[i][b]«Усыновляют либо бездетные, либо святые. Нет, ну какая нормальная мать откажется от своего ребенка? Только алкоголички, наркоманки и вообще отбросы общества». – «Моя знакомая, интеллигентная женщина, удочерила еще в советские времена девочку. Так та не хотела учиться, а потом, когда выросла, стала пить и гулять». Милые старушки в московском дворике громко обсуждали тему, которая стала «хитом» этого лета: кто усыновляет детей-сирот и зачем им это надо. Правда, в отличие от депутатов с прокурорами, бабушки пришли к выводу, что чем больше детей будут усыновлять иностранцы, тем России лучше.[/b][/i]…Алексей Рудов абсолютно непохож на святого. Физик по образованию, зарабатывает деньги, что называется, «своим умом». У него двое кровных и один приемный ребенок.[b]– Алексей, кто сейчас усыновляет детей?[/b]– Как и в советские времена, в большинстве своем решаются на усыновление бесплодные пары, но в последнее время растет количество приемных семей, в которых уже есть кровные дети и где супруга может рожать.[b]– Ну с бездетными парами все понятно…[/b]– Бездетные пары тоже бывают разные. Для кого-то приемный ребенок – это не потребность воспитать человека, а всего лишь возможность решить свои психологические или межличностные проблемы, быть «как все». Именно они чаще всего имитируют беременность, хотят взять только новорожденного, максимально похожего на них ребенка, а потом изо всех сил хранят тайну усыновления, которая в 90% случаев все равно раскрывается. Именно в таких семьях чаще всего возникают проблемы, ведь когда ребенок по каким-то причинам не соответствует родительским ожиданиям, тут же думают о «плохих генах», наследственности, и усыновление воспринимается как ошибка.[b]– А что, по-вашему, наследственность и гены совсем не играют никакой роли?[/b]– Растить ребенка – кровного или приемного – это всегда труд. Если кровная дочь принесет двойку или сын придет с сигаретой, вы же не будете это сваливать на гены? И многие ли знают, когда рожают кровных детей, какими были прадедушки и чем болели прабабушки? А маленький человек – самое адаптивное существо, которое есть в мире, он быстро приспосабливается к абсолютно любым условиям жизни.Почему в детских домах все дети с задержкой речевого и психологического развития? Сейчас в детских домах, за редким исключением, есть и игрушки, и хорошая одежда, нет только родительской любви, родительского общения – вот вам и причина.[b]– Вернемся к тому, что бездетные пары бывают разные. Чем они отличаются?[/b]– Мотивацией. Есть бездетные пары или одиночки, у которых накопилось столько любви, нежности, что они готовы ими поделиться с ребенком, которого сами родить не могут. Кстати, все больше и больше усыновляют детей семьи, в которых уже есть кровные дети. Такие родители– как правило, очень уверенные в себе люди, им все равно, что будут говорить о них знакомые или соседи, над ними не довлеет тайна усыновления. У них нет жесткой установки – берем только мальчика, или только девочку, только маленьких, или светлоглазых. Они видят ребенка и понимают: это наш ребенок, только он почему-то живет не с нами, эту ошибку надо исправить.[b]ИСТОРИЯ ПЕРВАЯТАТЬЯНА, мама 2-летней Лады,директор PR-агентства:[/b][i]– Еще в 8-м классе в дневнике я написала: хочу ребенка. Но поскольку я всего всегда добиваюсь сама, то сделала пять попыток в надежде родить. Хотя еще до последней попытки мы с мужем решили: получится – хорошо, но усыновлять мы все равно будем. Согласия своих родственников или одобрения друзей никто не спрашивал, нам было все равно, что о нас подумают или скажут.Мы поняли, что хотим ребенка до года, чтобы мы могли увидеть, как он начинает сидеть, ходить, говорить, но не новорожденного, поскольку у меня очень плотный рабочий график и в «декрет» я уйти не могу. Пол, национальность, внешность были не очень важны, хотя, если честно, с какой-то серьезной патологией я ребенка бы взять побоялась. Вот с заячьей губой могла бы взять, поскольку в состоянии это вылечить, а с чем-то более серьезным – вряд ли. В органах опеки нас встретили приветливо, правда, мы благодаря конференции «Приемный ребенок» знали больше, чем они: и какие документы надо собирать, и как детей можно посмотреть. В Доме ребенка нам показали двоих – девочку и мальчика. Муж хотел девочку, мы на ней и остановились.