[i]Многим еще памятен «эпохальный труд» «Кремлевский заговор» бывшего генерального прокурора Российской Федерации Валентина Степанкова и его заместителя Евгения Лисова, в котором ошеломленным читателям — до суда! — излагалась «версия следствия» по делу ГКЧП. Дело это, как известно, было прекращено по амнистии, а единственный обвиняемый по нему, отказавшийся от амнистии, Валентин Варенников, был оправдан судом за отсутствием в его действиях состава преступления. Как бы то ни было, начало было положено, и сегодня стало «доброй традицией», когда уже на первом этапе следствия по громким делам читатели и телезрители получают исчерпывающую возможность ознакомиться с точкой зрения работников МВД, прокуратуры и даже… следственных изоляторов.Такое наблюдалось по делам Меня, Листьева, Холодова, Ильюшенко, Собчака, Станкевича, Рохлиной, Старовойтовой… Замечу мимоходом, что ни одно из этих дел пока не завершилось приговором суда, вступившим в законную силу, что, очевидно, указывает на некие «превратности методов», к которым прибегают следователи и прокуроры.[/i]Однако все рекорды разговорчивости должностных лиц, причастных к следствию, были побиты в деле моего доверителя, бывшего министра юстиции Валентина Ковалева.9 февраля 1999 года в одной из московских газет была опубликована статья «Посадили еще не всех» с подзаголовком «Даже в переполненной Бутырке в камере Ковалева было свободное место».Читатели популярной газеты получили уникальную возможность ознакомиться с точкой зрения… начальника Бутырской тюрьмы Александра Волкова на проблемы, связанные с содержанием под стражей моего подзащитного. Не знаю уж почему, но все внимание г-на Волкова (равно как, впрочем, и других должностных лиц, выступающих по данной проблематике), оказалось посвящено моей скромной персоне адвоката. Вообще если почитать выступления иных работников следствия, создается впечатление, что их основная головная боль — не сбор убедительных доказательств по делу, а «идейная» борьба с адвокатом, переходящая в административные санкции.Не в моих правилах вступать в публичную полемику с кем бы то ни было до суда, но уж если так настаивают… «Информации г-на Кучерены об условиях содержания Ковалева под стражей, — заявляет г-н Волков, — вообще доверять нельзя. Можете так и написать: я издал специальное распоряжение, запрещающее доступ Кучерене в наш следственный изолятор. Тому есть серьезные причины — этот адвокат был уличен контролерами в незаконной попытке проноса на территорию изолятора диктофона, что категорически запрещено».Позвольте поблагодарить вас, гражданин начальник, от всей души! До сего времени я свято верил в справедливость известной пословицы: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся». Слава Богу, благодаря стараниям г-на Волкова, перспектива оказаться в Бутырской тюрьме в каком-либо качестве мне больше не грозит! Однако живейшее чувство признательности за столь отеческую заботу не освобождает меня от печальной обязанности задать г-ну Волкову несколько вопросов.Первый. Какой именно информации, исходящей от адвоката Кучерены, «вообще доверять нельзя»? Второй. Кем и когда адвокат Кучерена был уличен в попытке что-либо незаконно пронести на территорию Бутырского следственного изолятора? Третий. Какой именно закон запрещает адвокату проносить на территорию следственного изолятора такой предмет, как диктофон? Четвертый. Когда, при каких обстоятельствах и на каких законных основаниях г-н Волков приватизировал Бутырскую тюрьму, что, очевидно, дает ему право рассматривать ее в качестве своей личной собственности, куда он, по своему произвольному усмотрению, может и не допускать тех, кто ему чем-то не понравился? Очень опасаюсь, что исчерпывающий ответ на эти вопросы никогда не будет получен.Но это еще цветочки по сравнению с опубликованными в «Комсомольской правде» «откровениями» заместителя начальника следственной части Следственного комитета МВД Владимира Семенова, который без обиняков заявил: «Скажу честно: я очень забочусь о Валентине Алексеевиче. Я трясусь над ним больше, чем над любимой женщиной!».