[i]Сказать о Станиславе Позднякове, что он лучший саблист планеты, значит не сказать ничего. Победы в крупнейших турнирах стали для него едва ли не рутиной.Десять лет уже он только и делает, что нанизывает медаль за медалью на свой клинок, как на шампур.Трехкратный олимпийский чемпион. Чемпион мира. Победитель 25 этапов Кубка мира.Но и это еще не предел. Вот-вот стартует Олимпиада в Сиднее, где Позднякову, а с ним и всей команде наших саблистов, вполне по силам, порубав соперников, добавить к золотому шашлыку еще одно, а то и сразу два червонных колечка.[/i][b]— Вот с нее, пожалуй, и начнем — с Олимпиады. Кто, по-вашему, будет там главным соперником нашей команды? [/b]— Загадывать сложно. На Олимпийских играх, как известно, частенько случаются всякие сюрпризы.[b]— А если все-таки посмотреть на вещи реально? Всю пену сказочную сдуть и глянуть только на сухой остаток. Тогда как? [/b]— Тогда останется команд пять-шесть, традиционно самых зубастых, которые действительно могут нам испортить всю олимпийскую обедню. Во-первых, конечно, венгры. Потом — французы. Итальянцы. За ними я бы, пожалуй, поставил еще и поляков.[b]— Поляков? А их-то с какой стати? Крепкая, мастеровитая команда, но не более.[/b]— Не скажите. Это крайне взрывные ребята. К тому же весь последний год перед Олимпиадой они отсиживались как бы в засаде, избегая лишний раз появляться на широкой публике. Ясно — к Олимпиаде готовились. И видать что-то крепко там намудрили. Одному Богу известно — что.[b]— Судя по вашим словам, в безоговорочных фаворитах Сиднея вы нашу команду не числите? [/b]— В безоговорочных — нет. Хотел бы, да объективность не позволяет. К сожалению, за последние годы кое-что мы все-таки подрастеряли. И сегодня потенциал у команды уже не тот, что был хотя бы четыре года назад, накануне Атланты.[b]— Да уж, вы тогда выступили «на ура». Два олимпийских золота из двух взяли.[/b]— Взял, верно. Одно — в личном, другое — с ребятами. Но потом год целый команда «отдыхала», покачиваясь на волнах олимпийского триумфа. Единственное — я поставил себе задачу выиграть Чемпионат мира-97. И выиграл его — в Кейптауне. Потому на себя грешу меньше, чем на других.[b]— Многие считают, что на последовавших затем неудачах нашей команды, в частности, на чемпионатах мира, где она не побеждала уже три года, сказался уход Григория Кириенко.[/b]— И это тоже, разумеется. Сборная как бы осиротела. Из нее ушел лидер, человек, за которым мы ощущали себя как за каменной стеной. Знали: вот выйдет Кириенко на дорожку, даст результат, а нам останется лишь поддержать его. Когда он ушел, многое сразу переменилось. Получилось так, что мы с Сергеем Шариковым, выигрывая каждый сам по себе, в команде успехов не знали. И сколько бы ни старались, никак не могли найти тот особый кураж, который приносит победу. Мы дрались, не чувствуя у себя за спиной надежного тыла.[b]— Попросту говоря, вам не хватало достойного третьего, чтобы все было в ажуре? [/b]— Да, именно так. Хотя кандидатов на эту позицию было достаточно, но в деле, на высоком уровне, они явно не тянули.[b]— А что сегодня, на пороге Сиднея? [/b]— Уже ясно: третьим номером в команде будет Алексей Фросин. От него потребуется только одно: отработать свою часть программы в полную силу. Остальное сделаем уже мы с Шариковым.[b]— Вас, насколько я знаю, с самых пленок и по сию пору ведет по фехтовальной дорожке один и тот же тренер — Борис Писецкий.[/b]— Случай в истории фехтования действительно уникальный. Достойный книги Гиннесса. Я просто не знаю другого примера, чтобы союз тренера и ученика длился так долго. Обычно он рассыпается где-то на подходе к юниорам. Дальше парнишку берет в свои руки другой, как считается, более опытный педагог.[b]— Вас Писецкий, однако, не отдал.[/b]— И оказался тысячу раз прав.[b]— Сколько вы с ним уже вместе? [/b]— 18 лет.[b]— И что, за все это время не было даже намека на разрыв? [/b]— Случались, конечно, нервные моменты, но есть ли смысл их вспоминать, ведь это было так давно? [b]— Все равно расскажите.