В медкарте было написано, что у девочки рахит в какой-то ужасной стадии, внутриутробная инфекция и чего-то там еще, но врач Дома ребенка сказала, что ничего страшного, практически всем ставят такие диагнозы. Про кровных родителей было известно, что мама – девушка без документов, рожала по «скорой», а про отца вообще ничего никто не знает. Пока мы ждали суда и навещали дочку в детдоме, ребенок делал вид, что он – ангел божий: хорошо ела, сразу засыпала. В первый день дома она тоже была ангелом, а на второй день все закончилось. Она отказалась лежать в кроватке и потребовала, чтобы ее все время носили на руках. На третий день я мрачно курила, осознав, что жизнь поменялась, такая у меня была «послеродовая депрессия». Раньше я любила валяться на диване и читать книжки сколько влезет, а теперь об этом пришлось только мечтать… Но постепенно все пришло в норму. Скоро я научилась просыпаться на 5–7 минут раньше дочки, то есть спокойно могла почистить зубы, умыться.Сейчас ей почти два года, она абсолютно обычный здоровый ребенок, такая шустрая бандюга. Сейчас мы начали собирать документы на усыновление еще одного ребенка. Потому что мы хотим двоих детей. И я хочу мальчика.[/i][b]– Алексей, а зачем, простите, вам приемный ребенок? Ведь вы могли бы тратить свою любовь и нежность на своих кровных детей?[/b]– Я в то время помогал как волонтер приюту «Дорога к дому», так что отношение к сиротам у меня было не совсем стандартное. Мы взяли Ксюшу, ей тогда было 6 лет, сначала на опеку, то есть на время, пока не найдутся ее биологические родственники. А потом мы поняли, что она нам близка по темпераменту, что этот ребенок – наш. То есть не было идеи пожалеть сироту, спасти мир… Я вообще считаю, что жалость – это не та причина, по которой надо усыновлять. Жалеть можно месяц, два, даже год. А что потом? Мне кажется, что усыновление сродни браку, то есть между родителем и ребенком должно возникнуть некое родство душ. Не случайно, прежде чем усыновлять, людям дают возможность присмотреться к ребенку, наладить с ним отношения. Так что, если вы решили усыновить, но в детском доме вам никто не пришелся по душе, это не значит, что вы плохие родители. Просто ваш ребенок ждет вас в другом месте.[b]– Часто ли возвращают приемных детей?[/b]– Меньше, чем принято считать. Отмена имеет два пика – первые полгода после того, как ребенка взяли и поняли, что переоценили свои силы, не справились или, по большому счету, малыш им просто не был нужен. И подростковый возраст. То есть ребенок довольно долго живет в семье, а отмена усыновления возникает потому, что воспитательные проблемы, которые копились, оказались непосильными. Кстати, мифы о «плохой генетике» очень часто идут от таких родителей.[b]– Но ведь кровного ребенка, что бы он ни вытворял, не выгоняют из дома, не сдают в детдом![/b]– Вы глубоко ошибаетесь. В детдом их, может быть, не сдают, но дети из внешне благополучных семей частенько убегают. Когда начинаешь разбираться с семьей, из которой ушел ребенок, выясняется, что эта семья с психологической точки зрения абсолютно не благополучная. В приемных семьях, кстати, проблем с подростками подчас меньше, чем в кровных, поскольку многие приемные родители изначально рассматривают своего сына или дочку не как собственное отражение, а как самостоятельную личность, которая имеет право на свои особенности.[b]ИСТОРИЯ ВТОРАЯНАТАЛЬЯ, мама 3-летнего Матвея,посетитель конференции «Приемный ребенок»:[/b][i]– Мы втроем – я, муж и мама поехали в Дом ребенка. Приняли нас очень приветливо и повели показывать малышей. Заходим в группу, с нами два педиатра и главврач, там встречают две медсестрички. Все женщины очень милые и приветливые. «А вот и Мыколка!» – и хлоп мне на руки толстощекого карапуза. И весь персонал с любопытством уставился на меня – как я буду проявлять бурный восторг и счастье от встречи с сыном. У меня от волнения и страха пелена перед глазами. Малыш нервничает, крутится, ему тоже не по себе. И внутри меня, сквозь волнение и панику вдруг возникло спокойно и однозначно: нет. Это не он. Ребенка, к его явному облегчению, у меня взяли. И дали другого – c темными глазками (первая мысль: темные – не подходят!!!).Маленький... Улыбается мне. Опять страх и смущение… Передала малыша маме и стала осторожно рассматривать кандидата в сыновья. Совсем не такой, каким представляла я себе своего ребенка. Лысенький, но коротенькие волосенки – темные (а у меня должен быть синеглазый кудрявый и белокурый принц!).