[b]По случаю дня Преображения Господня в день объявления «высочайшей воли» все присутственные места и общественные учреждения были закрыты, народ отдыхал, а потому особого ликования по поводу Манифеста замечено не было. К тому же утренние газеты не успели его опубликовать, и лишь к полудню появились выпуски прибавлений, раскупавшиеся нарасхват. К вечеру город украсился национальными флагами, а на улицах, в театрах и ресторанах звучал гимн.[/b]Но одновременно с властью активизировались и революционеры. В Баулинском лесу, что на 10-й версте Владимирского шоссе, казачий патруль был обстрелян боевиками; погиб казак Сухоруков. Удалось задержать двоих боевиков. Задержанных и казаков мгновенно окружила тысячная толпа рабочих с окрестных фабрик, пытавшихся линчевать арестованных. Казаки, недавно прибывшие в Москву, растерялись. Лишь прискакавший на место происшествия московский губернатор В. Джунковский сумел успокоить возмущенных мастеровых, уговорив их передать боевиков в распоряжение полиции.[b]Ситуация в городе явно выходила из-под контроля[/b]. Даже слабые попытки полиции установить хотя бы относительный порядок, натыкались на сопротивление. Градоначальник барон Медем оказался совершенно непригодным к новой должности. Когда начались беспорядки, он, как писал очевидец, «совершенно спасовал, не выезжал из дому, и полиция не получала должных директив». Участились жалобы горожан на самих стражей порядка, в частности – бульварных сторожей, которые превратились в обычных бандитов и грабили припозднившихся обывателей, укрывали воров и сдавали свои будки «ночным бабочкам». Особенно активными в этом деле оказались сторожа в Екатерининском парке.[b]Назначенное на 27 августа слушание в судебной палате дело о десяти революционерах, «принадлежавших к тайному сообществу, присвоившему себе наименование российской социал-демократической партии», было отложено из-за неявки двоих обвиняемых[/b]. Революционеры обвинялись в подготовке к «ниспровержению существующего в России общественного строя». Шестеро обвиняемых, в том числе и потомственная дворянка Е. Д. Стасова, гуляли на свободе, а четверо, среди которых был небезызвестный Н. Э. Бауман, находились под арестом. Судьи соглашались выпустить их на свободу под залог в 300 рублей.Деньги для РСДРП были небольшие, да и богатеньких покровителей у Баумана было предостаточно. Мог бы откупиться и бежать за границу, но, как известно, революционер остался в России и погиб от рук мастерового (отнюдь не черносотенца, а простого пьянчужки, которому было все равно кого «мочить»). А вот Елена Дмитриевна, не пожалевшая трех сотен, пережила не только царя, но и советских диктаторов, скончавшись в далеком от «революционного» 1905-го, – 1966 году...[b]«Цирка», как обмолвилась героиня одного хорошего фильма, москвичам хватало и в жизни[/b]. В цирк Саломонского на Цветном бульваре привезли клетки со зверями. Дверца одной из клеток по небрежности служителей оказалась открытой, и лев по кличке Фауст выскочил во двор; за ним последовали еще два молодых льва.Ломовая лошадь, на которой привезли клетки, была растерзана в мгновенье ока, затем львы набросились на ее хозяина – извозчика Иванова. Тот, заорав благим матом, с разбегу нырнул в огромную бочку с водой, стоявшую посреди двора. Все служители быстренько вскарабкались на крыши цирка и пристройки. Рыканье рассвирепевших львов, крики цирковой прислуги, ржание обезумевших лошадей, рев медведей и других животных сотрясали окрестности.Срочно вызвали пожарные команды Сретенской, Тверской и Арбатской частей с паровыми насосами и роту солдат. Львов, пытавшихся перепрыгнуть через забор, сбивали мощными водяными струями, солдаты стреляли холостыми залпами. Несколько пожарных с горящими факелами в руках пытались загнать зверей в клетки. Наконец нашли укротителя, который остановил вакханалию и водворил львов за решетку. Прочие возмутители спокойствия «под залог» оставались на свободе…