Анатолий Кучерена — все материалы автора

адвокат

На первом месте должна быть безопасность, а уже потом интересы бизнеса

Где грань между интересами бизнеса и соблюдением безопасности? Вопрос этот вечный. Конечно, в стране действует мораторий на проверку малого бизнеса. Но кивать на этот мораторий в вопросах безопасности – полный абсурд.

После смерти Макашов вернется за «жидами»

[i]«Антисемиты, — писал известный философ и социолог Лешек Колаковский, — подобно вредным насекомым подразделяются на различные степени: одни просто требуют уничтожить евреев, другие говорят о низших расах, третьи — лишь о «культурной чужеродности», а некоторые довольствуются едва ощутимой неприязнью, которая в быту легко обходится без теории.И все же между различными видами антисемитизма имеется лишь различие в степени: предпосылкой кровавых еврейских погромов, убийств и жестокостей всегда были определенный климат, обстановка терпимости к антисемитизму, пусть даже выступающему в самой мягкой или разбавленной форме».[/i][b]Выступление генерала Макашова, [/b]на мой взгляд, как раз и является демонстрацией возможности «перехода количества в качество»: впервые политик высокого ранга позволил себе столь своеобразные высказывания, вполне отвечающие «антисемитизму первой степени», если следовать классификации Колаковского.Кстати, поскольку эти высказывания одни не слышали, а другие толком не расслышали, приведу их в редакции автора (т. е. А. Макашова) из публикации в газете «Завтра». «Я, — заявляет А. Макашов, — русский генерал.Когда я вижу, что делают космополиты с моей Родиной — Россией (Советским Союзом), у меня кипит кровь! Меня «достали» своими угрозами молодые «бесенята» в связи с событиями октября-93. Я сказал, что и после моей гибели заберу как минимум десяток жидов на тот свет. Око за око!».И далее: «Кто виноват — определили. Теперь — что делать… В будущем, а лучше сейчас установить пропорциональное представительство каждой нации во всех ветвях власти».Откровенно говоря, неловко слышать, когда «русским генералом» называет себя человек, организовавший в октябре 1993 года провокационный «поход на «Останкино» и постыдно бросивший свое воинство на произвол судьбы, как только в воздухе засвистели пули.Казалось бы, страшнее любых угроз «молодых бесенят» должны были бы стать для Макашова укоры собственной совести. Но, очевидно, для таких людей совесть — не более чем химера. Макашов ничего не забыл и ничему не научился.Арест и последующая амнистия не пошли ему на пользу. Говоря языком работников исправительно-трудовых учреждений, на путь исправления гражданин Макашов не встал. И продолжает сеять ненависть.[b]Но я о другом. [/b]В конце концов я не политик, не прокурор и не моралист. Если лидеру КПРФ Геннадию Зюганову угодно держать в рядах своей партии г-на Макашова и тем самым отпугивать от нее сколь-нибудь приличных людей — это его внутрипартийное дело.Если «историк» из коммунистической «Советской России» (от 20 октября 1998 г.) некто Рошев публикует неведомо кем сделанные «подсчеты», согласно которым «в 1936 году в Совнаркоме из 115 членов неевреев было лишь 18», — это лишь наглядная демонстрация того, что осталось в КПРФ от коммунистического интернационализма.Если «психиатр» из газеты «Правда-5» (от 13 февраля 1997 г.) некто Суриков полагает, что «среди представителей одного из национальных меньшинств (далее он поясняет, какого. — А. К.) доля людей с серьезными психическими и сексуальными отклонениями в 4-5 раз выше, чем среди людей коренной национальности», то, вероятно, ему следовало бы проконсультироваться по этому поводу с личным психоаналитиком.Если «литератор» из газеты «Завтра» (№ 42, октябрь 1998 г.) некто Бушин записывает в единомышленники к Макашову Гоголя, Пушкина, Достоевского, Блока, Есенина и даже Венедикта Ерофеева — это в конце концов проблема его культурного уровня.Меня же как юриста интересует правовая оценка высказываний г-на Макашова.Для обоснования своих призывов действовать по ветхозаветному принципу «око за око!» и отправлять «жидов» на «тот свет по списку» г-н Макашов приводит некие поступающие в его адрес угрозы со стороны «молодых бесенят». Ст. 119 действующего УК РФ гласит: «Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, если имелись основания опасаться осуществления этой угрозы, — наказывается… лишением свободы на срок до двух лет».Итак, если у г-на Макашова имеются реальные основания опасаться угроз «молодых бесенят» в свой адрес, если эти «бесенята» ему не мерещатся, то он не только имеет полное право, но и обязан обратиться с соответствующим заявлением в правоохранительные органы. Насколько мне известно, такого заявления от г-на Макашова не поступало. А раз так, то либо эти угрозы представляются г-ну Макашову нереальными, либо их и вовсе не было. Но даже наличие таких угроз — не повод для призыва к бессудным расправам.[b]В ообще уровень правовой культуры депутата Макашова несколько озадачивает. [/b]Не дает покоя генералу проект «пропорционального представительства каждой нации во всех ветвях власти». Любопытно, каким образом такое представительство следует устанавливать? Конституция гарантирует каждому гражданину Российской Федерации по достижении определенного возраста право быть избранным в любые органы власти. Очевидно, в случае введения «национального представительства», какой-то части граждан в таком праве будет отказано, причем именно по причине национальной принадлежности. А здесь уже вступает в действие ст. 136 УК РФ «Нарушение равноправия граждан», где говорится: «Нарушение равноправия граждан в зависимости от пола, РАСЫ, НАЦИОНАЛЬНОСТИ [b](выделено мной. — А. К.), [/b]языка, происхождения… наказывается… лишением свободы на срок до двух лет».Да и кто, собственно, будет определять эту «национальную принадлежность»? Макашова и его единомышленников (в том числе Геннадия Зюганова) смущает недостаток в правительстве и на телевидении «русских лиц». Но кто и когда установил общепризнанный стандарт «русского лица»? Или соответствующим критерием «русского лица» с какихто пор является сходство с «ликами» господ Макашова и Зюганова? В свое время в «некоем царстве-государстве» существовали специальные комиссии и специальные стандарты для определения «расовой чистоты».Курьез, но большинство руководителей этого самого государства означенным стандартам не удовлетворяли. Может быть, нам предлагают пойти по аналогичному пути? Но этот путь раз и навсегда осужден международным сообществом, равно как и те, кто возвел идею расовой чистоты в ранг государственной политики.Откровенно говоря, Макашов, Зюганов и прочие ревнители национальной чистоты как-то забывают о международно признанном праве каждого гражданина свободно выбирать и указывать свою национальную принадлежность. И никто не вправе никого записывать в нерусские вопреки его воле.А теперь о «космополитах» и «жидах», которых Макашов обещает «забрать на тот свет» «по списку». Кого все-таки имеет в виду генерал Макашов? «Жид, — уверяет он, — это не национальность, это профессия… Они пьют кровь КОРЕННЫХ НАРОДОВ ГОСУДАРСТВА [b](выделено мной. — А. К.), [/b]они разоряют промышленность, сельское хозяйство… Захватив телевидение, радио, печать, они оплевывают историю и культуру страны, которая вырастила их, спасла от печей и газовых камер фашизма, выучила на свою шею. Они хапнули и владеют сегодня 60 процентами капитала России. Время сионистов в России. Понятия «сионист» и «жид» неразделимы».Что и говорить, ловко написано! Слово «еврей» нигде не произнесено.И в то же время ни у кого не остается сомнений, кого именно имеет в виду автор. Но это, так сказать, на уровне обыденного сознания. Облечь его призывы в строгие юридические формулировки ст. 282 УК РФ («Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды») весьма затруднительно. Во всяком случае, исходя из своего юридического опыта, могу предположить, что «дело Макашова» скорее всего до суда не дойдет.А может быть, и не надо, чтобы оно туда доходило? Во всех демократических странах есть люди, подобные Макашову. Антисемитизм, подобно любому другому навязчивому состоянию, можно рассматривать как разновидность психического отклонения от нормы.У некоторых лиц это отклонение переходит в болезнь. Опасность для общества наступает лишь тогда, когда эта болезнь охватывает массы, превращаясь в своего рода психическую эпидемию.[b]Один современный философ не без грубого юмора заметил, [/b]что «антисемитизм — это такая нужда, которую обычно справляют в одиночестве». Макашов справил эту нужду публично. Так что же делать? Заткнуть нос и пройти мимо? Для здорового общества, вероятно, это и было бы лучшим решением. Ибо, как отмечал цитировавшийся выше Лешек Колаковский, «вести дискуссию с антисемитами — примерно то же самое, что пытаться научить зверя говорить». А что же делать нам в России — обществе, как известно, тяжело больном? Привлечь Макашова к уголовной ответственности? Боюсь, как я уже отмечал, слова Макашова не удастся облечь в четкие юридические формулировки. Хотя, разумеется, это дело прокуратуры.Недавно Всероссийским центром изучения общественного мнения был проведен опрос об отношении к евреям в России. Респондентам был задан вопрос: «Согласны ли вы, что на евреях лежит основная вина за трудности, которые переживает сейчас Россия?». Число НЕ СОГЛАСНЫХ с таким утверждением по сравнению с 1990 годом увеличилось с 61 до 66 процентов. Надеюсь, после выступления г-на Макашова и его единомышленников антисемитов в России станет еще меньше. Уж больно непригляден их облик.

