[i]Еще в 70-х годах в Москве появилась фабрика, где в порядке эксперимента делали музыкальные инструменты на заказ. Ее директора, Альфреда Гинзбурга, прозвали «выставочным евреем». С удовольствием включали в список различных делегаций по культурному обмену. Он вполне вписывался под западные стандарты, сохраняя при этом советский колорит.[/i][b]— Альфред Карлович, кто работает на вашей фабрике? [/b]— Среди мастеров много бывших «частников». В свое время я узнал, что в подмосковном Звенигороде, в деревне Шихово, есть умельцы, которые воровали материалы с местной музыкальной фабрики, сушили краденое на русской печке и трудились над частными заказами.Мы нашли 6—7 таких старичков, которых уговорили работать на нас. Когда дело пошло, стали искать музыкальных мастеров по всей стране. Им предлагались довольно выгодные условия: за готовый инструмент, сделанный от начала и до конца вручную, они могли просить столько денег, сколько считают нужным.Так, я вывел частников из-под опеки ОБХСС. А в министерстве было сказано: «Назови свою фабрику экспериментальной. Если что, тебя посадят, а не нас». Так я и поступил. Дорогая гитара сразу шла под заказ музыканта. Все знали, что мы делаем, и к нам пошли заказчики. Визбор, Высоцкий, Зыкина, Крючков, Жаров — все обращались к нам.[b]— Сколько людей сейчас работает на фабрике? По какому принципу вы их отбираете? [/b]— Постоянно крутится 50—60. Если появляется заказ, можем без труда достать мастеров. Когда работа авральная, говорю, что буду платить в два раза дороже. А принцип отбора... Этому нельзя научить. Мастером надо родиться. Для того чтобы стать профессионалом, нужны годы труда и талант. Они могли бы работать мебельщиками и ездить на джипах, но богатых среди них нет. Это работа из любви к искусству.[b]— Альфред Карлович, из какого дерева лучше всего делать инструмент? [/b]— Ту же гитару — из волнистого клена явор, который у нас растет, или из палисандра, который у нас не растет. Мастер все делает сам. Даже материал сам ищет. Иногда позвонят из Сочи и говорят: приезжай, нашли дерево, и мы едем выбирать... Иногда ломают дом, а мастер — уже среди толпы зевак, потому что старый подоконник для гитары — это то, что нужно. Вот этот кусок от подоконника взят из дома на Новослободской. Ему лет сто. Чем мертвее дерево, тем оно лучше. Все зависит, в каких условиях оно росло и старело. Из-за нашего климата летом музыкальный инструмент стараются не делать — влажность большая. Инструмент собирают только с началом отопительного сезона, еще и обогреватель включают. Лучше всего, когда есть русская печка.[b]— Сколько гитар мастер может сделать за год?[/b] — Гитар 10 или 12. Но работать он будет не 8 часов в сутки, а так как ему хочется. Может сутки напролет вкалывать, а потом три недели пить. Никто не знает, даже сам мастер, почему одна гитара получается лучше другой, — это творчество.[b]— Отличаются чем-то между собой, например, мастер-балалаечник и скрипичный мастер? [/b]— Я своих привязанностей не скрываю. Очень люблю балалаечников — простых и нормальных людей. Чуть поменьше люблю гитарных мастеров. А скрипичных — терпеть не могу. А вот насчет музыки все наоборот. Уж скрипку любить, сам Бог велел...[b]— Чем же вам скрипичные мастера не угодили? [/b]— Скрипичные мастера люди сложные, ходят в костюмах с «бабочкой». Например, собираю собрание и говорю, что два месяца не смогу платить зарплату. Балалаечники и гитаристы соглашаются, а скрипичные мастера говорят: «А вы права не имеете». Их испортило наше государство. Все их скрипки когда-то покупало Министерство культуры и отдавало бесплатно в школы. Они туда сбрасывали всякую дрянь, а хорошие скрипки продавали подпольно по другой цене... Поскольку мастера, в основном, все прошли через эту «школу», то переделать их очень трудно. Вот дашь ему черное дерево, а он покрасит березку в черный цвет и приносит мне...[b]— Есть знаменитости, которые играют на ваших скрипках?[/b] — К сожалению, они предпочитают Страдивари и Гварнери. Да и вообще предпочитают покупать французов, немцев, но не наше. Так устроен человек. Ему нужно то, о чем он слышал. Музыканты люди консервативные, сами создают себе мифы.[b]— Сколько стоит ваша скрипка?[/b] — Тысячи полторы долларов. А на Западе она стоила бы в десять раз больше. Нам одна американская фирма предложила покупать «сырые» инструменты, а после отделки ставить свою марку. Мастерам обещали хорошо платить. Собрали собрание, а они мне: «Родину не продаем».[b]— Вы разрешаете им халтурить?[/b] — Я для них не начальник, а скорее, друг. Если будет нужно, скажу им, они все сделают в срок. Будет большой заказ — комплектация оркестра, например, соберем людей, они все сделают. А так... Зачем их насиловать? Если я продам, например, балалайку официально за 8000 рублей, то максимально, что мастер может получить, — около 2000 рублей. А вот вы придите к нему без меня, он вам тысяч за шесть продаст.[b]— У вас работают в основном люди в возрасте. Есть кому передать их умение, опыт?[/b] — Наша мечта — открыть платный колледж, который готовил бы мастеров по ремонту. У нас просто негде ремонтировать инструменты. В консерватории есть один(!) мужик, которому лет 60. Он учился когда-то во Франции. Кто этим будет заниматься дальше? Надо бы делать это поскорее, пока молодых есть кому обучать. К сожалению, уходят безвозвратно и народные промыслы... Мы нашли последнего гуслиста, а ему уже 87 лет. Кто будет знать секрет изготовления гуслей после него?..[b]— Альфред Карлович, вы всю жизнь проработали на этой фабрике. Вы удовлетворены собой, своим делом? [/b]— Я работаю с талантливыми и потому очень трудными людьми. Это то, к чему я всю жизнь стремился. А потом, знаете, человек родится свободным и свободным должен умереть. И я нашел такое место, где всегда чувствовал себя свободным.