Дайте ангелу шанс

[i]Путь «цветов улиц» неизменно заканчивается тупиком: они попадают либо в тюрьму, либо на кладбище. Единственный шанс для беспризорника вернуться к нормальной жизни – встреча с сотрудниками немногочисленных социальных организаций, которые работают на улицах города.Корреспондент «ВМ» отправился вместе с социальным психологом организации «Врачи без границ» в рейд по беспризорному миру Москвы.[/i][b]Родителей нет. Документов нет. Москву не знает[/b]Аня, милая барышня 24 лет, знает беспризорную Москву как свои пять пальцев. В разномастной толпе она без ошибки определяет своих подопечных: – Понять, что перед тобой бездомный ребенок, не всегда просто. Дети, которые занимаются карманным воровством, как правило, чисто и аккуратно одеты, потому что они не должны выделяться. Но беспризорника всегда можно узнать по бегающему взгляду – привык каждую секунду быть начеку, по стоптанной обуви и грязным ногтям…Мы идем к Курскому вокзалу мимо так называемого «нижнего бич-парка»: на траве под деревьями лежат взрослые бездомные, они практически не шевелятся, только лениво оглядывают прохожих. Детей среди них нет.– Бездомные дети, – рассказывает Аня, – очень обижаются, если их сравнивают со взрослыми бомжами, они всячески подчеркивают: «Мы не такие».На Курском вокзале традиционно больше всего бездомных детей, однако на этот раз мы никого здесь не встретили:– Когда тепло, беспризорники выбирают другие места, летом можно ночевать везде, даже под открытым небом. Есть железнодорожная станция «Серп и молот», там под платформой живут беспризорные дети, но туда лучше ехать в сопровождении мужчины, – говорит Аня.[b]– Беспризорные дети опасны?[/b]– За время работы с беспризорниками я ни разу не оказалась в опасной ситуации. В худшем случае могут наговорить гадостей. Просто есть правила, которые надо соблюдать. У каждого уличного ребенка есть шанс вернуться в общество. В Москве существуют прекрасно оборудованные приюты. Главное – навести мостик между беспризорниками и обществом, по которому они могли бы вернуться в нормальную жизнь. Мы этим и занимаемся.[b]– Но этим вроде бы должна заниматься милиция?[/b]– Дети боятся милиции, они всячески стараются избегать встречи с ней. Наша задача – сделать так, чтобы они сами захотели уйти с улицы.Первого беспризорника мы встретили у «Макдоналдса». На ступеньках, по которым пробегают нарядные девочки с гамбургерами в руках, сидит оборванный чумазый подросток и уныло смотрит в пол. Аня опускается на корточки рядом с ним и спрашивает:– Привет! Что ты здесь делаешь?– Есть хочу.– Давай я тебя покормлю…Парень кивает головой. За едой завязывается разговор. Мальчика зовут Карим. Впрочем, при первой встрече бездомные дети чаще всего не называют своего настоящего имени. Карим приехал в Москву из Узбекистана. Родителей нет. Документов нет. Москву не знает. Не ел трое суток и не помнит, когда последний раз мылся.Аня как бы невзначай говорит ему, что помыться и выстирать одежду можно в центре «Врачи без границ», и дает небольшую брошюру с полезной информацией и адресом центра. Карим кивает головой. И, не попрощавшись с нами, направляется в сторону вокзала, таща за собой прозрачный пакет со старыми детскими игрушками…[b]История любви[/b]Место около станции метро «ВДНХ» беспризорники называют «Матрешкой». Здесь они проводят дневные часы, встречаются друг с другом и попрошайничают. Большинство из них Аня знает в лицо. Она подходит к светловолосой, очень красивой и хорошо одетой девочке.Девочку зовут Таня, прозвище – Ангел. Узнав, что я журналист, Ангел со словами «вот этого мне не надо» исчезает.– Таня – москвичка, – рассказывает Аня. – К слову, среди беспризорных детей в столице только 11% москвичей. И она – по понятным причинам – не хочет, чтобы ее фотография попала на страницы столичных газет.У Тани есть дом и мать, с которой она перестала общаться после конфликта с отчимом. Среди подростков она слывет смелой и сильной. Знает себе цену. А я помню, как в дельфинарии, куда я их водила, она увидела карусель и со слезами на глазах сказала: «Меня маленькую папа тоже на карусели катал…»Аня вынуждена прерваться – ее дергает за рукав худенькая, бледная девочка: «Купи мне пластырь, я ноги натерла, и носки за 10 рублей, и пирожок», – даже не просит, а требует она.Девочку зовут Света, ей пятнадцать лет. Несколько месяцев назад она родила ребенка. Сейчас малыш находится в Доме ребенка, но Света очень хочет его забрать, игнорируя аргументы, что чердак – не лучшее место проживания для младенца.