Длиннющие ресницы. Пухленькие губки... Улыбается. Мама тоже улыбается и разговаривает с ним и медиками. Потом мальчика дают мужу, потом опять мне. Он всем дарит улыбки, сияя двумя зубиками, и «собирает» цветочки на моей летней блузке. Мы выходим на улицу. Я кидаюсь то к мужу, то к маме: «Ну как? Ну что?» Мама улыбается: «Хороший мальчик!» ХОРОШИЙ МАЛЬЧИК?! И ВСЕ?! Это же не соседский ребенок. «Мам, тебе понравился?» – « Понравился!» – «И ЧТО?!» – «Сами решайте!» Приходим на следующий день.От волнения не помню даже, как Малыш выглядит. Сегодня он мне кажется меньше. Нам позволяют немного его понянчить. Мы все вглядываемся в незнакомые темные глазки. Тихонечко шепчем на ушко: «Ты Матвей? Скажи, Малыш, ты наш Матвей?» Серьезно смотрит и не улыбается. Возимся с ним минут 20 и сбегаем.Можно еще раз прочитать историю болезни? Можно. «Поражение центральной нервной системы... Анемия... Гипотрофия... Бронхит... Аллергоз...» Можно повезти на независимое медицинское обследование? Можно. Уходим растерянные и так ничего не решившие.Стараюсь сохранить хладнокровие. Никаких эмоций. Все решится завтра на УЗИ и, что еще важнее, – невропатолог. Если ребенок серьезно болен – не берем, идем за направлением в другой Дом ребенка. Если здоров – будем думать.Это мы так трезво и рассудительно решили. Но сквозь плотно захлопнутые ставни моей души прорывается ощутимый сквознячок. И нет больше преград между моей душой и маленьким темноглазым мальчиком. Ты мой сынок? Ты тот, которого я ждала долгих 11 лет? Это ты? Я не знаю еще, но не брошу тебя, что бы ни сказал страшный невропатолог![/i][b]– Алексей, правда ли, что в детских домах и Домах ребенка находятся очень больные дети и усыновители должны быть готовы к тому, чтобы долго и трудно лечить ребенка?[/b]– В разных учреждениях есть разные дети. Кто-то с органическими дефектами – их сразу видно. Кто-то с той болезнью, что при должном уходе достаточно быстро лечится. Но, честно говоря, наши врачи перестраховываются – пишут ребенку все диагнозы, которые только можно придумать. Потому что у нас считается, что лучше поставить диагноз, а потом его снять, чем недоглядеть и, если болезнь проявится, получить выговор. А потом, на каждого ребенка-инвалида дают доплату из госбюджета. Так что в специализированных домах могут содержаться здоровые дети.На ребенка надо внимательно смотреть, в конце концов, можно провести независимое медицинское обследование. Например, у моей дочери были разные диагнозы, сейчас ей 12 лет, она учится в английской спецшколе, нормальный ребенок.[b]– Как-то у вас оптимистично все получается.[/b]– Жизнь, она вообще состоит из проблем. Другое дело, как к ним относиться. Если считать, что каждая проблема – это катастрофа, все время жить под угрозой «начала ядерной войны», то лучше сразу застрелиться.[b]– По опросам общественного мнения, распространению усыновления в России мешает низкий материальный уровень наших сограждан…[/b]– Миф! Конечно, материальный достаток имеет значение. Но все зависит от того, что у человека в голове, насколько он любит детей и насколько он взрослый. Я не имею в виду возраст, потому что кто-то и в 50 лет – ребенок, я говорю об образе мыслей, сознании, поведении, чувстве ответственности. Среди наших приемных родителей очень богатых мало, практически нет. Да, преобладает «средний класс», но очень много и бюджетников – врачей, педагогов. Число приемных семей растет, берут под опеку, на патронат. Просто увеличивается количество социально активных людей, которые понимают, что казенное учреждение – неестественная среда для ребенка. Он должен расти в семье.[b]– Надо ли пропагандировать устройство детей в семью? Ведь благодаря отсутствию этой пропаганды сейчас детей берут действительно только те, кто хочет, кто созрел для приемного ребенка.[/b]– Я вообще не люблю всякого рода кампаний. Потому что откликаются на них в первую очередь эмоционально возбудимые люди. Думаю, должна быть сбалансированная политика: пропаганда и одновременно обучение, подготовка приемных родителей.[b]ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯМАРИНА, 30 лет,старожил интернет-конференции «Приемный ребенок»:[/b][i]– В 21 год я случайно, из найденного дома старого письма, узнала, что я приемная. Помню, что дня три я не могла в это поверить. Маму спросить у меня язык не повернулся, а папа умер, когда мне было девятнадцать лет.