Коммунизм запретить нельзя, гитлеризм — необходимо

[i][b]«Преступно вести войну за уничтожение идеологии гитлеризма».В. М. Молотов [/b]В последнее время ряд политиков и общественных деятелей (Гайдар, Чубайс, Березовский) выступил с предложением о законодательном запрете КПРФ, в частности в связи с антисемитскими выступлениями члена КПРФ депутата Государственной Думы генерала Альберта Макашова. Мне как адвокату часто задают вопрос: насколько правомерны подобные требования? [/i][b]Общественное объединение [/b]может быть ликвидировано только по решению суда на основании заявления, внесенного Генеральным прокурором Российской Федерации или прокурором субъекта Российской Федерации в зависимости от территориальной сферы деятельности того или иного объединения.Что же может послужить основанием для такого решения? В Законе об общественных объединениях говорится: «Запрещаются создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной или религиозной розни» [b](выделено мной. — А. К.) [/b]Имеются ли в настоящее время достаточные правовые основания для запрета КПРФ? Думаю, что нет.Официально Зюганов, Купцов, Лукьянов и другие руководители КПРФ отмежевались (правда, крайне вяло и неохотно) от погромных выступлений своего товарища по партии. В программных документах КПРФ, а также в официальных политических заявлениях этой партии не содержится призывов к разжиганию национальной розни или каким-то иным антиконституционным действиям.В интервью «Международной еврейской газете» Зюганов заявил: «Макашов по определению не может быть антисемитом. Марксистско-ленинская идеология, на которой сформировался генерал, не приемлет расовой, национальной, религиозной или какой-либо другой ненависти к другому народу».Откровенно говоря, мне это высказывание напоминает Козьму Пруткова: «Если на клетке со львом увидишь надпись «Буйвол» — не верь глазам своим!». По Зюганову получается, что раз Макашов — член КПРФ и воспитывался на «марксистско-ленинской идеологии», то он антисемитом быть не может. А если в действительности он антисемит (а это, по-моему, всем уже очевидно) — тем хуже для действительности! Таким образом, можно представить дело так, что высказывания Макашова и его единомышленников, так сказать, их частное мнение, не отражающее официальной позиции КПРФ. Допустимо, разумеется, поинтересоваться, как обстоят у коммунистов дела с партийной дисциплиной и насколько они чтут резолюцию X съезда РКП(б) «О единстве партии». Неужели плюрализм мнений в КПРФ зашел так далеко, что коммунисту позволительно высказывать, например, антикоммунистические взгляды? [b]Поставим вопрос по-другому. [/b]Коммунисты утверждают, что нельзя запретить КПРФ, поскольку, мол, нельзя запретить коммунистическую идеологию. Давайте все-таки не будем подменять понятия! Взгляды, исповедуемые генералом Макашовым и его единомышленниками, — это не коммунистические взгляды. Можно за многое упрекать коммунистов, но нельзя не признать: антисемитизм, шовинизм, ксенофобия были им органически чужды, во всяком случае на раннем этапе их деятельности. Правда, позднее Сталин, развернув «борьбу с космополитизмом и низкопоклонством перед Западом» и сфабриковав дело «врачей-евреев», чуть было не возвел антисемитизм в ранг государственной политики — смерть помешала… Сегодня коммунисты возлагают венки к Мавзолею Ленина, после чего некоторые из них глубокомысленно задают вопрос: «Кто виноват?» и сами же отвечают на него: «Евреи виноваты».Известно, что Ленин ненавидел антисемитов, и во времена его правления за высказывания, подобные макашовским, можно было без труда оказаться в ведомстве товарища Дзержинского. Быть одновременно ленинцем и антисемитом — такая же нелепость, как быть одновременно фашистом и сионистом.Впрочем, современных коммунистов это не смущает. Главный редактор коммунистической «Советской России» совместно с главным редактором «Завтра» заявляет: «Именно евреи были ответственны за страшные зверства красного террора и раскулачивания, и лишь уважение к КПРФ мешает многим русским открыто излить свой гнев на евреев-коммунистов той давней поры».Мне вообще бы не хотелось вести разговор в плоскости «еврей — нееврей». Но если уж так настаивают… Позволю себе небольшой исторический экскурс. В середине 30-х годов большинство руководителей НКВД и ГУЛАГа действительно составляли евреи. «Большой театр» 1937—1938 гг. привел к почти поголовному их уничтожению. Но облегчилось ли положение узников ГУЛАГа от того, что место его руководителей вместо евреев заняли русские? Чем лучше неевреи из ведомства Ежова евреев из ведомства Ягоды? Если трактовать коммунизм как идеалы братства, солидарности, отсутствия эксплуатации, интернационализма, то такую идеологию нельзя запретить, да и не нужно. Но — хочу еще раз подчеркнуть — взгляды Макашова, Проханова и им подобных никакого отношения к коммунистической идеологии не имеют.Они носят другое название — национализм. А вот этой идеологии уже нет необходимости давать какие-то дополнительные отрицательные оценки.Она давно осуждается на законодательном уровне во всем цивилизованном мире.«Новейшие» изыскания Макашова об ограничении гражданских и политических прав в зависимости от национальной принадлежности не новы. Их подлинный автор — Адольф Гитлер.Как известно, 15 сентября 1935 года германским рейхстагом были приняты т. н. нюрнбергские законы о гражданстве и расе.Первый из них устанавливал правовые различия между «гражданами рейха» и «принадлежащими к государству», второй запрещал браки между евреями и немцами. Политическими правами в полном объеме могли пользоваться только «граждане рейха», которые были обязаны документально подтвердить, что в их жилах течет немецкая кровь.Не напоминает ли это позицию Макашова или того же Зюганова, которые сокрушаются, что в руководстве страны «мало русских лиц»? Лидеры оппозиции присвоили себе право объявить нерусским каждого, кто им не угоден по своим политическим взглядам. Для них «еврей — больше, чем еврей». В евреи они поголовно записывают ненавистных им журналистов, политиков, банкиров.Помните, как Макашов бросил в лицо журналисту НТВ «страшное обвинение»: «Вы хуже, чем жид!». В России немало людей, которые, будучи евреями по происхождению, утратили всякую связь с еврейской культурой и религией. Они говорят и думают по-русски, читают русскую литературу, считают Россию своей единственной Родиной, не проявляют интереса к еврейской культурной и религиозной жизни. Хотелось бы спросить генерала Макашова: устанавливаемые им «квоты» будут распространяться и на этих граждан? С другой стороны, есть русские по происхождению люди, перешедшие в иудаизм. А с этими как быть? В России существуют нации и народности, численный состав которых настолько невелик, что в случае установления «квот» путь в Думу и правительство им будет попросту закрыт. И кто от этого выиграет? Напомню, что кумир гг. Макашова и Зюганова Иосиф Виссарионович Джугашвили нередко подчеркивал, что он «человек иной, русской культуры».Ему-то гг. Макашов и Зюганов не откажут в праве считаться русским человеком? Ну хотя бы в порядке исключения, так сказать, «по блату»? Меня как гражданина России беспокоят не столько изуверские высказывания антисемитов из КПРФ, сколько терпимость к ним, в том числе и со стороны депутатов Думы, а также то обстоятельство, что в обществе нарастает волна взаимной ненависти, нетерпимости к инакомыслию, политического экстремизма.Давайте посмотрим, над чем сегодня трудятся не покладая рук лидеры КПРФ? Казалось бы, пришло их счастливое время. Ельцин отошел от активного вмешательства в текущие политические процессы. В Думе у коммунистов и их союзников — большинство. Правительство работает в тесном контакте с Думой. Принимайте необходимые законы, думайте над выходом из кризиса, разрабатывайте стратегию прорыва в будущее! Разве мало у нас проблем? Грядет так называемый внешний дефолт — в следующем году Россия может стать мировым банкротом, поскольку вряд ли соберет 17 млрд. долларов — сумму, необходимую для уплаты процентов по внешнему долгу.Критическая ситуация сложилась на Камчатке, Курилах, Крайнем Севере.Хабаровский край постигла экологическая катастрофа. Американские и британские разведывательные службы обнародовали сведения о том, что Россия (собравшая минимальный за последние годы урожай) может не пережить голодную зиму. Бюджет остался без доходов, армия — без вооружений, электростанции — без топлива, больницы — без света, суды — без денег, люди — без хлеба. Можно до хрипоты спорить, кто виноват, но надо же что-то делать! И чем же в этих условиях занимаются коммунисты и их союзники? Состоянием здоровья Ельцина — раз. Проблемой импичмента президенту — два.Контролем за личными доходами граждан — три. «Охотой на журналистов» — четыре. Выяснением русско-еврейских отношений — пять. Вот уж поистине — «живут, под собою не чуя страны»! Но я не политик. Хочу остановиться на правовых аспектах некоторых публикаций в коммунистических и других оппозиционных изданиях. Послушайте, что пишет Александр Проханов — друг и единомышленник Макашова и Зюганова.Статья в газете «Завтра» называется «Нас с Макашовым 130 миллионов».Вдумайтесь, что пишет в этой статье Проханов: «Первым почувствовал страшную угрозу сатанинской атаки русский отважный бедняк Иван Орлов.Как Гастелло, снарядив свой старенький советский «Москвич» зарядом бензина и бомб, осенив себя крестным знаменем (?), он ринулся на скопище духов, незримо охранявших захваченную святыню России. Господь бог выхватил его из пламени взрыва, сохранив жизнь, явив миру чудо. Быть может, православная церковь когда-нибудь причислит его к лику святых». Это о том самом Орлове, который, въехав на начиненном взрывчаткой «Москвиче» на Красную площадь, стал причиной тяжелых ранений трех молодых, быть может, русских парней из кремлевской охраны. Хотел бы спросить господина Проханова: отважится ли он явиться в больницу, где лежат эти ни в чем не повинные люди, и повторить перед ними то, что он написал в своей статье? И не послужат ли эти строки подстрекательством к новым террористическим актам для озлобленных, психически неуравновешенных людей, коих в нашем обществе становится все больше и больше? Если г. Проханову повсюду мерещатся «сатанинские духи», то ему, наверное, следовало бы обратиться к психиатру. [b]Все это далеко не безобидно. [/b]В истории человечества были эпизоды, когда деятельность таких вот «одержимых сатанинскими духами» приводила к массовым психическим эпидемиям, которые унесли миллионы жизней. Измученным сексуальной неудовлетворенностью инквизиторам позднего Средневековья повсюду мерещились ведьмы и демоны. Результат — уникальная, никем толком не изученная «психическая эпидемия», в результате которой в застенках и на кострах погибли миллионы «ведьм», «колдунов» и «прислужников сатаны».Воспаленным от бессонницы и крови взорам Марата, Сен-Жюста, Кутона и Робеспьера везде виделись «аристократы», «враги нации», «агенты Питта». Результат — 17 тысяч невинно казненных, 300 тысяч заключенных в тюрьмы только за год с небольшим якобинского террора.Сталину не давали спокойно спать «враги народа», «троцкистские и иные двурушники», «право-левые уроды», «безродные космополиты» — целый сонм «чудовищ». Результаты — около 800 тысяч расстрелянных только за 1937 и 1938 годы и более трех миллионов заключенных.Гитлера по ночам со всех сторон окружали евреи, полуевреи, четвертьевреи. Результат — 6 миллионов евреев, погибших в застенках, еврейских гетто и концлагерях.Не следует собственные галлюцинации навязывать всему обществу. В заключение хочу дать руководству КПРФ добрый совет: остановитесь! Хватит искать врагов, хватит бороться, хватит сеять ненависть! В стране слишком много реальных проблем.Займитесь их решением, и тем самым вы докажете, что действительно выражаете народные интересы. И тогда тема запретов отпадет сама собой. Безусловно, предложение о запрете самой массовой партии, к тому же исходящее от политиков, пользующихся, мягко говоря, не слишком высокой поддержкой населения, способно лишь накалить ситуацию в обществе. Но если идеи Макашова— Проханова получат в КПРФ логическое развитие, запрет может стать неизбежным.Идеологию коммунизма запретить нельзя. Идеологию гитлеризма запретить необходимо. Исторический опыт показывает: ни при каких обстоятельствах нельзя заигрывать с национализмом. Опасная это штука, господа!

