Калужский атаман на Якиманке
[b]В начале 1870-х годов под Москвой чередой пошли налеты на богатые дачи. Одна из дач сгорела, а на пожарище нашли трупы хозяйки и прислуги. Потом на дороге за городом, в такой же дачной местности, убили промышленника, получившего в банке большую сумму. А тут и в самой Москве обворовали несколько лавок и квартир. Полиция установила, что все это дело одних и тех же преступников, во главе которых стоит атаман Кочуй, беглый каторжник.[/b]Через осведомителей сыщики смогли узнать, что у Кочуя есть «чистый» паспорт на имя Егорова, которым он очень дорожит. Тогда решено было устроить ему засаду: в газетах дали объявление о том, что паспорт мещанина Егорова считается недействительным, так как его владелец просрочил адресный билет. Там же сообщалось, что для получения нового паспорта Егорову надлежало явиться в паспортный стол Якиманской полицейской части.Через некоторое время один за другим стали приходить просители, под разными предлогами хлопотавшие о выдаче им на руки паспорта Егорова, обещая «как следует отблагодарить».Но посулы не помогли – в паспортном столе отвечали, что Егоров должен расписаться в получении нового паспорта. Пришлось Кочую самому идти за паспортом. Чиновник, вызубривший его приметы наизусть, попросил «господина Егорова» присесть, пока он сходит за бумагами. Паспортист вернулся с полицейским караулом, который моментально скрутил атамана…Своей матери он никогда не знал: в 1845-м его подкинули на крыльцо калужским мещанам Петровым, и приемные родители при крещении нарекли подкидыша Алексеем. Дурная наследственность проявилась в нем рано: драчун и забияка, Лешка уже в семь лет с изумительной ловкостью крал у соседей кур, белье с веревок и фрукты из садов. Опытные люди, видя в мальчике такие задатки, говорили: «Ну, этот если уцелеет, то негодяй из него получится редкостный…»А в пятнадцать лет Алексей собрал свою первую шайку из полутора десятков ровесников. Вооруженная ножами и пистолетами, молодежная банда занимались грабежами, пуская в ход оружие при малейшем намеке на сопротивление. Своими разбойничьими подвигами они нагнали такой страх на всю Калугу и окрестности, что никто не решался обратиться в полицию за помощью. У шайки в разных частях города были заведены пять надежных квартир, и атаман кочевал, попеременно живя то там, то сям, за что и получил прозвище Кочуй. Однако на третьем году пришел конец и банде Кочуя. Сыщики их выследили и отправили в острог всю шайку. А атамана Алексея Петрова суд приговорил к пожизненным каторжным работам в Сибири.Но «в гостях у Ермака» Леша прожил недолго – сбежал и, явившись в Москву, прибился к шайке, занимавшейся кражами в церквях. Почти сразу же Кочуй обзавелся и документами: подкараулив возле Москвы-реки мещанина Алексея Егорова, он утопил его, а паспорт забрал себе.Несколько раз его ловили полицейские, но доказать факт воровства смогли только однажды, и он под именем Егорова просидел в арестантском отделении пять месяцев. Так продолжалось до тех пор, пока Кочуй не попался с поличным – его арестовали прямо в церкви, куда он забрался для кражи. Но и тут он не растерялся: на допросе назвался Иваном Ивановым, под этим именем попал под суд, а когда его погнали на каторгу, сбежал с этапа.Вернувшись в Первопрестольную, он достал из тайника свой паспорт Егорова, который был «чистым». Устроившись на сахарный завод Харитоненко конторщиком, Алексей, выждав время, скрылся, прихватив с собой пять тысяч рублей, полученных за сахар от оптового покупателя. Вот тут-то, перейдя на нелегальное положение, Кочуй и собрал шайку, в которую входило несколько женщин, принявшись «чистить» богатые подмосковные дачи.После ареста атамана его шайка еще некоторое время «работала», совершив два убийства и несколько краж. Но потом полиция, предупрежденная осведомителем о месте сбора для дележки денег, устроила облаву в кабаке Ананьева у Крестовской заставы, взяв под арест около 20 человек разом…Ожидая начала суда в губернском тюремном замке, Кочуй сделался очень набожным: в тюремной церкви он читал псалтырь и пел на клиросе.Самое время ему было задуматься о душе – преступника ждала петля. Сбывалось пророчество его соседей-калужан, предрекавших постреленку Лешке Петрову бурную, но недолгую жизнь.