Я перерыла весь дом, достала все фотографии и старые открытки. Получалось, что до пяти лет обо мне в семейном архиве ничего не было. Пересмотрела по-новому свои детские воспоминания. А я помню очень много – с двух с половиной лет или раньше. И, представьте, вспомнила мать, отца (какого-то дядю Юру) и братика, больницу, детский дом, как мне меняли имя в 5 лет и много других не очень веселых воспоминаний. Например, как отец за матерью с ножом носился и мы с братом Колей прятались под столом, как мать в ванной смывает кровь с руки, как она плачет, а мы с Колей ее с двух сторон утешаем...Теперь, конечно, странно, что со всеми этими воспоминаниями я НЕ ЗНАЛА, что я приемная. Но в детстве мои приемные родители на все задаваемые вопросы находили подходящие ответы, например – «ты была в круглосуточном детском саду, а мы уезжали в командировку». Дети во все верят, и ко всем этим ответам я относилась совершенно некритически и не задумывалась об этом долгие годы....Мама мне рассказала, как меня забирали из детского дома.Как папа заплакал, когда я, первый раз его увидев, взяла его за руку и пошла с ним. Я отставала в развитии на два года, и врачи советовали школу для отсталых.Но, спасибо маме, взялась она за меня всерьез, в первом классе я еще училась на тройки, но школу закончила с медалью, институт – с красным дипломом, потом аспирантура, а сейчас мне понадобилось второе высшее.Не понимаю случаев, когда дети, узнавшие, что они приемные, обращают свою обиду и боль на вырастивших их маму и папу. Я, наоборот, стала лучше понимать свою маму. А побывав в детских домах, особенно прочувствовала, насколько родители изменили мою судьбу. Я «папенькина дочка» и сейчас особенно страдаю, что он слишком рано умер и не увидел внуков – моих сыновей: кровного и приемного.Думаю, чем больше в обществе окажется нетайно усыновленных, тем скорее глупые мифы уйдут и всем станет легче. А может, и детские дома наконец опустеют! Кто-то пугается, что усыновление становится «модным», какие-то идиоты не хотят отдавать больных детдомовцев на усыновление за границу (генофонд!). Да пусть. Лишь бы у всех этих детей появился шанс. Родителям, усыновившим ребенка, я желаю любить и ПРИНИМАТЬ его, не предполагая изначально, что ребенок «неправильный» и его надо переделывать, искать изъяны. А детям, узнавшим о своем усыновлении, я желаю очень любить и беречь своих родителей.[/i][b]НАША СПРАВКА[/b][i]Проект «К новой семье», руководителем которого является Рудов, создан относительно недавно – 17 мая 2002 года. Через «Школу приемных родителей», которая работает в рамках проекта, уже «прошло» несколько тысяч человек. А значит, как минимум две тысячи детдомовцев перестали быть сиротами. В «Школе» любой человек, планирующий или уже усыновивший или взявший под опеку ребенка, может бесплатно и даже, по желанию, анонимно прослушать лекции юриста, социального работника, врача, психолога и иных специалистов, принять участие в тренингах, пообщаться с другими приемными семьями, «набраться опыта» у тех, чьи некровные дети уже давно живут в семье. После окончания «Школы» (которая, кстати, не дает никаких, кроме опыта и знаний, преимуществ при усыновлении) слушатели могут по-прежнему и в неограниченном объеме получать консультации всех специалистов, а также пользоваться библиотекой и фильмотекой проекта.Большинство специалистов, в том числе и руководители проекта, работают бесплатно, как волонтеры. Материальной поддержки ни от государства, ни от благотворительных фондов с громкими названиями проект «К новой семье» не имеет. В основном все держится на энтузиазме его создателей и помощи приемных родителей. Денежные пожертвования с благодарностью принимаются, причем жертвователь сам решает, на что будут потрачены его деньги.[/i][b]Проект «К новой семье» – http://innewfamily.narod.ruКонференция «Приемный ребенок» – http://www.7ya.ruГазета «Ау! Родители!» – http://www.au.bbm.ru[/b][b]На илл.:[/b] Как вам эта картинка? Нравится? К сожалению, в Москве редко встретишь многодетную семью, а семью с приемными детьми и того реже. Кстати, знаете ли вы, что в прошлом году иностранцы усыновили 9,6 тыс. российских детей, в то время как наши соотечественники – 7,4 тыс.? Вот так!