Антикиллеры полковника Корецкого

Когда грохочут пушки, прокуроры молчат

«Трястись» надо над законом, а не над Ковалевым

[i]Многим еще памятен «эпохальный труд» «Кремлевский заговор» бывшего генерального прокурора Российской Федерации Валентина Степанкова и его заместителя Евгения Лисова, в котором ошеломленным читателям — до суда! — излагалась «версия следствия» по делу ГКЧП. Дело это, как известно, было прекращено по амнистии, а единственный обвиняемый по нему, отказавшийся от амнистии, Валентин Варенников, был оправдан судом за отсутствием в его действиях состава преступления. Как бы то ни было, начало было положено, и сегодня стало «доброй традицией», когда уже на первом этапе следствия по громким делам читатели и телезрители получают исчерпывающую возможность ознакомиться с точкой зрения работников МВД, прокуратуры и даже… следственных изоляторов.Такое наблюдалось по делам Меня, Листьева, Холодова, Ильюшенко, Собчака, Станкевича, Рохлиной, Старовойтовой… Замечу мимоходом, что ни одно из этих дел пока не завершилось приговором суда, вступившим в законную силу, что, очевидно, указывает на некие «превратности методов», к которым прибегают следователи и прокуроры.[/i]Однако все рекорды разговорчивости должностных лиц, причастных к следствию, были побиты в деле моего доверителя, бывшего министра юстиции Валентина Ковалева.9 февраля 1999 года в одной из московских газет была опубликована статья «Посадили еще не всех» с подзаголовком «Даже в переполненной Бутырке в камере Ковалева было свободное место».Читатели популярной газеты получили уникальную возможность ознакомиться с точкой зрения… начальника Бутырской тюрьмы Александра Волкова на проблемы, связанные с содержанием под стражей моего подзащитного. Не знаю уж почему, но все внимание г-на Волкова (равно как, впрочем, и других должностных лиц, выступающих по данной проблематике), оказалось посвящено моей скромной персоне адвоката. Вообще если почитать выступления иных работников следствия, создается впечатление, что их основная головная боль — не сбор убедительных доказательств по делу, а «идейная» борьба с адвокатом, переходящая в административные санкции.Не в моих правилах вступать в публичную полемику с кем бы то ни было до суда, но уж если так настаивают… «Информации г-на Кучерены об условиях содержания Ковалева под стражей, — заявляет г-н Волков, — вообще доверять нельзя. Можете так и написать: я издал специальное распоряжение, запрещающее доступ Кучерене в наш следственный изолятор. Тому есть серьезные причины — этот адвокат был уличен контролерами в незаконной попытке проноса на территорию изолятора диктофона, что категорически запрещено».Позвольте поблагодарить вас, гражданин начальник, от всей души! До сего времени я свято верил в справедливость известной пословицы: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся». Слава Богу, благодаря стараниям г-на Волкова, перспектива оказаться в Бутырской тюрьме в каком-либо качестве мне больше не грозит! Однако живейшее чувство признательности за столь отеческую заботу не освобождает меня от печальной обязанности задать г-ну Волкову несколько вопросов.Первый. Какой именно информации, исходящей от адвоката Кучерены, «вообще доверять нельзя»? Второй. Кем и когда адвокат Кучерена был уличен в попытке что-либо незаконно пронести на территорию Бутырского следственного изолятора? Третий. Какой именно закон запрещает адвокату проносить на территорию следственного изолятора такой предмет, как диктофон? Четвертый. Когда, при каких обстоятельствах и на каких законных основаниях г-н Волков приватизировал Бутырскую тюрьму, что, очевидно, дает ему право рассматривать ее в качестве своей личной собственности, куда он, по своему произвольному усмотрению, может и не допускать тех, кто ему чем-то не понравился? Очень опасаюсь, что исчерпывающий ответ на эти вопросы никогда не будет получен.Но это еще цветочки по сравнению с опубликованными в «Комсомольской правде» «откровениями» заместителя начальника следственной части Следственного комитета МВД Владимира Семенова, который без обиняков заявил: «Скажу честно: я очень забочусь о Валентине Алексеевиче. Я трясусь над ним больше, чем над любимой женщиной!».И этого «законопослушника» и «правоохранителя» мне тоже поначалу захотелось поблагодарить. Но когда я познакомился с его размышлениями поближе, возникла другая мысль: уж лучше бы трясся он над Законом, а не над Валентином Алексеевичем! Воистину, избавь Господь от таких заботливых «друзей», с врагами мы уж какнибудь и сами справимся! Об интервью г-на Семенова можно для краткости сказать словами булгаковского героя: «Вранье, и причем вранье от начала и до конца». Обосновывая правомерность предъявления Ковалеву обвинения, его заключения под стражу и проведения дальнейших следственных действий без участия адвоката, г-н Семенов заявляет: «В том, что Кучерена путается в законах, нет ничего удивительного: он же специализируется не по уголовным, а по гражданским делам».Конечно, лестно, что г-н Семенов проявляет такое внимание к моей адвокатской практике, но все же я вынужден его огорчить: большинство моих дел последнего времени, такие, как дела Платона Обухова, Светланы Исмаиловой, Дмитрия Карпова, Сергея Лисовского, Александра Кудряшова, — именно уголовные.Ну да ладно, переживу. А вот утверждение о том, что адвокат Кучерена «путается в законах», — это уже нечто серьезное. Г-ну Семенову, вероятно, должны быть известны требования Конституции, Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов, где права подозреваемых и обвиняемых прописаны достаточно четко.Мой доверитель Валентин Ковалев был приглашен в Следственный комитет МВД в качестве свидетеля для допроса по уголовному делу касательно Фонда общественной защиты гражданских прав, где ему и было предъявлено постановление о привлечении в качестве обвиняемого по этому делу.Статья 47 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР совершенно четко устанавливает, что «защитник допускается к участию в деле с момента предъявления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения — с момента объявления ему протокола задержания или постановления об объявлении ему этой меры пресечения».Пусть теперь читатель рассудит, кто из нас «путается в законах» — адвокат Кучерена, настаивающий на своем законном праве на участие в деле с момента предъявления обвинения, или гн Семенов и прочие работники Следственного комитета МВД, препятствующие в осуществлении законного права обвиняемого на защиту.Еще более нелепыми выглядят утверждения г-на Семенова о том, что в момент предъявления обвинения Ковалев растерялся и не смог сказать, какого именно защитника он хочет! Дело в том, что я являюсь адвокатом Ковалева на протяжении уже более полутора лет, и трудно поверить, что, даже оказавшись в Следственном комитете МВД, мой доверитель забыл об этом обстоятельстве. Более того, имеется письменное заявление г-на Ковалева, в котором он прямо указывает, что он требует допустить к участию в деле именно адвоката Кучерену.А уж то, что следователь, по словам Семенова, «не мог найти адвоката Кучерену», это и вовсе курам на смех.Журналисты адвоката Кучерену нашли, жена Валентина Алексеевича Ковалева адвоката Кучерену нашла, только следователь не нашел. А может, и не искал? И в настоящее время я также ни от кого не прячусь, а к моему подзащитному меня как не допускали, так и не допускают.Возникает вопрос: какую же цель преследуют работники Следственного комитета МВД, не допуская адвоката к участию в деле? Думается, таких целей несколько. Прежде всего — сломать моего подзащитного, продемонстрировав свое «всемогущество». Мол, хотим — соблюдаем закон, а хотим — плюем на него. Вот какие у нас возможности! Сегодня адвоката не допустили, а завтра… То ли еще будет! Мне как практикующему адвокату хорошо известно, как и почему «признательные показания» добываются именно в момент предъявления обвинения и заключения под стражу. И рад бы потом обвиняемый от них отказаться, а они уже «в деле» и являются весомым аргументом для суда.