– Я их люблю этих девочек и понимаю, что то, как они живут, не их вина, а их беда. Но когда Света, родив ребенка, призналась мне, что она, возможно, опять беременна, – я была в шоке. Хотя бывают и другие истории. Наша подопечная Женя, когда узнала, что ждет ребенка, решила рожать. У нее неожиданно проснулся материнский инстинкт. Сейчас она живет вместе с ребенком и его отцом Иваном, тоже беспризорником. В этой истории любви мы все принимали участие. Когда они впервые встретились, Ваня ее обокрал. А потом вернулся и сказал, что будет защищать. Они то встречались, то расставались. Когда Ваня исчезал, Женя просила нас найти его, и мы ходили по вокзалам в поисках ветреного возлюбленного. Нам в этом даже взрослые бомжи помогали! Сейчас у этой пары вроде бы все хорошо…[b]Мостик в нормальную жизнь[/b]Центр «Врачи без границ» работает с двух часов дня до восьми вечера.– А раньше такие дети и не просыпаются, – говорит заместитель координатора проектов по работе с беспризорными и безнадзорными детьми Алексей Никифоров. – Приходится подстраиваться под их график.Дети не могут остаться в центре на ночь: здесь не раздают одежду и горячее питание. В центре нет охраны («Мы не боимся детей», – комментирует Алексей). В большом зале стоит тренажер, один подросток работает на компьютере, трое других разговаривают о чем-то с социальным работником. «А теперь мы идем играть в баскетбол»,– заявляет воспитатель. Мальчишки с криком устремляются на улицу.В небольшой комнате библиотека: компьютеры, книги. «Читают они мало, – говорит Алексей, – предпочитают компьютерные игры. Но мы стараемся научить их хотя бы элементарной работе с ПК. Они же современные дети». В отдельном отсеке расположена кухня, прачечная и ванная. Любой бездомный ребенок может перекусить, выстирать одежду и принять душ. Есть здесь и медпункт, где беспризорнику окажут первую медицинскую помощь.Алексей Никифоров 20 лет работает с бездомными людьми. И больше всего его возмущает убеждение, что бездомные дети – сплошь преступники, которым место только за решеткой.– Действительно, для детей улицы есть только два пути – либо тюрьма, либо кладбище. Но по дороге их можно перехватить и вернуть к нормальной жизни. Это очень легко сделать, если ребенок недавно на улице. Такие дети напуганы и сделают все возможное, чтобы уйти из этой опасной среды. Но их очень пугает, что милиционеры после задержания отправляют детей в больницу, где они 10 дней сидят в изоляции, а только потом помещают в приют. В прошлом году из 20 тысяч детей, задержанных на улицах Москвы, до приютов довели только 3 тысячи...[b]– Убегают?[/b]– Да. После акций, направленных на выявление беспризорников, на улицах детей становится меньше, но дней через 10 они снова тут как тут. Мы работаем по другой схеме. Ребенок приходит к нам сам, мы беседуем с ним и связываемся либо с родителями, либо с воспитателями детских домов. Кстати, две трети детей, с которыми мы работаем, «домашние». Конечно, большинство из них бегут из дома, где растут в неблагоприятных условиях. У большинства из них нет отцов, и лишь 16% – из полных семей. Родители часто страдают алкоголизмом, детям уделяют мало внимания. Но были такие случаи, когда дети уходили из совершенно нормальных семей: у них так выражается страсть к приключениям.Если ребенок года три провел на улице, он уже почувствовал вкус «свободы», приобрел навыки выживания, и ему очень сложно подчиняться правилам, которые приняты в человеческом общежитии. А нам очень непросто найти противовес этой свободе. Но иногда и в этом случае удается объяснить, что улица всегда заканчивается тупиком. Проблема этих детей в том, что с ними никогда рядом не было взрослого, который мог бы своим примером показать, к чему надо стремиться.[b]– У детей на улицах есть свои группировки?[/b]– Лучше сказать – группы. Некоторые беспризорные состоят в преступных группировках, но нас никто к ним не подпускает. Ребенку, который оказался на улице, одному не выжить, и он прибивается к группе ровесников. Одни занимаются только воровством, другие только работают, третьи только попрошайничают. Каждый выбирает то, что ему ближе.[b]– А за время работы вы сталкивались с безвыходными ситуациями?[/b]– В наш центр уже три года приходит парнишка, и мы ничем не можем ему помочь. Он гражданин Таджикистана, приехал в Москву с бабушкой, которая категорически не хочет жить там и добивается (без особого успеха) российского гражданства. А мальчик при ней. Хороший парень, был отличником, любит читать. Жить ему негде, учиться не может. Одна у него надежда: говорит, исполнится мне 18 лет, пойду в российскую армию, может, тогда меня признают гражданином России. А пока ночует на Курском вокзале…