[/b]— В каком же году это было-то? В 89-м, кажется… Да, точно, в 89-м. Я тогда еще чемпионат страны среди юношей выиграл. На радостях хватил пивка, ну и меня, как водится, понесло — круто вверх. Послушал Борис Леонидович речь мою пламенную. А утром зашел ко мне в номер и говорит: «Все, раз ты у нас теперь такой великий, шагай дальше, как хочешь, но уже без меня». А что потом? Сумел набедокурить, сумей и повиниться — так ведь? Меня он, правда, слушать отказывался наотрез. Уж я и так и эдак подойти к нему пробовал — он ни в какую. Нет — и все. Пришлось родителей на помощь звать. Всей семьей к нему пришли — конфликт, слава богу, разгладился.[b]— И часто это с вами случается? [/b]— Что? [b]— Приступы звездные? [/b]— Да бросьте, какие еще приступы! Так, дурь мальчишеская выходила, не более того.[b]— Скажите, вас никогда не задевал тот факт, что фехтовальщики у народа, мягко говоря, непопулярны? Выступаете вроде бы дома, а трибуны, как правило, девственно пусты.[/b]— Хотите верьте, хотите нет, но меня этот факт абсолютно не трогает. Людей всегда манили зрелища попроще. Такие, где не надо напрягаться, чтобы вникнуть в суть. Скажем, были времена, когда цирк был популярнее, чем театр. Хотя культурную их ценность даже сравнивать трудно. Так что мне совершенно безразлично, есть ли на трибунах зрители или нет. Для меня существует один лишь смысл — выигрывать все и везде.[b]— А как же музыка поединка — рев трибун? [/b]— По большому счету, это все — суета. Мне важна только победа.[b]— Представляю, как тяжело вы тогда переносите поражения.[/b]— Научился уже. Просто на другой день прихожу опять в зал и начинаю тренироваться. Все как всегда. И никакой паники.[b]— Где-то я читал, как Виктор Кровопусков, чтобы легче переживать неудачи, научился себя уговаривать: поражение — еще не самое ужасное, что может быть на свете.[/b]— А я не боюсь проиграть. Мне другое страшнее — не выиграть. Чувствуете разницу? [b]— Но ведь это же сковывает? [/b]— Кого как. Меня, наоборот, мобилизует и заставляет собраться. Страх здорово подхлестывает, особенно когда счет напряженный. Работаешь на уровне подсознания. Вот вам, кстати, пример из олимпийской Атланты. В четвертьфинале я весь бой гнался за украинцем Вадимом Бутцайтом.Даже не гнался — шел за ним по пятам с уверенностью хищника. В душе что-то подсказывало, что никуда он от меня не денется. Все равно я достану его и проглочу. И достал — на четырнадцатом очке. Счет сравнялся. А потом нанес ему решающий укол.[b]— Как в семье воспринимают ваши победы? [/b]— После Атланты даже бабушка жены меня зауважала. Раньше-то она все ворчала: «Ну, что это за профессия — фехтовальщик. Вроде взрослые люди, а скачут, как мальчишки, да сабельками машут!..» А как трансляции из Атланты поглядела, особенно кадры, где я маску после боя снимаю, а по лицу, да еще на весь экран, пот в три ручья — поняла, какой это каторжный труд.[b]— Это бабушка. А сама жена? [/b]— Настя знала это и так. Она ведь в прошлом тоже фехтовальщица. Однажды мы вместе летели на сборы. В самолете и познакомились. Она из Барнаула.[b]— А потом как общались, по телефону? [/b]— В будни по телефону. А по выходным я приезжал к ней в гости. Барнаул же от Новосибирска рядышком совсем — каких-то 230 километров. В автобус сел — и через пять часов уже на месте.[b]— Часто вы так путешествовали? [/b]— Каждую неделю, если не уезжал куда-нибудь на соревнования.[b]— У вас подрастает дочка. А скоро, я слышал, в семье ожидается пополнение.[/b]— Мы с женой даже знаем, кто у нас родится, — еще одна девочка.[b]— Вам-то, наверное, хотелось бы мальчика? [/b]— Вовсе нет. Я уже понял, что дочка лучше. Дочка — это для папы. А я всегда в этом плане был немного эгоистичен. Хочу, чтобы все любили меня одного.[b]— Еще бы золото в Сиднее вам выиграть, тогда бы точно вся страна вас полюбила.[/b]— Постараюсь. За этим, собственно, туда и поеду.[b]— А к гадалке сходить не хотите? Раскинет она картишки — и, пожалуйста, весь олимпийский расклад перед вами, как на ладони...[/b]— По-моему, это все такая мура. Шарлатанство. А я — человек верующий. Вот видите, у меня и поясок молитвенный всегда с собой. Мама подарила еще накануне Атланты. Я знаю, что Господь помогает мне выигрывать. А поражениями карает за грехи.