Мне до сих пор неизвестно, в каком состоянии находится Валентин Ковалев, продолжает ли он начатую им голодовку, проводятся ли в его отношении какие-то следственные действия.На мои многочисленные телеграммы, отправленные непосредственно исполняющему обязанности генерального прокурора, так никто и не прореагировал. А ведь речь идет о грубейшем нарушении права обвиняемого на защиту! «Больше всего, — говорит г-н Семенов, — меня поразило заявление адвоката, что с Ковалева не сняли в СИЗО галстук, ремень и шнурки.Ложь! Мы сами видели, как штаны у него все время слетали. А ботинки у него и вовсе на «молнии».Все бы здесь хорошо, да только Валентин Алексеевич, по свидетельству жены, ботинки «на молнии» никогда не носил. Впрочем, может быть, к настоящему времени ему их уже заменили? А теперь о сути предъявленных Ковалеву обвинений. Среди прочего, мой доверитель обвиняется в незаконном хранении оружия. Это наградной пистолет, который в свое время подарил Ковалеву директор ФАПСИ.Этот пистолет был добровольно сдан Ковалевым при обыске у него 7 мая 1998 года. Статья 222 Уголовного кодекса РФ гласит, что лицо, добровольно сдавшее оружие и боеприпасы, освобождается от уголовной ответственности. Каким же законом руководствовались должностные лица Следственного комитета МВД РФ, возбудив уголовное дело по этому факту только 3 февраля 1999 года? Где они «держали» это «преступление», которое было обнаружено 7 мая 1998 года? Их действия в таком случае подпадают под статью 316 УК РФ «Укрывательство преступлений»! Почему уголовное дело не было возбуждено7 мая 1998 года, коль скоро, по мнению сотрудников СК МВД, в действиях Ковалева наличествовал состав преступления? Г-н Семенов живописует, как у Ковалева «болтались штаны». На самом деле, «штаны» болтаются у следствия.И для поддержки этих «падающих штанов» к ним приспосабливают разного рода «подтяжки» в виде смехотворного обвинения в «незаконном хранении» наградного пистолета. Или, по мнению следствия, доктор юридических наук, профессор Ковалев собирался отправиться с этим пистолетом на «мокрое дело»? Следствие обвиняет Ковалева также в хищении средств из Фонда общественной защиты гражданских прав, почетным президентом которого он являлся. Здесь возникает сразу несколько вопросов.Первый. Чьи все-таки деньги «похитил» Ковалев? Если у кого-то — будь то физические или юридические лица — было что-то украдено, то где заявления потерпевших? Таковых на данный момент не обнаружено в природе.Второй. Каким образом Ковалев мог «похитить» или «растратить» какие-то средства, если в фонде, президентом которого он был, Валентин Алексеевич не обладал правом подписи? Третий. Возглавляемый Ковалевым фонд являлся внебюджетной организацией. Между тем следствие упорно пытается создать впечатление, будто речь идет о хищении государственных средств. Зачем это делается? На все эти вопросы нет ответа. И скорее всего не будет. По крайней мере, у следствия. Но здесь в дело вступает известная журналистка Лариса Кислинская, которая «ведет» Ковалева, начиная с приснопамятного «банного скандала». В еженедельнике «Совершенно секретно» она пишет: «Следствием доказано, что только с депозитных счетов различных банков бывший министр юстиции снял около двух миллионов долларов (это при зарплате-то госслужащего!)».Могу сказать только одно: таких данных в постановлении о привлечении Ковалева в качестве обвиняемого не имеется. Есть там только ссылка на г-жу Кучину — бывшего генерального директора фонда, у которой как раз и было право подписи. В свое время она действительно заявила, что относила Ковалеву какие-то денежные средства в виде «зарплаты». Однако, насколько мне известно, от этих показаний она впоследствии отказалась, заявив, что раб о т н и к и Следственного комитета МВД РФ оказывали на нее давление. Как минимум эти заявления заслуживают проверки. Но это никого почему-то не интересует.А все эти «миллионы долларов» фигурируют исключительно в статьях г-жи Кислинской, но никак не в уголовном деле. И вообще, какова роль Кислинской в расследовании этого дела? Откуда она черпает свою информацию? Вероятно, от оперативных работников и следователей? Откуда, например, ей известно, что Ковалев получал от Кучиной по 10 тысяч долларов ежемесячно? Такое утверждение содержится в постановлении о привлечении Ковалева в качестве обвиняемого.Давайте наконец объявим на весь мир: господа, граждане Российской Федерации! Следствие по делу Валентина Ковалева ведет не Следственный комитет МВД, а госпожа Кислинская! Давайте объявим, что г-жа Кислинская является по крайней мере участником процесса предварительного следствия. В качестве кого? Ну присвоим ей какую-нибудь «должность», например «разоблачитель». Так и запишем в уголовно-процессуальном законе: «разоблачитель» имеет право публиковать любые непроверенные сведения, выдвигать любые обвинения против любых должностных лиц, произвольно вторгаться в их личную жизнь, обнародовать их личные письма, получать конфиденциальную информацию у следствия, заявлять ходатайства и т. д.В статье Кислинской встречаются такие перлы, как утверждение о том, что некоему директору компании «Русский сахар» с помощью Ковалева удалось «изменить две статьи в законе» и на этом нажить десятки миллионов долларов. Вообще образ Ковалева в писаниях г-жи Кислинской претерпевает демонические изменения. Из никому не нужного и не интересного министра он вырастает в некоего монстра, способного «менять статьи в законах», перед которым немеют свидетели.Стремясь расширить до бесконечности состав преступления г-на Ковалева, Кислинская вменяет ему в вину изданную им книгу на средства фонда, многочисленные зарубежные поездки и т. п. Но где же здесь состав преступления? Фонд являлся общественной организацией и имел право расходовать средства на те цели, которые представлялись его руководителям целесообразными. При условии, разумеется, что эти цели не были преступными. Но издание книг и зарубежные поездки к преступной деятельности отнести трудно, даже обладая богатым воображением г-жи Кислинской.Утверждается, что Ковалев был состоятельным человеком. Возможно.Но сам по себе этот факт еще не образует состава преступления. В том же номере газеты, где была помещена статья Кислинской, супруга бывшего вице-президента РФ г-на А. В. Руцкого детально рассказывает о тяжелейших нравственных страданиях, связанных с невозможностью поделить с неверным мужем недвижимость стоимостью около 2 миллионов долларов. Но никто не задает вопрос в стиле Кислинской, откуда такие средства у госслужащего, и не возбуждает по этому факту уголовное дело.Валентин Алексеевич Ковалев был профессором, опубликовал, в том числе за рубежом, десятки книг. Дом у него находится в деревне, а не на Рублевском шоссе. У него нет жилья в Москве, свою московскую квартиру он продал. Это к вопросу о богатстве. А потом, почему Ковалев должен перед кем-то оправдываться, в частности — перед Кислинской? Вернусь к вопросу, почему следствие не допускает в дело адвоката. Ответ простой: нет в действиях Ковалева состава преступления, нет и оснований для возбуждения уголовного дела.Будь в деле Ковалева конкретные доказательства, следствие было бы только радо, чтобы адвокат присутствовал день и ночь, ведь только в этом случае выводы следствия обретут в суде доказательную силу.Не есть ли дело Ковалева продолжение все той же кампании имитации борьбы с коррупцией, среди этапов которой были такие «вехи», как «дело Ильюшенко», «дело Кобеца», «дело Собчака», «дело Станкевича»? Хотел бы напомнить господам Волкову, Семенову, Кислинской и их единомышленникам, что действующим законодательством Российской Федерации предусмотрена ответственность за распространение в СМИ сведений, не соответствующих действительности и порочащих честь, достоинство и деловую репутацию лица.Уймитесь, господа! Пусть наконец скажут свое слово Закон и Правосудие!

