Татьяна Борисова и Сергей Цветков: На финальной стадии мужчины дают лучший результат

[i]Редкий драматический спектакль обходится нынче без танцевальных или пластических сцен: они придают зрелищу особую экспрессию, эмоциональный накал. Но актеры — не профессиональные танцовщики. Ногу «утюгом», неуклюжий выпад не в такт музыке глазастый зритель заметит непременно.И тогда общее впечатление от спектакля будет разбито вдребезги. Чтобы реноме народных, заслуженных и вообще артистов не падало, а всегда оставалось на недосягаемой высоте, режиссеры-постановщики приглашают в театр хореографов или специалистов по пластике.А те, невзирая на лица и регалии, тут же ставят актеров к балетному станку...Именно так жестоко, но, судя по результату, справедливо и правильно поступали с исполнителями разных ролей [b]Татьяна Борисова и Сергей Цветков[/b], работая над «Кином IV», «Шуткой мецената», «Чумой на оба ваши дома», «Дон Жуаном» (Театр имени Маяковского), «Додо», «Гофманом», «Красивой жизнью» (МХАТ имени Чехова), «Безразмерным Ким-танго» (театр «Эрмитаж»), «Катериной Ивановной» и «Счастливым событием» (театр «Модернъ»)...Мы напросились на ужин к этой хореографическопластической супружеской паре и убедились, что живы они не единым искусством: к столу подавали отменную ветчину, на горячее — свиные отбивные с нежнейшим картофельным пюре, а потом пышные блины со сметаной или абрикосовым джемом.Вино было красное, чай крепкий. Дети, Настя и Иван, время от времени вставлявшие остроумные реплики в общий разговор, нам тоже очень понравились.[/i][b]— Работа хореографа и режиссера по движению, по-моему, в психологическом смысле не из простых. Актеры-то народ самолюбивый. Неужто они вот так, сразу становятся покорными овечками? Т.: [/b]Всякое, конечно, бывает. Иногда действительно приходится преодолевать сопротивление, но оно скорее не от актерской амбициозности, а от неуверенности в своих силах. Тут я выступаю в роли психотерапевта и начинаю увещевать: «Ну давайте попробуем еще разок, да все у вас отлично получится...». А еще не забывайте о том, что в артистах сильно чувство соперничества.В одном театре мы работали с Сергеем параллельно: он с одной исполнительницей главной роли, а я с другой. Причем обе подруги... У «моей» ничего не получается, и она требует заменить сцену. Задачу мы, конечно, поставили перед собой и перед актерами сложную: словесный, прозаический текст пьесы кладется на музыку, и вдобавок все это связывается с танцевальным текстом. Такой вот высший пилотаж.Что делать? Можно пойти на уступку и упростить сцену, но я иду на хитрость: «Представьте, ваш выход сразу после актрисы такой-то, у нее такая яркая, насыщенная сложными движениями сцена. А сразу вслед за нею появляетесь вы. И показываете нечто простенькое, примитив?». Наступает пауза. Потом: «Нет-нет, давайте работать!».[b]С.: [/b]Кстати, я заметил, чем крупнее актер, чем масштабнее его личность, тем с большим желанием готов он учиться новому. С Иннокентием Смоктуновским мы репетировали хореографическую сцену в спектакле «Из жизни дождевых червей». В нем была занята и его дочь Маша. И он учил не только свой рисунок, но и ее кусок, чтобы потом, дома, еще раз вместе пройти роль.[b]Т.: [/b]Сейчас мы работаем в Театре Маяковского над «Дон Жуаном». Старейшая наша актриса Нина Мимиконовна Тер-Осипян, ей уже где-то под девяносто, танцует там испанский танец. Радуется этой возможности, как дитя: «Танечка, вы меня осчастливили. Я всю жизнь мечтала танцевать!». И при этом жалуется на своего семидесятилетнего партнера Ефима Исааковича Байковского: «Он такой ленивый, этот молодой!».[b]— Есть ли какая-то разница в хореографических способностях мужчин и женщин? Т.: [/b]Женщины явно восприимчивее к рисунку танца, быстрее все схватывают.[b]С.: [/b]Зато на финальной стадии актеры-мужчины дают лучший результат.[b]Т.: [/b]Пусть так, но зато из десяти женщин хорошего результата добиваются восемь, а из десяти мужчин — только двое...[b]— Как вы думаете, потребность использовать средства пластики и хореографии в драматическом спектакле проистекает от недостатков драматургии? Или режиссер таким легким (для него, разумеется) путем оживляет свою постановку? С.: [/b]Идет постоянный поиск новых форм в театре. Может быть, привлечение балета, народного танца, пантомимы, цирковых трюков — попытка раздвинуть закостеневшие рамки, придать драматическому действу большую многоплановость. Порой даже в хорошей пьесе текст звучит плоско, на грани пошлости, но стоит заменить его эмоционально сильной безмолвной сценой, как быт остается где-то внизу, а актеры и зрители парят уже в высоких сферах.