И этого «законопослушника» и «правоохранителя» мне тоже поначалу захотелось поблагодарить. Но когда я познакомился с его размышлениями поближе, возникла другая мысль: уж лучше бы трясся он над Законом, а не над Валентином Алексеевичем! Воистину, избавь Господь от таких заботливых «друзей», с врагами мы уж какнибудь и сами справимся! Об интервью г-на Семенова можно для краткости сказать словами булгаковского героя: «Вранье, и причем вранье от начала и до конца». Обосновывая правомерность предъявления Ковалеву обвинения, его заключения под стражу и проведения дальнейших следственных действий без участия адвоката, г-н Семенов заявляет: «В том, что Кучерена путается в законах, нет ничего удивительного: он же специализируется не по уголовным, а по гражданским делам».Конечно, лестно, что г-н Семенов проявляет такое внимание к моей адвокатской практике, но все же я вынужден его огорчить: большинство моих дел последнего времени, такие, как дела Платона Обухова, Светланы Исмаиловой, Дмитрия Карпова, Сергея Лисовского, Александра Кудряшова, — именно уголовные.Ну да ладно, переживу. А вот утверждение о том, что адвокат Кучерена «путается в законах», — это уже нечто серьезное. Г-ну Семенову, вероятно, должны быть известны требования Конституции, Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов, где права подозреваемых и обвиняемых прописаны достаточно четко.Мой доверитель Валентин Ковалев был приглашен в Следственный комитет МВД в качестве свидетеля для допроса по уголовному делу касательно Фонда общественной защиты гражданских прав, где ему и было предъявлено постановление о привлечении в качестве обвиняемого по этому делу.Статья 47 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР совершенно четко устанавливает, что «защитник допускается к участию в деле с момента предъявления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения — с момента объявления ему протокола задержания или постановления об объявлении ему этой меры пресечения».Пусть теперь читатель рассудит, кто из нас «путается в законах» — адвокат Кучерена, настаивающий на своем законном праве на участие в деле с момента предъявления обвинения, или гн Семенов и прочие работники Следственного комитета МВД, препятствующие в осуществлении законного права обвиняемого на защиту.Еще более нелепыми выглядят утверждения г-на Семенова о том, что в момент предъявления обвинения Ковалев растерялся и не смог сказать, какого именно защитника он хочет! Дело в том, что я являюсь адвокатом Ковалева на протяжении уже более полутора лет, и трудно поверить, что, даже оказавшись в Следственном комитете МВД, мой доверитель забыл об этом обстоятельстве. Более того, имеется письменное заявление г-на Ковалева, в котором он прямо указывает, что он требует допустить к участию в деле именно адвоката Кучерену.А уж то, что следователь, по словам Семенова, «не мог найти адвоката Кучерену», это и вовсе курам на смех.Журналисты адвоката Кучерену нашли, жена Валентина Алексеевича Ковалева адвоката Кучерену нашла, только следователь не нашел. А может, и не искал? И в настоящее время я также ни от кого не прячусь, а к моему подзащитному меня как не допускали, так и не допускают.Возникает вопрос: какую же цель преследуют работники Следственного комитета МВД, не допуская адвоката к участию в деле? Думается, таких целей несколько. Прежде всего — сломать моего подзащитного, продемонстрировав свое «всемогущество». Мол, хотим — соблюдаем закон, а хотим — плюем на него. Вот какие у нас возможности! Сегодня адвоката не допустили, а завтра… То ли еще будет! Мне как практикующему адвокату хорошо известно, как и почему «признательные показания» добываются именно в момент предъявления обвинения и заключения под стражу. И рад бы потом обвиняемый от них отказаться, а они уже «в деле» и являются весомым аргументом для суда.