«Правоохранители» правят бал

Мой доверитель

О законах Паркинсона, законах Лужкова и Законе вообще

[i]Мэр Москвы в своей недавней лекции в Международном университете сформулировал несколько «законов Паркинсона» в их российской интерпретации. Как известно, в западном управленческом фольклоре «законы Паркинсона» — это высказывания типа: «Все, что может испортиться, — портится. Что не может испортиться — портится тоже». Или: «Предоставленные самим себе события имеют тенденцию развиваться от плохого к худшему». Для тех, кто не присутствовал на лекции московского мэра, приведу некоторые из сформулированных им «законов Лужкова».[/i][b]Закон неизбежных искажений: [/b]как бы мы ни копировали устоявшиеся западные экономические и политические образцы — получается нечто в истории невиданное, от чего иностранцы падают в обморок. Чем больше, например, монетаризма, неолиберализма и рецептов МВФ — тем вернее российская экономика возвращается во времена феодализма, где господствуют бартер, коррупция и механизмы внеэкономического принуждения.[b]Закон обязательного обмана [/b]— это когда большинство субъектов экономической деятельности неукоснительно следуют принципу, которого в свое время придерживался водитель Юрия Михайловича: «Не нарушишь — не уснешь».[b]Закон «Нет, невозможно» [/b]— если поставлена задача, надо во что бы то ни стало найти мотивы, чтобы даже не приступать к ее решению.[b]Закон оптимальных ожиданий, [/b]сводящийся к принципу: «Авось, пронесет».[b]Закон времянки [/b]— всегда не хватает времени сделать работу как следует, но на переделку время находится.Юрий Михайлович приходит к неутешительному выводу: «К закону у нас относятся, примерно как к валенкам. Мы его оцениваем с точки зрения удобства. Сама идея, что закон надо исполнять независимо ни от чего, в глубине души непонятна».Почему так происходит? Отчасти сам Юрий Михайлович и дает ответ на этот вопрос. «У нас, — утверждает он, — двойной стандарт честности. По отношению к соседу одна философия, по отношению к государству, предприятию, вроде бы их же собственному, — другая. И государство знает об этом. Оно как бы закладывает необходимость нарушения законов в свои предписания.Кладет чиновнику маленькую зарплату в расчете, что он будет «кормиться». Вводит налоги, которые немыслимо выплатить. Создает систему противоречивых законов, которые невозможно не нарушать».Именно неумение и нежелание жить и действовать по Закону, равно как и непроработанность самой законодательной базы, и есть основная, да, пожалуй, и единственная причина краха российских реформ.А отнюдь не какое-то мифическое несоответствие «неолиберальных принципов», «монетаристских доктрин» или «рецептов МВФ» «загадочной славянской душе». Не будучи экономистом, осмелюсь утверждать, что в самих этих принципах, доктринах и рецептах нет ровным счетом ничего губительного и для наших «родных осин» неподходящего. Кредиты МВФ берут практически все развивающиеся страны. Только в отличие от России они их не разворовывают, не вбухивают в пирамиды ГКО, а направляют на развитие современных производств. Стабильная национальная валюта — еще одно требование МВФ — благо для любой экономики, в том случае, если эта стабильность основана на устойчивом экономическом росте, а не поддерживается искусственным путем типа приснопамятного валютного коридора.Приватизация, на которой настаивают эксперты МВФ, — прекрасная возможность сбросить с бюджета малоэффективные производства, широчайшее поле для инициативы и формирования настоящих предпринимателей, если, разумеется, она не осуществляется в форме «назначения в миллионеры», о которой писал Авен. [b]В отличие от России, [/b]где издревле «свирепость законов компенсируется необязательностью их исполнения», система конкурентного экономического и «политического» рынка, сформировавшаяся на Западе, основана исключительно на строгом исполнении Закона под жесточайшим контролем со стороны государства. Там, где этого не наблюдается, мы не видим ни полноценного рынка, ни сколь-нибудь реальной демократии (как в ряде стран Латинской Америки), даже при формальном наличии всех их атрибутов (частная собственность, многопартийность, парламент, свобода печати и т. д.).Само по себе «допущение» рынка и демократии никогда и нигде не приводило и не приводит к их реальному становлению. Вот что говорит по этому поводу лауреат Нобелевской премии Джеймс Тобин: «Убеждение, что все получится, если не вмешиваться, — это рецепт анархический. Цивилизованное общество не может выжить, когда необходимость уважения законов и других социальных норм рассматривается исключительно под углом зрения эгоистического интереса. С возведением на пьедестал эгоистического поведения и умалением роли государства связаны все современные негативные тенденции».Юрий Лужков в своем выступлении приводит старинную российскую поговорку: «Хоть бы все законы пропали, только бы люди правдой жили». Думается, между «правдой» и Законом не может быть никакого противоречия, что, между прочим, доказывает и деятельность самого Лужкова на посту московского мэра.Стремление Лужкова «жить по Закону» принимает подчас, на взгляд отдельных наблюдателей, несколько гипертрофированные формы. Так, Юрий Михайлович не оставляет без внимания буквально ни одной газетной публикации, где, по его мнению, деятельность мэра и московского правительства представлена в заведомо недобросовестном свете, и систематически обращается с соответствующими исками в суд. Уж не свидетельствует ли это об «авторитаризме» Лужкова, его неприятии самой идеи свободы прессы? Какой в самом деле контраст с президентом России, который по существу предоставил прессе «полную свободу»! Но это отнюдь не та свобода, которая, как подчеркивали классики современного либерализма, «наступает только тогда, когда в обществе в полной мере действуют демократически принятые законы». Это свобода для глумления, лжи и клеветы, когда чуть ли не ежедневно со страниц СМИ президента называют то «алкоголиком», то «недееспособным человеком», а иногда даже «вампиром» и «чудовищем», без тени сомнения ставят ему «заочные диагнозы» типа цирроза печени или болезни Альцгеймера, предрекают мучительную насильственную кончину и адские муки. Это та злокачественная псевдосвобода, которая окончательно подрывает авторитет российской власти, в том числе и в глазах мирового сообщества, делает нас посмешищем для всего цивилизованного мира. И то, что Юрий Михайлович Лужков не поклонник такой «свободы», только делает ему честь.Нет, я не хочу сказать, что во всех случаях обращения в суд с исками к СМИ и журналистам правота Лужкова лично для меня как юриста бесспорна. Наверное, бывает, что говорит в нем и обида, и раздражение.Будем честны: кто из нас любит критику, пусть даже и справедливую? Но ведь нельзя не признать, что понятия о чести и достоинстве сугубо индивидуальны. Если, скажем, г-н Скуратов сохраняет олимпийское спокойствие и никак не может ни опознать себя в «человеке, похожем на генерального прокурора», ни, напротив, опровергнуть какое-либо отношение скандальной видеозаписи к своей частной жизни, то это не значит, что все должны поступать подобным образом. Среди моих доверителей были и те, кто обращался в подобных случаях в суд в надежде на справедливость. То, что суд оказался не на высоте своей задачи, окрылило политических шантажистов, нанесло еще один удар по хрупкому российскому правосознанию.Важно другое: свои конфликты с прессой Лужков стремится разрешить правовым путем. Таким образом, в определенной степени восстанавливается и авторитет, и доверие общества к суду, то есть к тому институту, который только и может поставить точку в любом правовом споре.И ведь результаты налицо — что поразительно! Когда-то, примерно в 1992 году, многие газеты пестрели заголовками типа «Лужков, ты коррумпирован!». А иные авторы чуть ли не обвиняли московского мэра в попытке государственного переворота. Вот только в суде доказать обоснованность своих обвинений они так и не смогли. И… без труда «переключились» с Лужкова на тех, кто живет по принципу: «Плюй в глаза — все божья роса».Все знают, например, что про президента Ельцина можно писать все, что душе угодно, — разбирательство в суде за это не грозит. Вот и стараются — от всей души. О писаниях г-на Проханова в газете «Завтра» я уже не говорю — такого в цивилизованной журналистике просто не должно быть. Но вот вполне респектабельный еженедельник «Версия» печатает «медицинское заключение» относительно состояния здоровья Б. Н. Ельцина некоего «психиатра высшей категории с 40-летним стажем». «Налицо, — пишет психиатр, — «снижение личности» человека. Все поведение больного характеризуется неспособностью к активной умственной деятельности, поверхностными суждениями, быстрой утомляемостью. Неспособностью точно оценивать и анализировать ситуацию».Сказано вовремя — как раз накануне голосования по импичменту, когда все без исключения политологи предрекали неизбежность начала процедуры импичмента и столь же неизбежное отклонение предложенной Ельциным кандидатуры нового премьера. А вышло-то все с точностью до наоборот — как раз «по Ельцину». Так кто же «не способен к активной умственной деятельности» — Ельцин или его непримиримые оппоненты? Но вернемся к Лужкову. Обращение в суд с исками к авторам недобросовестных публикаций — далеко не единственное проявление стремления Лужкова жить по Закону. Оппоненты, случалось, прежде упрекали московского мэра в «особой любви» к одним коммерческим структурам и сознательном противодействии другим. Теперь уже достаточно очевидно, что эта «гипотеза» далека от действительности.Правительство Москвы выбирает себе деловых партнеров по их деловым и моральным качествам, а отнюдь не на основе личных симпатий московского мэра. В целом же столичный предприниматель куда больше ощущает себя под покровительством Закона, чем его коллега в каком-либо другом регионе. [b]Сегодня в России, [/b]как во времена инквизиционных «процессов ведьм» или в эпоху якобинского террора, вновь формируется институт «подозрительных». Самозваным разоблачителям ничего не стоит до вступления приговора суда в законную силу и даже до начала предварительного расследования объявить человека коллекционером компромата (как в «деле Лисовского»), вором и взяточником (как в «делах» Собчака, Кобеца, Станкевича), шпионом (как в «делах» Платона Обухова, Григория Пасько или капитана Никитина) и даже «убийцей» (как обвиняемых по «делу Холодова») и безапелляционно заявить, что тот или иной общественный деятель «должен сидеть в тюрьме» (как в «деле Березовского»). И всякий раз Юрий Михайлович выступает против подобных заявлений, независимо от того, как именно он относится к тому или иному «подозрительному». Так было, в частности, после незаконно проведенного обыска у моего доверителя Сергея Лисовского. Такой произвол, по мнению московского мэра, недопустимо оставлять без внимания.Очень наглядно стремление следовать не только букве, но и духу Конституции и Закона проявляется в отношениях Лужкова с Московской городской Думой. Здесь тоже немало кривотолков. Говорят, что в период избирательной кампании именно авторитет Лужкова помог без труда проскочить в Думу тем или иным кандидатам. Мол, хочет Юрий Михайлович во что бы то ни стало сформировать Думу «под себя». Ах, если бы и на уровне страны был бы у нас сильный и эффективный лидер, способный во всех своих начинаниях опереться на поддержку парламента! Да что же здесь плохого? Назовите хоть одного из успешных западных лидеров, который бы непрерывно бодался по политическим вопросам с собственным парламентом. Скажете, Клинтон? Но «дело Моники» — вопрос отнюдь не политический, на проведение президентского курса никак не влияющий. Ну побесились с жиру, да и забыли. Не то что у нас — четыре попытки отрешения президента от должности и все безуспешные — впору хоть в Книгу рекордов Гиннесса заносить! [b]Говорят, разделение властей [/b]— священный принцип. Все так, но власть должна быть разделенной — по обязанностям, а отнюдь не разобщенной. Президент и парламент должны сотрудничать, а не воевать. А кто сказал, что деловое сотрудничество исключает критику и самые острые споры? Задача Думы — что Московской городской, что Государственной — принять хорошие законы, а не биться в перманентных конвульсиях в стремлении свергнуть законно и всенародно избранного президента. Нет ничего гибельней для политической системы, чем чрезмерная политизация парламента, его навязчивое стремление взять на себя те полномочия, которые он по самой своей природе не может исполнить. Как справедливо замечает лидер депутатской группы «Российские регионы» Олег Морозов, «в этих игрищах парламенту навязывается та политическая роль, для которой, согласно нынешней Конституции, у него нет реальных ресурсов. Конституцию можно оценивать как хорошую или плохую, но пока она есть, нужно признать: Дума не может быть политическим игроком, равносильным исполнительной власти. Игнорировать это — значит ставить Думу в те нелепые или даже просто комичные ситуации, в которых она периодически оказывается вследствие партийных игрищ и которые откровенно дискредитируют ее в глазах общественности».Общественное согласие, о котором много говорят современные политики, возможно только на основе свободы и справедливости. В свою очередь, свобода и справедливость не могут не опираться на неукоснительное исполнение Закона, равно как и на некий моральный стержень, без наличия которого мы не увидим ничего, кроме всеобщего «АО МММ» в экономике, непрерывного «импичмента» в политике и полного «дефолта» в обществе. Конечно, я далек от представления Москвы как некоей новой утопии, безукоризненного «царства Закона и справедливости». Но то, что московский мэр не только ставит проблему Закона в теоретическом плане, но и способствует ее решению, дает нам надежду, что сползание России к полицейско-бандитскому государству может быть остановлено.