[b]Т.: [/b]Помните, в спектакле «Счастливое событие» по Мрожеку у нас сцена ожидания любви, ликования от свершившегося духовного и физического слияния, а потом и сцена родов решены в танце? У публики это вызывает полный восторг. Даже не представляю, как такое можно было бы выразить в словесных монологах. В другом спектакле, «Безразмерном Ким-танго», танго — то томное, то печальное, то страстное — становится символом всей нашей жизни, мы проходим по ней, как бы танцуя.[b]— Вы работаете с театрами, так сказать, разных школ. Легко ли, например, «консерваторы» от системы Станиславского идут на ваши изыски и выдумки? Т.: [/b]На Малой сцене МХАТа имени Чехова ныне покойный режиссер Ланской ставил «Красивую жизнь» Ануя и пригласил нас поработать вместе. В конце первого акта был такой эпизод: в одном помещении собираются люди разных политических взглядов и сословий — старая, отжившая свое аристократия, мелкие и средние буржуа, а также представители этакого левого, народного направления. Там происходит некая схватка, «левые» побеждают и решают истребить всех своих противников. Но, чтобы юное поколение знало свою прежнюю историю, создают живой музей: оставляют одну семью, поселяют ее в замок и говорят: «Жрите, пейте, блудите, а мы будем приводить детей и показывать вас в качестве экспонатов прогнившего прошлого». И в этот замок приводят горничную — девушку из бара «Парадиз». Она, толком не соображая, куда и зачем ее привели, взбирается на стол и начинает танцевать. При этом она так эротична и хороша, что у мужчин все политические взгляды тут же улетучиваются, и, очарованные девицей, они, как стадо, устремляются вслед за ней. По нашему замыслу, один из них, глава аристократического семейства, должен обернуться, провести рукой по лицу, словно снимая пелену с глаз, и на последнем аккорде сесть на стул. Потом медленно шло затемнение. Всем страшно понравился этот замысел. Только тот актер, тот самый, что должен был сыграть старого аристократа, подошел ко мне и с большим сомнением в голосе спросил: «Таня, а будет ли это по-мхатовски?».[b]— Театральную жизнь всегда сопровождают разные комические ситуации. Наверное, и у вас было их немало? С.: [/b]На гастролях в Киеве, куда мы возили «Кина IV», произошел такой случай, почти из разряда политических. По пьесе, в конце первого акта, Костолевский, играющий короля Англии, должен появиться в главной, так называемой царской ложе театра, поприветствовать оттуда толпу актеров, изображающую народ, и бросить на сцену белую розу.«Народ» при этом падает на колени... Охрана украинского президента воспротивилась такому раскладу: в этой ложе будет сидеть Кучма, поэтому пусть Костолевский бросает свою розу из противоположной.Все вроде бы согласились, но потом, через несколько минут, до кого-то доходит: что же будет, если вся труппа встанет на колени лицом к Костолевскому и задом к президенту Украины. В результате Кучма сидел в партере...[b]— Насколько я знаю, вас приглашают ставить танец и движение и в западные театры. Тамошние актеры лучше технически подготовлены? Т.: [/b]Честно говоря, нас в свое время поразила актерская школа в Монреале. Потрясающий балетный класс со специальным покрытием... Причем речь идет не о хореографической школе, а о драматической. Рано утром все студенты два часа занимаются китайской гимнастикой, потом балетный класс, танец модерн или классический, вокал, и только после этого — драматическое искусство. И вот еще что любопытно. Если студенты ставят учебный спектакль по Чехову, то приглашается русский режиссер, если по Гарсии Лорке — испанский. Причем с режиссером приезжает целая группа: балетмейстер, художник по костюмам и т.п. Для них очень важна подлинность духа пьесы.Когда-то так было и в России. В той же Александринке сначала обучали танцу, пению, владению музыкальным инструментом, а уж потом правильной речи и драматическому актерскому мастерству. Программы отечественных театральных вузов уже давно, мне кажется, нуждаются в пересмотре.[b]— Какое самое сильное зарубежное впечатление? С.: [/b]Мы вдруг открыли для себя то, что люди, живущие в той или иной части земного шара, неотделимы от произведений искусства, созданных на их родине. Я слышал индусское изречение: лицо Кришны, как грозовое облако. Много лет считал его красивой метафорой, пока не приехал в Калькутту и не увидел сотни людей с лицами цвета грозового облака — почти темносиними. А в итальянском городке Урбино, на родине Рафаэля, тоже испытал своего рода «культурный шок». Гуляли с Таней по пустым улочкам, забрели на главную площадь... Вдруг раздался звук колокола, из всех дверей высыпали молодые люди (Урбино — сугубо студенческий город). Они быстренько расселись прямо на камнях площади, начали болтать, жевать бутерброды. Клянусь, никогда в жизни я не видел такого количества красивых девушек и юношей. Потом опять ухнул колокол, все мгновенно разбежались по аудиториям, а мы с Татьяной вошли в пустой собор. На нас с фресок смотрели те же лица, что за минуту до этого. Только одежда была другая...