Мне до сих пор неизвестно, в каком состоянии находится Валентин Ковалев, продолжает ли он начатую им голодовку, проводятся ли в его отношении какие-то следственные действия.На мои многочисленные телеграммы, отправленные непосредственно исполняющему обязанности генерального прокурора, так никто и не прореагировал. А ведь речь идет о грубейшем нарушении права обвиняемого на защиту! «Больше всего, — говорит г-н Семенов, — меня поразило заявление адвоката, что с Ковалева не сняли в СИЗО галстук, ремень и шнурки.Ложь! Мы сами видели, как штаны у него все время слетали. А ботинки у него и вовсе на «молнии».Все бы здесь хорошо, да только Валентин Алексеевич, по свидетельству жены, ботинки «на молнии» никогда не носил. Впрочем, может быть, к настоящему времени ему их уже заменили? А теперь о сути предъявленных Ковалеву обвинений. Среди прочего, мой доверитель обвиняется в незаконном хранении оружия. Это наградной пистолет, который в свое время подарил Ковалеву директор ФАПСИ.Этот пистолет был добровольно сдан Ковалевым при обыске у него 7 мая 1998 года. Статья 222 Уголовного кодекса РФ гласит, что лицо, добровольно сдавшее оружие и боеприпасы, освобождается от уголовной ответственности. Каким же законом руководствовались должностные лица Следственного комитета МВД РФ, возбудив уголовное дело по этому факту только 3 февраля 1999 года? Где они «держали» это «преступление», которое было обнаружено 7 мая 1998 года? Их действия в таком случае подпадают под статью 316 УК РФ «Укрывательство преступлений»! Почему уголовное дело не было возбуждено7 мая 1998 года, коль скоро, по мнению сотрудников СК МВД, в действиях Ковалева наличествовал состав преступления? Г-н Семенов живописует, как у Ковалева «болтались штаны». На самом деле, «штаны» болтаются у следствия.И для поддержки этих «падающих штанов» к ним приспосабливают разного рода «подтяжки» в виде смехотворного обвинения в «незаконном хранении» наградного пистолета. Или, по мнению следствия, доктор юридических наук, профессор Ковалев собирался отправиться с этим пистолетом на «мокрое дело»? Следствие обвиняет Ковалева также в хищении средств из Фонда общественной защиты гражданских прав, почетным президентом которого он являлся. Здесь возникает сразу несколько вопросов.Первый. Чьи все-таки деньги «похитил» Ковалев? Если у кого-то — будь то физические или юридические лица — было что-то украдено, то где заявления потерпевших? Таковых на данный момент не обнаружено в природе.Второй. Каким образом Ковалев мог «похитить» или «растратить» какие-то средства, если в фонде, президентом которого он был, Валентин Алексеевич не обладал правом подписи? Третий. Возглавляемый Ковалевым фонд являлся внебюджетной организацией. Между тем следствие упорно пытается создать впечатление, будто речь идет о хищении государственных средств. Зачем это делается? На все эти вопросы нет ответа. И скорее всего не будет. По крайней мере, у следствия. Но здесь в дело вступает известная журналистка Лариса Кислинская, которая «ведет» Ковалева, начиная с приснопамятного «банного скандала». В еженедельнике «Совершенно секретно» она пишет: «Следствием доказано, что только с депозитных счетов различных банков бывший министр юстиции снял около двух миллионов долларов (это при зарплате-то госслужащего!)».Могу сказать только одно: таких данных в постановлении о привлечении Ковалева в качестве обвиняемого не имеется. Есть там только ссылка на г-жу Кучину — бывшего генерального директора фонда, у которой как раз и было право подписи. В свое время она действительно заявила, что относила Ковалеву какие-то денежные средства в виде «зарплаты». Однако, насколько мне известно, от этих показаний она впоследствии отказалась, заявив, что раб о т н и к и Следственного комитета МВД РФ оказывали на нее давление. Как минимум эти заявления заслуживают проверки. Но это никого почему-то не интересует.