«Прелюбодей мысли» или защитник людей?

[b]В те времена, как отмечал Гоголь, «звание поверенного было плохо уважаемым мелкой канцелярской тварью и даже своими доверителями».[/b][i]Стоит ли удивляться? В условиях деспотического режима, полицейского государства профессия адвоката является излишней по определению. Известна сентенция Николая Первого: «Пока я буду царствовать, в России не нужны адвокаты, без них проживем». Не напоминает ли это стремление иных современных «правоохранителей» всеми правдами и неправдами ограничить роль адвоката как на стадии предварительного следствия, так и в самом судебном заседании? Только в обществе, находящемся в процессе осознания необходимости защиты прав своих граждан, профессия адвоката может занять подобающее место. Так было в России после Судебной реформы 1864 года, когда, как по волшебству, на общественной сцене появилось целое созвездие блестящих адвокатов.Был ли дореволюционный суд присяжных с обязательным участием адвокатов «хорошим судом»? Адвокат Сергей Андреевский уверял, что «едва ли в каком государстве найдется более человеческий, более близкий к жизни, более глубокий по изучению души преступников суд, чем наш суд присяжных».С современной точки зрения российский дореволюционный суд присяжных, возможно, и в самом деле страдал «оправдательным уклоном».[/i]Речь идет не только о политических процессах типа дела Веры Засулич, поступок которой ее защитник Александров умудрился представить как «высокочтимый подвиг гражданской доблести». Вспомним нашумевшее дело рязанского губернского воинского начальника Николая КострубоКарицкого и его любовницы Веры Дмитриевой, рассмотренное Рязанским окружным судом с участием присяжных заседателей в январе 1871 года. Подсудимые обвинялись в похищении ценных бумаг на сумму около 38 тысяч рублей, а кроме того (цитирую обвинительное заключение), «в употреблении средств для изгнания плода», то есть в незаконном производстве аборта у Дмитриевой, забеременевшей от Карицкого.Современному российскому суду не потребовалось бы и десятой доли собранных доказательств, чтобы отправить в места лишения свободы всех обвиняемых. К тому же — поразительное дело — в дополнение к собранным следствием доказательствам сама Дмитриева призналась в совершенных преступлениях! В то время «незаконные методы следствия» не применялись, а права подследственных соблюдались неукоснительно (что же еще нужно для обвинительного приговора?). Но вот в дело вступает знаменитый адвокат Плевако, которому удается доказать, что «сознание» Дмитриевой — не что иное, как самооговор. И присяжные оправдывают всех подсудимых! Речь столичного адвоката произвела на провинциальных присяжных неотразимое, прямо-таки гипнотическое впечатление, заставила их, говоря словами Андреевского, «поступать сейчас же согласно внушению».Тогда многим казалось, что адвокат нарушает первейший нравственный принцип, который впоследствии предельно емко сформулирует Александр Солженицын — «жить не по лжи». Адвокат сознательно обосновывает перед присяжными невиновность своего доверителя, хотя сам вполне уверен в обратном.Достоевский вообще полагал, что адвокат — это человек, обреченный на бессовестность, а прокурор, если он честный и объективный, сам должен сказать все, что нужно в защиту обвиняемого. («Это сколько же веков нам еще ждать», — заметит по этому поводу Солженицын). В реакционных кругах к присяжным поверенным прочно приклеилась кличка «прелюбодеи мысли».[b]«Бездна падения» [/b]Несостоявшийся адвокат УльяновЛенин, придя к власти, фактически отменил адвокатуру. В суде, задачей которого стало «узаконить» террор против классовых врагов в соответствии с революционной целесообразностью, для адвокатов, естественно, не находилось места. Но все же и в первые годы революции мы встречаем поразительные по мужеству случаи адвокатской защиты на политических процессах. Так было в деле обвиненного в измене красного командира Филиппа Миронова, когда адвокат Рыбаков, назвавший себя в ходе слушаний «защитником людей» (потрясающий термин для эпохи массового озверения — гражданской войны!), не оставил камня на камне от обвинительного заключения, поддержанного влиятельнейшим деятелем большевистской партии Иваром Смилгой. Несмотря на блистательную речь провинциального защитника, которой могли бы позавидовать светила дореволюционной столичной адвокатуры, Миронов и его сторонники были приговорены к расстрелу. К счастью, приговор тогда не был приведен в исполнение.Но время шло, и адвокатура в Стране Советов угасала. «Бездна падения» советской адвокатуры (слова Вышинского, сказанные, правда, совсем по другому поводу) — политические процессы 30-х годов, особенно процесс так называемого правотроцкистского блока. Адвокаты Брауде и Коммодов — «защитники» врачей, обвиненных в «злодейском умерщвлении» Куйбышева, Горького, Менжинского и Максима Пешкова, из кожи лезут вон, чтобы придать правдоподобие бредовой версии «медицинских убийств», углубляются в эпизоды «мрачного средневековья», когда придворные медики и в самом деле травили своих пациентов, и, разумеется, требуют для своих подзащитных сурового наказания, а уж для всех остальных подсудимых — только смертной казни. И если поведение обвиняемых можно объяснить «дьявольскими методами следствия», то что заставляло именитых адвокатов действовать подобным образом? Только одно — трусость. Но прав Булгаков: трусость, несомненно, — самый страшный порок. Добавлю от себя: с высоким званием адвоката этот порок несовместим.К сожалению, означенным пороком страдают и иные современные адвокаты, подчас фактически идущие на поводу у следствия. Не секрет, что и в наши дни адвокату приходится сталкиваться с давлением со стороны и правоохранительных органов, и властных структур, и так называемого общественного мнения. Стоит один раз «оступиться», как станешь «карманным» адвокатом — «бандитским», «милицейским» или каким-нибудь иным. А точнее — перестанешь быть адвокатом как таковым.Трудно представить, но и в наши дни находятся люди, утверждающие, что адвокат имеет право признать вину своего подзащитного. Всем памятно дело капитана Никитина, обвиненного в передаче секретных сведений норвежской экологической организации «Беллуна». Как известно, капитан Никитин виновным себя не признал, убедительные доказательства его вины в деле отсутствуют. Естественно, адвокаты Никитина заняли позицию полного несогласия с обвинением, которое они охарактеризовали как надуманное и абсурдное.Каково же было мое удивление, когда на страницах «Независимой газеты» я обнаружил статью известного литератора В. Топорова, который взял на себя неблагодарную роль — указывать профессиональным адвокатам, каким образом им осуществлять защиту по делу Никитина.Оказывается, по мнению Топорова, адвокат Никитина должен был, «признав вину подзащитного (?!) и указав на смягчающие вину обстоятельства… попросить приговор без лишения свободы». Воистину, такое понимание роли адвокатуры вполне достойно незабвенного Андрея Януарьевича Вышинского. И это пишет не следователь и не прокурор, а известный литератор. Таков уровень правосознания российского «образованного общества»! А что говорить о «правосознании» иных работников МВД и прокуратуры, которые не имеют высшего образования, плохо знают Закон и для которых адвокат не более чем досадная помеха? А бывает, как говаривал известный булгаковский герой, «и того хуже».