Императоры в Оружейной

[i]Уникальная выставка «Российские императоры и Оружейная палата» – центральное событие празднования 200-летия Государственного музея-заповедника «Московский Кремль». Вернисаж приурочили точно ко дню основания музеев Кремля, которым считают 10 марта 1806 года. Тогда Александр I подписал Указ «О правилах управления и сохранения во всегдашней целости в Мастерской и Оружейной палате ценностей». Автор экспозиции, заведующая Оружейной палатой Елена Моршакова, ответила на вопросы «Вечерней Москвы».[/i][b]– Какими хронологическими рамками ограничена выставка?[/b]– Они очевидны: 2 ноября 1721 года, когда Петр I принял титул императора, и 15 марта 1917 года, когда Николай II отрекся от престола. Что могло произойти после 1721 года? Москва могла отойти от столбовой дороги истории, как это произошло когда-то с Владимиром. Но здесь особую роль сыграла Оружейная палата. Она осталась хранилищем государственных регалий и коронационных ценностей, получив придворный статус. Следовательно, и Москва сохранила звание Первопрестольного града.[b]– Неужели такова была воля основателя новой столицы?[/b]– Была. Петр распорядился передать в Оружейную свой кафтан и алебарду из Преображенского дворца, завел порядок собирать в Кремле военные трофеи. Заложил этим идею будущего музея.[b]– Но в ХХ веке палата стала меньше напоминать хранилище царских ценностей и регалий, а больше – музей шедевров декоративно-прикладного искусства.[/b]– Это было гениально придумано первыми директорами советских лет, людьми героических и трагических судеб. Мы им обязаны сохранением сокровищ Оружейной палаты и нынешнего Алмазного фонда. Чтобы вывести музей из-под подозрений в пропаганде «проклятого прошлого», им пришлось отправить в запасник, подальше от глаз, личные вещи монархов, венцы, скипетры, державы, троны… Шли директивы готовить сокровища к продаже, составлять перечни для изъятий. Измученный борьбой с чиновниками, умер директор Михаил Сергеев. Долго держался следующий директор Дмитрий Иванов, а в 1930 году, когда узнал, что финансовые органы без согласования с ним подготовили к аукциону новую партию музейных ценностей, бросился под поезд. Но главного музейщики добились – палата была спасена.[b]– Регалии из Оружейной возили в Петербург для торжественных церемоний – не боялись потерять или повредить?[/b]– Это стоило хранителям больших волнений, но вещи брали и возвращали. Началось все с похорон Петра Великого. Печальная церемония поразила всех великолепием и пышностью. В последний путь императора сопровождало шествие «с важнейшим и первейшим сокровищем» – шапкой Мономаха, с древними венцами, другими регалиями, привезенными из Москвы. Так проходили и последующие похороны императоров в Петропавловском соборе – сформировался ритуал. Одновременно сложилась традиция: после коронации, а она проходила только в Москве, обязательно отдавать коронационные вещи в Оружейную палату. А брать их было можно только с разрешения императора, который прислушивался к мнению хранителей…[b]– А все ли украшения и регалии дожили до наших дней в той форме, в которой были созданы?[/b]– В Патриаршем дворце мы показываем каркас или остов, который остался от первой российской короны, возложенной собственноручно Петром на Екатерину I. А рядом осыпанная бриллиантами корона Анны Иоанновны. 2,5 тысячи сверкающих камней. Это казус. Ювелиры не успевали изготовить корону для одной императрицы – второпях раздели корону другой. Есть на выставке необычные регалии. Например, мальтийская корона Павла I. Есть щит и меч – новые символы, введенные Елизаветой, но смысл, который она придавала им, пока до конца не выяснен.Оказывается, власть имущая и три века назад разъезжала по улицам со спецсигналами. Это поводная цепочка с позолоченными бубенчиками и тяжелая, в несколько килограммов, «гремячая» цепь. Великолепное конское убранство, вероятно, очень дорогое, – посольское подношение Екатерине по случаю заключения Кючук-Кайнарджийского мира. Но императрица передала это убранство из Петербурга в Оружейную палату.[b]– Кто из императоров более щедро, чем другие, обогатил коллекцию палаты?[/b]– Количеством даров щедрость не измерить. Но могу сказать, что при Александре I и Николае I собрание нашего музея выросло вдвое. Старший из братьев Александр передал, например, коллекцию церковных наперстных крестов – знак родовой святости Романовых, а младший ввел традицию передачи нам воинских знамен, которые особо почитались.[b]– Но вы редко показываете исторические знамена. Почему?[/b]– Во-первых, ветхие ткани требуют особых режимов, во-вторых, никогда не хватает экспозиционных площадей. Здесь мы выставили знамя князя Дмитрия Пожарского. Когда оно раньше было в экспозиции Оружейной, то поражало всех – посетители писали восторженные отклики, даже пафосные стихи.[b]– Какая часть ваших экспонатов находится в запасниках?[/b]– На юбилейной выставке мы показываем лишь десятую часть всего собрания. Девять десятых – в фондах. Не думайте, что там предметы классом ниже. Много оружия разных времен, тканей и одежды, включая схиму, в которой был погребен Иван Грозный, много икон и портретов.В советские годы не очень любили портреты царей. Такое «обезличивание» экспозиции обедняет ее. Очень выигрышно показать личные вещи человека – награды, табакерки, письменные принадлежности – рядом с его портретом, как тут, на выставке.[b]– А есть на выставке предметы вроде алмаза «Орлов» с легендой, похожей на роман? Живет версия, что граф-фаворит подарил этот дорогой камень Екатерине за ее же деньги.[/b]– Есть подарок императрицы князю Потемкину-Таврическому – сабля XVII века. Это, скорее, не знак любви, а знак уважения к полководцу и выдающейся личности. Дар любви все-таки есть на выставке. Это пасхальное яйцо «Клевер» 1902 года – последнее произведение гениального ювелира Михаила Перхина, работавшего на фирме Фаберже. Мы его редко показываем, оно очень хрупкое. В этом яйце был тончайшей работы сюрприз – большой четырехлистник клевера, который очень редко встречается в природе. Его называют «губами влюбленных». Николай II хотел тронуть сердце Александры Федоровны таким лиричным подарком.[b]На илл.: [i]Пасхальное яйцо «Клевер». 1902. Фирма К. Фаберже.[/b][/i]