Такие разные, и все же вместе

[b]В залах на Крымском Валу – 15 «восьмидесятников», художников и скульпторов. Все работают в разных стилях, но связаны одной эпохой: выставляться начали в перестроечное время.[/b]Большинство экспонатов датированы нынешним, а не прошлым веком. И некоторые из них убеждают, что современное искусство – не только бесконечные ребусы, но и работы, способные реально взволновать и растрогать. Причем чуть ли не до слез, как в случае с картиной «Радоница» Натальи Глебовой.Сюжетик простенький – кладбище в солнечный день. Вот только, смотря на людские фигуры среди крестов, не ясно, кто здесь посетитель, а кто – «местный», вставший из гроба, чтобы повидаться с пришедшими родственниками. Сцена, увиденная духовным зрением, не вызывает страх, а скорее напоминает, как мы надеемся на это воскрешение мертвых.Мгновенный отклик в душе находят и картины со скульптурами Николая Ватагина. В его творчестве чувствуется хорошая наследственность: дедушка – знаменитый художник-анималист, мама – один из лучших современных иконописцев. Деревянный Даниил Хармс, сделанный Ватагиным в человеческий рост, лопоух, несчастен и нескладен.И вызывает непреодолимое желание подойти к нему, взять за руку, и, разомкнув его собранные в замок длинные пальцы, сказать что-то хорошее.Интересны и портреты этого художника. Вот девушка с зелеными кошачьими глазами. У нее какой-то обезьяний изгиб ноги – такого точно не бывает в действительности, но выглядит он ужасно характерно.Валерий Епихин представляет деревянные скульптуры. В работе «Утром» русоволосая женщина одной рукой уютным жестом запахивает розовый халат, а другой поливает цветок из крошечного чайника. Наивностью, но и извечной мудростью веет от персонажей триптиха «Летом в деревне».Не у каждого художника почерк понятен с первого взгляда. Вот, например, одна из картин Екатерины Корниловой: сначала кажется – каля-маля. Приглядишься получше – батюшки! Да это ж лагерь пионерский! И даже место его вроде бы знаешь. Какая же это радость – узнавание на картине чего-то знакомого.Кстати, откровенно советских деталей, вроде детей с галстуками, на выставке мало. Тем не менее не то в атмосфере, не то в персонажах многих картин и скульптур чувствуется ностальгия по чему-то родному, неизбежно обозначаемому теперь словом «советское» – по тому, что начало пропадать как раз после перестройки.Вот эта еле уловимая связь, а еще удачное размещение работ на экспозиции способствуют тому, что она не распадается на части, а воспринимается как единое целое. И это несмотря на то, что ее участники никогда не позиционировали себя как группу, да и сейчас отказываются от такого определения.И все-таки портрет поколения в историю знаменитой галереи вписан, а ведь именно это имели в виду устроители выставки, приурочивая ее к 150-летию Третьяковки.Все хорошо, воскликнет посетитель, но при чем же тут острова? Да просто метафорическое обозначение самих 15 художников. Как сказал один из них, Иван Лубенников: «Каждый из нас – остров, который наделен живым сознанием, живой душой, живым переживанием. С годами в нас многое меняется. Одно остается неизменным – желание скрыться в убежище собственного творчества».[i]Выставка продлится до 15 марта[/i][b]На илл.: [i]Татьяна Файдыш. Полет. 2004.[/i][/b]