Включаю как-то телевизор. На экране — известный адвокат, читающий лекцию сотрудникам ГУВД и Московского уголовного розыска. Один из оперативников задает адвокату вопрос: вот мы задерживаем человека и обнаруживаем у него пистолет. А в кармане у задержанного лежит заявление: так мол и так — нашел пистолет на улице, иду сдавать в милицию. Говорят, члены преступных группировок не ленятся каждый день такие заявления писать заново. Что, мол, делать милиционерам, задержавшим такого субъекта? Слушаю ответ известного адвоката и ушам своим не верю: «Порвите, — говорит, — заявление, и дело с концом».Разве имеет право адвокат облачаться в мундир прокурора или следователя? А если человек действительно нашел пистолет на улице? Понимаю, вероятность этого невелика, но даже если на 100 виновных пострадает один невиновный — к чему тогда нам все разговоры о правовом государстве? Разве не ясно, что в таком случае надо не суетиться, а провести необходимые следственные действия и установить, откуда же в действительности взялось оружие. А всякие сомнения и неясности должны трактоваться исключительно в пользу подозреваемого. Не может обвинительное заключение основываться, как это у нас бывает сплошь и рядом, на предположениях и гадании на кофейной гуще! Совсем недавно газеты широко освещали такой случай. К предпринимателю нагрянули члены одной из московских преступных группировок и открыли по его даче огонь из помповых ружей. Предприниматель не растерялся и, выйдя навстречу нападавшим с автоматом в руках, уложил на месте двух бандитов одиночными выстрелами — всего в обойме у него было три патрона. Остальные сочли за лучшее поспешно покинуть «поле боя». На вопрос следователей относительно происхождения оружия предприниматель заявил, что он обнаружил автомат в земле накануне пришествия бандитов, перекапывая огород. Казалось бы, объяснение смехотворное. Но можно поставить вопрос и по-другому: если у бизнесмена хватило денег, а главное, решимости незаконно приобрести автоматическое оружие, то какие обстоятельства могли помешать прикупить к нему и полный боекомплект патронов? Так что не все так уж однозначно, как может показаться на первый взгляд… К чести сотрудников прокуратуры, они не стали спешить с предъявлением обвинения в незаконном хранении оружия. К сожалению, необходимые следственные действия им завершить не удалось, поскольку предприниматель все же оказался жертвой нового покушения. Здесь возникает важная проблема — защиты свидетелей и потерпевших. Но это уже другая тема… [b]Что есть истина для адвоката? [/b]Мне часто задают вопрос, которым мучилось российское образованное общество в прошлом веке: имеет ли право адвокат лгать «во имя» своего подзащитного. Отвечу: адвоката в конкретном деле не интересует истина как философская категория, для него значимо лишь то, что может послужить доказательству несостоятельности обвинения против его доверителя. Ему совершенно неинтересно знать факты, могущие подтвердить причастность обвиняемого к совершению преступления. И даже если такие факты станут ему известны, он постарается их как можно скорее забыть. Называйте это профессиональной деформацией — как угодно… Да и страдаем мы сегодня отнюдь не от избытка оправдательных приговоров! И не от «злоупотребления адвокатским красноречием», а напротив, от закрытости, кулуарности судебной системы. Тысячу раз прав Солженицын, говоря: «Злоупотребление красноречием — это худо. Но какое же слово тогда применимо для злоупотребления закрытостью?».Чем стремительнее будет снижаться роль адвоката в России, тем вернее Россия будет приближаться к репрессивному режиму.Сегодняшняя Россия ускоренными темпами превращается в полицейско-бандитское государство, втягивается в «дьявольскую карусель беззакония», от которой не защищен никто — ни шахтер, ни министр, ни известный деятель культуры, ни руководитель депутатской фракции, ни даже президент.Так и должно было случиться.Опошление и угасание либеральной идеологии в России закономерно связаны с распространяющимся пренебрежительным отношением к адвокатуре. Адвокаты — продукт нарождающегося либерального общества. Мировоззрение адвоката — это либеральное мировоззрение, другим оно и быть не может. Но это не «фальшивый либерализм», намертво связанный с теми или иными экономическими доктринами, которые нам предписывают осуществить какой угодно ценой.Либерализм — это идеология прав и свобод человека. Защита этих свобод — сама суть деятельности практикующего адвоката.Адвокат, как отмечал корифей российской адвокатуры В. Спасович, является «рыцарем слова живого, свободного». Там, где живое и свободное слово находится под запретом или не может пробить себе дорогу к общественному сознанию, там не может быть и подлинной адвокатуры.В стране, где кровь невинных льется ежесекундно, где функции парламента сведены к политическим спектаклям и постыдному шутовству, где заказные убийства, заказные уголовные дела и заказные клеветнические статьи стали нормой жизни, адвокат по-настоящему не востребован. Смириться с таким положением — значит поставить жирный крест на перспективах возрождения России как правового, демократического государства.Практика работы адвокатов убеждает, что все разговоры о правовом государстве в России пока еще так разговорами и остаются. Адвокатская практика показывает, что граждане зачастую либо не знают правовых норм, либо не умеют ими пользоваться, либо опаздывают с обращением за помощью.Законом предусмотрен допуск адвоката к участию в деле с момента предъявления обвинения, а в случае задержания подозреваемого или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения — с момента объявления протокола о задержании или постановления о применении этой меры пресечения.Обращает на себя внимание тот факт, что большая часть так называемых признательных показаний, как правило, дается задержанными в первые дни, а то и часы пребывания в следственном изоляторе. Почему? В первые часы после задержания человек, как правило, пребывает в состоянии психологического шока.Как же важно, чтобы именно в этот момент адвокат разъяснил задержанному его права и обязанности. В частности, такое: никто не обязан давать показания против самого себя и своих близких. Более того, подозреваемый или обвиняемый вправе вообще отказаться от дачи показаний. Как часто «показания», данные в состоянии шока, под влиянием угроз, запугивания и лживых посулов в первые часы следствия, роковым образом оборачиваются против обвиняемого на суде! Пресловутое представление о признании как «царице доказательств» накрепко засело в головах иных «правоохранителей». Очень трудно преодолеть и сложившийся стереотип, заключающийся в представлении адвоката в качестве «пособника» преступника. Что может быть нелепее этого представления? У адвоката есть только одно оружие — знание Закона и готовность до конца отстаивать интересы своего доверителя. За ним не стоят ни мощь репрессивного государства, ни влиятельные финансовые структуры. И тем не менее для иных руководителей МВД и прокуратуры «страшнее адвоката зверя нет» — именно он «виноват» в том, что в суде, как тришкин кафтан, расползается дело, шитое недостаточно квалифицированными и не слишком добросовестными следователями! Сегодня мы стоим перед выбором. Речь идет о том, по какому пути пойдет наше общество. По пути обеспечения прочного правопорядка, основу которого, как подчеркивал еще замечательный русский правовед Богдан Кистяковский, составляют «свобода личности и ее неприкосновенность», или по пути заказных уголовных дел, необоснованных обысков и арестов, тотальной слежки, произвола спецслужб и — в конечном итоге — войны всех против всех? Выбор за нами.

