да, иногда он меня смешит. И, во всяком случае, никогда не заставляет плакать.[b]– Что именно вас так привлекает в нем?[/b]– То, что, играя в его фильмах, я не обязана лицемерить. Я не должна казаться лучше, чем я есть на самом деле. Ведь в каждой из его героинь есть и хорошее, и плохое. Правда, я чаще предпочитаю дурные стороны. Такая уж я по природе. Не женщина, а скорпион. Это Шабролю и нравится. Правда, в «Опьянении властью» он назвал меня не скорпионом, а пираньей. Тоже неплохо.[b]– То есть вы в частной жизни такая же женщина-пиранья, как ваша героиня?[/b]– Это более сложный вопрос, чем вам может показаться. Актерская работа – интимный процесс, потом и не опишешь словами, что в персонаже пришло из твоего собственного характера, а что выдумано: между выдумкой и реальностью происходит активный обмен информацией. Обычно понимаешь, что в тебе общего с персонажем, когда смотришь уже законченный фильм. Я посмотрела и увидела, что у меня с этой судьей много общего. Но что именно, я вам не скажу.[b]– Вы с Шабролем спорите на съемочной площадке?[/b]– Никогда. Мы вообще не разговариваем. Обычно он на протяжении всего съемочного периода молчит, что меня полностью устраивает. На этот раз было чуть-чуть иначе. К примеру, иногда он говорил: «Не могла бы ты отойти в сторону и повернуться сюда?» И то лишь потому, что в фильме больше важных, но мелких деталей, чем обычно в его картинах.[b]– А с другими режиссерами – Ханеке, Шеро, Озоном – вы спорите?[/b]– Если они хотят спорить – спорю, не хотят – помалкиваю. Могу подстроиться под кого угодно. Для режиссеров я настоящий клад, уверяю вас.[b]– Могло бы так случиться, что Шаброль предложил бы вам роль, а вы бы ему отказали?[/b]– Очень сомневаюсь. Дело тут не в нашей дружбе. Я просто знаю, что ему можно доверять. Плохой роли он не предложит. Я, конечно, читаю сценарии, прежде чем сказать «да».[b]– Вы испытывали в вашей профессиональной жизни опьянение властью?[/b]– Нет. Насколько я помню, никогда. Хотя одержимость работой во мне присутствует. Когда я это чувствую, стараюсь отступить в сторону, отстраниться от моего персонажа. Это помогает.[b]– Как вам кажется, у актеров сегодня есть власть, сопоставимая с той, которая сосредоточена в руках политиков и бизнесменов?[/b]– По себе не сказала бы. Может, в Америке все по-другому, и у актеров есть реальная власть. Но мне это кажется большой иллюзией. Ничего страшного, у нас работа такая – иметь дело с миражами и иллюзиями.[b]– У режиссеров больше власти, чем у актеров. Вы ведь, кажется, собираетесь дебютировать в театральной режиссуре, в Парижской опере?[/b]– Этот проект сорвался. Не буду рассказывать, почему, – слишком длинная история.