Ведь были схватки боевые!

[b]Как и все мальчики, Женя Бехарт в детстве обожал играть в солдатики. Только с возрастом это увлечение не исчезло, а переросло в большую игру с живыми «игрушками».[/b]Сейчас Евгений Валерьевич – в обычной жизни художник-педагог из подмосковного Солнечногорска, – выходя на ратное поле, превращается в заместителя командира 1-й роты Военно-исторического клуба «Второй швейцарский полк». «Что-то вроде старшего сержанта в современной системе воинских званий», – посмеивается Евгений, упоминая между прочим, что еще недавно «воевал» за русских.[b]– А вы случайно не потомок тех самых интервентов, пришедших в Россию в 1812 году?[/b] – интересуюсь я, имея в виду не совсем обычную для средней полосы России фамилию собеседника.– Нет. Мой род происходит из Пруссии. Как и все люди, серьезно занимающиеся военно-исторической реконструкцией, я провожу много времени в архивах. Выяснил, что два моих прадеда участвовали во Второй мировой по разные стороны линии фронта! Как вспоминает Евгений, его страсть к «спектаклям» на тему давно отгремевших сражений зародилась еще в пятом классе. Невинные забавы с солдатиками, купленными в магазине Бородинской панорамы, вылились в занятия в московском военно-историческом кружке, куда зеленоградский школьник ездил каждую неделю в течение нескольких лет. С 1994 года Бехарт – в Зеленоградском военно-историческом клубе, объединяющем сейчас 14 человек в возрасте от 14 до 45 лет.Мы познакомились с Женей на выставке «Бородинское пробуждение», которую клуб открыл ко Дню защитника Отечества в Государственном Зеленоградском историко-краеведческом музее.– Мы делаем униформу, детали амуниции и военного быта в строгом соответствии с историческим оригиналом, – просвещает меня Евгений, демонстрируя несколько военных мундиров, представленных военно-историческими клубами Москвы и Подмосковья. – Вот мой прежний мундир – гусарского Павлоградского полка образца 1811–1816 гг. В одиночку такую вещь сделать, конечно, трудновато. Одежду в основном шила профессиональная швея, которую мы нашли по Интернету. Саблю ковал кузнец. Я подгонял подбородочную чешую (металлические полосы, спускающиеся вниз от кивера), монтировал пуговицы, устанавливал репеек (красный овал для поддержки султана)...[b]– Сколько же всего элементов в этом мундире?[/b]– Давайте посчитаем. Ментик с расшивкой (он носится на левом плече), доломан (гусарская куртка, расшитая шнурами), штаны-чакчиры, кивер, султан, ташка с поясом (специальная расшитая гусарская сумка), сапоги, сабля, лядунка (еще одна небольшая сумка), перчатки и, пожалуй, самое главное – гусарский кушак. Здесь еще не видны рубашка, галстук и нижнее белье. Получается четырнадцать компонентов. На всю работу по изготовлению мундира ушло около года. В нем я участвовал в реконструкции сражений несколько десятков раз. Однажды даже получилась болезненная реконструкция ранения: польский улан, войдя в раж, так приложился саблей по киверу, что достал до головы. Конечно, потом извинялся...[b]– А почему вы переметнулись в стан «врагов»?[/b]– Перешел во французскую армию по собственному желанию. В основном люди меняют клуб по личным обстоятельствам – переезжают на новое место, переходят на новую работу, усложняются семейные обстоятельства... Зато в этом случае появляется возможность изучить новый пласт военно-исторической культуры.Осматриваем еще несколько мундиров... Мое внимание привлекает странный персонаж с перекинутой через плечо связкой лука, в левой руке он держит большой деревянный фонарь со свечой.[b]– Зачем луковицы? Неужели позиции противника закидывать?![/b]– Нет, варить знаменитый французский луковый суп, – улыбается Евгений. – Это походная французская форма. Дело в том, что на позициях в мундирах не расхаживали – неудобно, да и непрактично. В более-менее спокойной обстановке между боями надевали этот комплект – шинель, холщовые штаны, кивер в вощеном походном чехле, на ногах – вощеные деревянные сабо.По словам Жени, некоторые особо богато украшенные парадные мундиры могут тянуть на несколько тысяч долларов. Но и эта сумма не идет ни в какое сравнение с ценой скрупулезно восстановленной французской легкой четырехфунтовой пушки. Чтобы изготовить это чудо артиллерийской мысли двухвековой давности, энтузиастам пришлось ездить в швейцарский музей Суворова за чертежами.– Стреляет орудие ядрами и картечью, – комментирует Бехарт. – В наполеоновской армии его транспортировала упряжка из четырех-шести лошадей. Сейчас полностью разбираем и перевозим в автомобиле, а на позиции, как и прежде, артиллерийский расчет вкатывает пушку вручную. Во время представлений мы, конечно, стреляем холостыми. Вот дождемся сентября, поедем на традиционное Бородинское сражение и там угостим русские войска!