Карнавал воинствующих безбожников

Эксклюзивы

Коксаки просто сеет панику: в Сети активно обсуждают «новую» болезнь из Турции

Девятилетний мальчик утонул в ледяной яме в Талице: были ли шансы спастись

Покажу Россию так, как вижу ее я: режиссер Эмир Кустурица мечтает экранизировать Достоевского

Санду разобщила страну: чем обернутся сомнительные выборы в Молдавии

В США начались выборы: что известно о кандидатах и когда объявят результаты

Коксаки просто сеет панику: в Сети активно обсуждают «новую» болезнь из Турции

«Ситуация безвыходная»: девятилетний мальчик утонул в ледяной яме на Урале

Покажу Россию так, как вижу ее я: режиссер Эмир Кустурица мечтает экранизировать Достоевского

Санду разобщила страну: чем обернутся сомнительные выборы в Молдавии

В США начались выборы: что известно о кандидатах и когда объявят результаты

Вечерка ТВ

Научпост. Плацебо. Видеоподкаст

Истории. 110 лет Щукинскому училищу

Интересное в городе от 1 ноября

Приметы и советы

Народный календарь. Почему важно успеть выйти замуж до 8 ноября

Народный календарь. Почему нельзя смеяться на Дедовские плачи, 7 ноября

Народный календарь. Как привлечь удачу на Ираиду Спорную, 6 октября

Народный календарь. Почему нужно есть мед на Якова, 5 ноября

Народный календарь. Почему не стоит конфликтовать на Казанскую, 4 ноября

Народный календарь. Почему важно успеть выйти замуж до 8 ноября

Народный календарь. Почему нельзя смеяться на Дедовские плачи, 7 ноября

Народный календарь. Как привлечь удачу на Ираиду Спорную, 6 октября

Народный календарь. Почему нужно есть мед на Якова, 5 ноября

Народный календарь. Почему не стоит конфликтовать на Казанскую, 4 ноября

Проще, чем кажется

Как выбрать качественное сливочное масло

Как сэкономить на счетах за электричество

Как сэкономить на покупке обогревателей

Как сохранить и улучшить зрение

Как подготовить машину к холодам