ПРИСТАВУЧАЯ СЛУЖБА

[i]Ровно два года назад, в ноябре 1997 года, в российской юстиции произошла тихая революция, оставшаяся, впрочем, незамеченной большинством рядовых граждан.Тем не менее событие случилось в самом деле эпохальное: была учреждена новая система органов, осуществляющих принудительное исполнение судебных актов.Говоря проще — в России появились судебные приставы.Сегодня на вопросы корреспондента «ВМ» отвечает руководитель Департамента судебных приставов Минюста [b]Сергей РУБАН.[/i]-Сергей Николаевич, нужно ли было идти на такую масштабную перестройку системы? Что реально удалось сделать за, в общем-то, небольшой срок — два года? [/b]— Конечно, исполнительное производство существовало в стране и раньше. Но до вступления в силу закона «О судебных приставах» вся эта служба ориентировалась на советские юридические реалии, когда судебное решение было абсолютным законом, не выполнить его было нельзя. А во время рыночной экономики стали модными неплатежи, и не расплачиваться с кредитором, как говорится, сам Бог велел. Так что без новой структуры для принудительного взимания средств было не обойтись.Главный итог двухлетней работы — рост уровня исполнительного производства с 20—30 до 60 процентов.При этом надо еще учитывать, что абсолютное число исков и решений в судах также растет (в 1997 году приставы открыли 14 миллионов исполнительных производств, в 1998-м — 18 миллионов, а за 9 месяцев этого года — 13 миллионов), так что общая «валовая эффективность» судебных приставов увеличилась даже больше, чем в три раза. Благодаря приставам зарплаты, пенсии, социальные выплаты получает каждый десятый россиянин. Практически все наши граждане добиваются выплаты алиментов только с помощью пристава. Есть регионы, где без вмешательства пристава не платят зарплату милиционерам. В общем, мы перетягиваем «клиентуру» у криминала, который раньше занимался выбиванием долгов «по понятиям».[b]— А есть ли кому отбивать? Поговаривают, в Службе судебных приставов неважно с кадрами…[/b] — Тут ситуация неоднозначная. Когда штат формировался, взять пристава «нового поколения» было неоткуда. Так что пренебречь опытом прежних судебных исполнителей — как правило, представительниц прекрасного пола, отработавших на этой должности по 20—30 лет, — было просто глупо. На первых порах они даже учили новичков. Конечно, теперь у нас значительно больше мужчин — крепких, сильных духом и телом, с высшим образованием. В некоторых регионах, например в Краснодарском крае, их уже абсолютное большинство. Но наших дам увольнять не собираемся — не до жиру. Есть больные вопросы с руководителями подразделений. Около 400 сотрудников, работающих на должностях старших судебных приставов, являются и. о. — ведь без высшего юридического образования стать полноценными руководителями им не позволяет закон. Поэтому мы ставим перед ними условие: или освобождай место, или учись в вузе заочно.[b]— А как на этом фоне выглядит Москва?[/b] — Прилично. Все-таки здесь много выпускников вузов с юридическими факультетами.[b]— Когда мы увидим пристава с кобурой на поясе? [/b]— Поправки в закон «Об оружии» внесены, подготовлено постановление правительства с перечислением необходимых видов вооружений и спецсредств. Круг замкнулся на Минфине. Чтобы вооружить приставов, надо получить средства из этого министерства. Но денег оно не предоставит до тех пор, пока не увидит так называемые Нормы положенности, согласованные… Министерством финансов. А Нормы положенности оно не согласует… Впрочем, думаю, эту проблему мы решим в ближайшее время.[b]— Как бы вы действовали на месте выборгского старшего пристава, прибегнувшего при атаке Целлюлозно-бумажного комбината к помощи спецназа Главного управления исполнения наказаний?[/b] — Позвольте ответить достаточно формально. После указанного инцидента министр юстиции запретил нам прибегать к услугам спецназа. Приказы министра я не обсуждаю.[b]— Вот это новость! И как же теперь приставу проникнуть к должнику, который закрыл перед носом представителей закона дверь на крючок?[/b] — Закон позволяет приставу использовать физическую силу, оружие, спецсредства. Пока в нашем арсенале — только первое. Тем большие усилия надо приложить, чтобы скорее вооружить приставов в работе по обеспечению законной деятельности судов, тогда решать возникающие по ходу исполнения проблемы будем собственными силами.Но вообще-то подобные случаи редки, выборгское же противостояние — факт и вовсе единичный. Обычно противник, с которым сталкиваются наши приставы, — 10—15 охранников. А поскольку охранникам положено знать, что противодействие законным требованиям пристава тянет на уголовную статью, сломить их сопротивление мы сможем без труда.[b]— Не собираетесь ли учредить в службе нечто вроде отдела собственной безопасности?[/b] — Это дело перспективы. В прошлом году во всей России за взяточничество уволены пять приставов.[b]— Больной московский вопрос деятельности судебных приставов — пускающие пузыри коммерческие банки. Невозможность добиться исполнения судебных решений — это слабость государства или слабость вашей конкретной службы?[/b] — Дело не во всем государстве, а в Центробанке, фактически обладающем правом вето на банкротство нарушающего закон финансово-кредитного учреждения. Обязанность же пристава — найти деньги, имущество или другие средства должника, изъять их и передать взыскателям. Согласен, проблемы здесь очень крупные. Но по СБС требования взыскателей удовлетворены на 50 миллионов рублей, по Промстройбанку — на 22 миллиона, по «Российскому кредиту» — на 18 миллионов, по «Менатепу» — на 131 миллион. Уверяю вас: эти деньги найти было очень непросто.