А все эти «миллионы долларов» фигурируют исключительно в статьях г-жи Кислинской, но никак не в уголовном деле. И вообще, какова роль Кислинской в расследовании этого дела? Откуда она черпает свою информацию? Вероятно, от оперативных работников и следователей? Откуда, например, ей известно, что Ковалев получал от Кучиной по 10 тысяч долларов ежемесячно? Такое утверждение содержится в постановлении о привлечении Ковалева в качестве обвиняемого.Давайте наконец объявим на весь мир: господа, граждане Российской Федерации! Следствие по делу Валентина Ковалева ведет не Следственный комитет МВД, а госпожа Кислинская! Давайте объявим, что г-жа Кислинская является по крайней мере участником процесса предварительного следствия. В качестве кого? Ну присвоим ей какую-нибудь «должность», например «разоблачитель». Так и запишем в уголовно-процессуальном законе: «разоблачитель» имеет право публиковать любые непроверенные сведения, выдвигать любые обвинения против любых должностных лиц, произвольно вторгаться в их личную жизнь, обнародовать их личные письма, получать конфиденциальную информацию у следствия, заявлять ходатайства и т. д.В статье Кислинской встречаются такие перлы, как утверждение о том, что некоему директору компании «Русский сахар» с помощью Ковалева удалось «изменить две статьи в законе» и на этом нажить десятки миллионов долларов. Вообще образ Ковалева в писаниях г-жи Кислинской претерпевает демонические изменения. Из никому не нужного и не интересного министра он вырастает в некоего монстра, способного «менять статьи в законах», перед которым немеют свидетели.Стремясь расширить до бесконечности состав преступления г-на Ковалева, Кислинская вменяет ему в вину изданную им книгу на средства фонда, многочисленные зарубежные поездки и т. п. Но где же здесь состав преступления? Фонд являлся общественной организацией и имел право расходовать средства на те цели, которые представлялись его руководителям целесообразными. При условии, разумеется, что эти цели не были преступными. Но издание книг и зарубежные поездки к преступной деятельности отнести трудно, даже обладая богатым воображением г-жи Кислинской.Утверждается, что Ковалев был состоятельным человеком. Возможно.Но сам по себе этот факт еще не образует состава преступления. В том же номере газеты, где была помещена статья Кислинской, супруга бывшего вице-президента РФ г-на А. В. Руцкого детально рассказывает о тяжелейших нравственных страданиях, связанных с невозможностью поделить с неверным мужем недвижимость стоимостью около 2 миллионов долларов. Но никто не задает вопрос в стиле Кислинской, откуда такие средства у госслужащего, и не возбуждает по этому факту уголовное дело.Валентин Алексеевич Ковалев был профессором, опубликовал, в том числе за рубежом, десятки книг. Дом у него находится в деревне, а не на Рублевском шоссе. У него нет жилья в Москве, свою московскую квартиру он продал. Это к вопросу о богатстве. А потом, почему Ковалев должен перед кем-то оправдываться, в частности — перед Кислинской? Вернусь к вопросу, почему следствие не допускает в дело адвоката. Ответ простой: нет в действиях Ковалева состава преступления, нет и оснований для возбуждения уголовного дела.Будь в деле Ковалева конкретные доказательства, следствие было бы только радо, чтобы адвокат присутствовал день и ночь, ведь только в этом случае выводы следствия обретут в суде доказательную силу.Не есть ли дело Ковалева продолжение все той же кампании имитации борьбы с коррупцией, среди этапов которой были такие «вехи», как «дело Ильюшенко», «дело Кобеца», «дело Собчака», «дело Станкевича»? Хотел бы напомнить господам Волкову, Семенову, Кислинской и их единомышленникам, что действующим законодательством Российской Федерации предусмотрена ответственность за распространение в СМИ сведений, не соответствующих действительности и порочащих честь, достоинство и деловую репутацию лица.Уймитесь, господа! Пусть наконец скажут свое слово Закон и Правосудие!